Ваш Игорь».
Какое боевое задание выполнял рядовой Чмуров, я уже знал. Товарищи рассказывали. Вместе с ними он тогда находился в дозоре. Было известно, что в том кишлаке начала зверствовать крупная банда. Душманы под видом нищих ходили по домам, а потом безжалостно убивали активистов и тех, кто делился с ними последним куском хлеба.
Дозор расположился на возвышенности. Внизу пробегала нитка старинного тракта, а чуть дальше раскинулся кишлак. Видимо, в том кишлаке бандиты имели, как говорится, свои уши и глаза, засветло обнаружившие десантников. И ночью, при свете луны душманы решили уничтожить дозор. Наши воины обнаружили их на подходе и вступили в бой.
Но силы были неравные. Горсточка солдат-десантников и крупная банда. Командир решил отходить. Прикрывал товарищей пулеметчик рядовой Чмуров. С оружием он обращался вроде играючи. Еще до армии научился стрелять без промаха. Не дал он душманам развернуться. А домой написал: «Служба у меня проходит отлично». Такая вот служба.
Читаю еще одно письмо: «Здравствуйте, мои дорогие! С большим приветом к вам Игорь. Служба идет хорошо. Здоровье отличное. Вернулся только что из похода. Привет всем. Через полгода ждите домой».
На этот раз рядовой Чмуров в составе охранения сопровождал колонну с грузом для дехкан. Петляя по дорожному серпантину, машины то поднимались на головокружительную высоту, то опускались на дно ущелий. Но любоваться живописным пейзажем не пришлось: будь начеку, не исключено, что ударят бандиты.
И они ударили. Сразу подбили головную машину, чтобы застопорить движение и бить, бить. Но ведь и те, кто охранял колонну, знали об этой их хитрости. Знали и были готовы к подобным встречам. На огонь врага десантники дружно ответили огнем. И первым заработал пулемет Чмурова. А тем временем подоспели основные силы подразделения.
За отвагу, проявленную в том бою, рядовой Чмуров был награжден медалью «За боевые заслуги». Родителям ничего не сообщил. Позже, когда его представили к званию Героя Советского Союза, тоже и намека не подал. Лишь написал: «...Спешу сообщить, что служба моя идет нормально. Сейчас есть свободное время, поэтому и пишу чаще. Погода стоит теплая, можно загорать. Снег только в горах. Вот вроде и все новости...»
А писал Игорь из госпиталя после ранения. Настоящий солдат и в письмах показывает свой характер. Как это делали в годы Великой Отечественной оба его деда, храбро сражавшиеся на фронтах войны. О своих боевых наградах и ранениях также ничего не рассказывали в письмах.
— Характер Игоря с детства закладывался, — вспоминал военрук школы № 8 Георгий Петрович Савенков. — Было заметно, что мальчик стремится походить на старших. Я его, признаться, выделял среди других, потому что рвался он в десантное училище, а у меня к десанту тоже слабость особая...
А не передалась ли эта «слабость» юноше от военрука? Ведь у фронтовика Савенкова особое чувство к десанту. Он воевал в 100-й воздушно-десантной дивизии. Начал под Сталинградом, а победную точку вместе с товарищами ставил у озера Балатон. Майор Савенков еще долго потом служил в воздушно-десантных войсках. Уйдя в запас, не забывал о них. Часто рассказывал о них ученикам. Игорь Чмуров всегда слушал, как зачарованный. Как подрос, сразу же поехал в Тушино, в Центральный аэроклуб ДОСААФ, учиться парашютному делу.
Когда после школы Игорь направился в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище имени Ленинского комсомола и не прошел по конкурсу, Савенков нанес визит военкому и с порога заявил: дважды армия ошибаться не имеет права. Призывник Чмуров — готовый десантник. Это он, военрук, гарантирует...
За время службы в Афганистане мечта Игоря стать офицером-десантником окрепла. Хотя увидел он, прямо скажем, службу десантников изнутри, и она оказалась очень нелегкой. Но не ради красного словца давал свою гарантию за воспитанника фронтовик Савенков. Вот почему, когда уволенные в запас товарищи Игоря Чмурова разъехались по домам, он сразу направился в училище. Там и застала его весть о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Но об этом, повторяю, я узнал позже.
А в тот вечер у самой пакистанской границы мы сидели в штабной палатке, и офицеры, влюбленные в десантные войска, рассказывали мне о своих «орлах». Они еще молоды — и подполковник Кочнев и майор Кострицин, но уже зрелые в своем командирском становлении, потому что оно приходило в боевых условиях.
Помню, Кочнев спросил меня:
— Знаете такую солдатскую песню: «Как ангел, с неба он слетает, зато дерется он, как черт?» — И сам ответил: — Это о моих парнях!
Парни и в самом деле как на подбор. В палатку в ту минуту зашли два офицера майоры Иван Алещенко и Евгений Пузырев. Доложив о готовности к предстоящим действиям, они тотчас ушли. Валерий, возвращаясь к нашему разговору, заметил, кивнув в сторону вышедших офицеров: «Чем не герои! Орденом Красного Знамени награждены. Алещенко помогал афганским товарищам очищать Панджшер от бандитов — тюрьму со своими подчиненными взял, где главарь тамошней банды активистов власти истязал. Пузырев с подчиненными большую банду разгромил».
Мы долго сидели в ту ночь. Густая темнота плотно окутывала десантников. Зато в небе от крупных звезд было совсем светло. Не верилось, что тишину вдруг нарушит свист снарядов или перехлест автоматных очередей. Уж очень была спокойная та ночь. Я часто такие видел в своей родной тамбовской деревне.
А спать нам не довелось. На рассвете тут и там начали рваться реактивные снаряды. В воздухе противно гудело: «Ууу-у-оо!» Неподалеку вспыхнула сосна. Она затрещала в огне, факелом взметнувшись в небо.
Душманы били со стороны границы, до которой было рукой подать. Без паники и суеты десантники укрылись в заранее отрытых окопах. Командир вчера лично проверял, все ли надежно защищены. Но тогда была ночь, многого не увидишь, и потому сейчас подполковник Кочнев еще раз внимательно смотрел: вдруг кто-то не укрыт.
Один из снарядов угодил в машину с боеприпасами. Затрещали патроны, заухали находившиеся в ней мины, взрывчатка, гранаты, снаряды. Все это носилось по ущелью, создавая невообразимую какофонию боя. Машина стояла в отдалении от людей, так что особого вреда рвущиеся боеприпасы не приносили.