Он подал ему потрепанный паспорт — тоже из числа вещественных доказательств, с другой полки того же сейфа.

— Вот. Ты теперь Иванов Василий Федорович. Пока тебя из Бутырки везли — я заказал пропуск на это имя. Ивановых на свете полным-полно, никто не хватился, что этот тип у нас проходит по одному из дел. Давай-ка я тебе бумажку отмечу на выход из здания.

— Я что-то не понял. Но… ведь по этому пропуску кто-то должен был сначала войти в прокуратуру?

Дементьев, несмотря на напряжение, не смог не рассмеяться:

— Я и прошел. Слегка, конечно, замаскировавшись: пластыри по всему лицу, как будто у меня фурункулы. А фото тут такое потертое — физиономии не разобрать.

— Ты даешь.

— Иногда даю. Стране угля. Хоть мелкого, но… много. Ладно. Пошли.

Через проходную они выбрались с фальшивым пропуском беспрепятственно.

На часах было 00–20.

Естественно, служебной машины Дементьев получить не мог, ведь эта беспрецедентная вылазка совершалась втайне от начальства.

Не хотелось и маячить перед прокуратурой, ловя левую машину. Да если и поймаешь, кто это ночью поедет на окраину Москвы? Только зря потеряли бы время, а оно было на вес золота.

Так что спустились в метро.

Переглянулись: у обоих метро вызывало не самые приятные воспоминания.

Но то, что было, осталось в другой, прежней жизни. Они находились тогда по разные стороны барьера.

А теперь они — соратники.

Вернее — сообщники.

Потому что их совместный поход, с точки зрения закона, был самым что ни на есть настоящим преступлением. И весьма серьезным.

— Анжелика… Лика, — бормотал Дементьев, подбадривая себя.

— Полина… Лина, — вторил ему Сергей.

Между собой они по дороге не разговаривали. И без того чувствовали свою мужскую общность: сообщники. Оба ощупывали оружие, оттягивающее их карманы. Оба готовы были драться не на жизнь, а на смерть.

И оба в глубине души рассчитывали на победу. Пусть не легкую, но обязательную.

А как же иначе?

Иначе им, мужикам, грош цена.

На пересадку успели ровно в половине первого.

Без четверти час вышли из метро. Когда подошли к дому Машиных родителей, на часах было 00–57. До схватки оставалось всего три минуты, но они этого еще не знали.

Сергей на цыпочках поднялся по лестнице и прильнул ухом к двери.

— Я проснулся. Я есть хочу, — приглушенно доносился из глубины квартиры капризный голос Ванюши.

— Вот тебе молоко и в постель, — говорила Лина. — Что это такое — посреди ночи подниматься?

Ее легкие шаги послышались у самой двери и затихли в глубине квартиры.

Сергей облегченно вздохнул и махнул ждущему внизу Геннадию.

Иван проснулся, и Лина дала ему молока. У них там тепло, светло и спокойно. Они даже не догадываются о нависшей над ними опасности.

Сейчас бы войти в эту дверь и сказать нарочитым басом:

— И мне молочка.

А потом услышать радостные визги и увидеть ее счастливые глаза.

Сергей стиснул ладонью рукоятку пистолета. Тяжелый пистолет оттягивал карман, непривычно ударяя в бок при каждом шаге.

Геннадий повернул выключатель на первом этаже, и весь подъезд погрузился в непроглядную темноту.

Сергей на ощупь спустился вниз, и они с Дементьевым замерли, вжавшись в стены подъезда пятиэтажки.

В этот поздний час на улице не было ни души. В этих глухих двориках, вдали от шумных проспектов жизнь замирала рано, особенно с наступлением темноты. В доме напротив светились только несколько окон — рабочий район, спать ложатся рано.

Узкая полоска света от фар подъезжающей машины скользнула по стене соседнего дома и повернула к подъезду.

Коротко взвизгнули тормоза, и темная махина с черными тонированными стеклами остановилась в нескольких метрах от них. В темноте не различить цвет, но оба они и так знали — это синий «Мерседес».

Сергей и Дементьев переглянулись. Геннадий бесшумно передернул затвор «Макарова» и замер, прислонившись чуть боком к двери, держа пистолет дулом вверх. Сергей последовал его примеру.

Тихо хлопнули дверцы машины, и две фигуры возникли на асфальтовой дорожке, одна повыше, другая коренастая.

Сколько раз Сергей, напрягая память, описывал их Геннадию…

Бандиты осмотрелись по сторонам, глянули на темные окна «хрущобы» и двинулись к подъезду.

Сергей облизнул пересохшие губы. Сердце стучало так, что, казалось, бандиты сейчас услышат, как бешено оно колотится о ребра.

Тот, что повыше, достал из-за пазухи пистолет, несуразно длинный, словно утолщающийся к концу ствола.

«Глушитель», — моментально оценил профессиональным взглядом Геннадий.

У них не было ни времени, ни возможности, чтобы скоординировать свои действия. Просто так случилось, что высокий, с оружием в руке был чуть ближе к Геннадию, чем к Сергею. И он первым шагнул в подъезд. Второй, пониже, отстал на полшага.

Дементьев резко метнулся вперед, когда высокий поравнялся с ним, с силой ударил рукояткой «Макарова» по шейным позвонкам и прижал дуло к виску оседающего к его ногам бандита.

Тот не ожидал нападения, потерял ориентацию от внезапного удара, но все же успел пару раз нажать на курок.

Тоненько блямкнул кусочек штукатурки прямо над головой Сергея. Он даже не понял сразу, что это пуля.

Его внимание целиком занимал второй налетчик. Он отшатнулся от подъезда, кошкой отскочил назад и резко выдернул из кармана руку…

Сергей еще не успел заметить, было ли в ней оружие, а пальцы сами собой стиснули тугой курок, и оглушительный звук выстрела эхом раскатился по пустому двору.

Когда-то в институте они сдавали зачеты на военной кафедре, стреляли в тире по мишеням, но он впервые в безотчетном порыве выстрелил не в мишень, а в человека.

Во рту появился противный металлический привкус, а глаза неотрывно были прикованы к темной фигуре, которая, припадая на одну ногу, метнулась к машине.

Ответный выстрел прозвучал через секунду, обдав щеку Сергея словно сгустком горячего воздуха и выбив щепку в дверном косяке.

— Сука! — выдохнул Геннадий, треснув ребром ладони по руке бандита, извернувшегося в захвате, в отчаянной попытке повалить его, сбить с ног.

Это ему удалось, но пистолет с лязгом прокатился по кафельному полу.

Геннадий не удержался и рухнул на него, прямо перед глазами возникли бешеные, лишенные цвета зрачки — альбинос.

В короткой мгновенной схватке тот цепко впился в сжимавшую «Макарова» руку Геннадия, стиснул пальцы в железном зажиме… И они медленно стали разжиматься от пронзившей всю руку внезапной боли.

Геннадий из последних сил рванулся, потянулся вперед, пытаясь нащупать свободной рукой выроненный бандитом пистолет. Он лихорадочно шарил пальцами по полу, чувствуя, что еще секунда — и альбинос завладеет его оружием, он уже не мог шевельнуть вывернутой, разрываемой болью правой рукой.

Раненный Сергеем бандит пригнулся за машиной, пытаясь открыть дверцу. Он больше не стрелял, предпочел смыться из опасного места, ничуть не заботясь о судьбе своего попавшего в засаду напарника.

Сергей стиснул двумя руками «Тэтэшник», пытаясь рассмотреть противника за темным непроницаемым стеклом «Мерседеса».

Тот справился наконец с замком, и Геннадий в схватке с альбиносом услышал приглушенный хлопок двери.

«Уходит!» — подумал Геннадий и почувствовал прилив сил.

Он рывком бросил свое тело вперед и успел ухватить толстый наконечник глушителя. И в этот же момент альбинос вырвал «Макарова» из его ослабевших пальцев.

Теперь, кто раньше…

Дементьев последним усилием согнул левую руку в локте, перехватил дрожащими пальцами длинный ствол, на ощупь определив: «Вальтер», и нажал курок.

Тихий щелчок… И альбинос под ним дернулся и обмяк, разжались железные тиски. Дементьев успел первым.

«Мерседес» взревел мотором, разворачиваясь в тесном дворе.

— Не стреляй! — крикнул Сергею Дементьев. — Я…