— Дэйн? — раздался голос Гарета, хриплый от волнения и беспокойства. Лампа в его руке осветила погруженную во мрак комнату. Гарет осторожно подошел к брату. — Где твоя жена? Господи, неужели ты веришь всем этим россказням…

Дэйн медленно обернулся и молча взглянул в лицо своему брату. В своей тревоге он позабыл о страшной опасности, грозящей Глориане по ее возвращении. Джудит, ее служанка, конечно же, разболтала всем о случившемся в церковном саду. Это могло только ухудшить и без того сложное положение. Любой намек на колдовство мог привести к непоправимым последствиям. Невежественные люди все странные и непонятные явления объясняли промыслом сатаны.

— Черт возьми, — воскликнул Гарет, — ты будешь говорить или нет?!

Дэйн вздохнул.

— Если тебе сказали; что Глориана исчезла, то мне кажется, это действительно так.

— Тебе кажется? — отозвался Гарет, ввергая Дэйна в еще более сильное отчаяние. — Господи, Кенбрук, люди не исчезают вот так просто, растворившись в воздухе!

Дэйн нашел вино и, несмотря на ранний час, налил себе; подумав при этом, что Гарету пришлось встать ни свет ни заря, чтобы примчаться в Кенбрук-Холл. Хотя, может быть, он и вовсе не ложился спать этой ночью. Так или иначе, ему тоже не помешало бы сейчас выпить глоточек.

— Да, — согласился Дэйн, отхлебнув из кубка. Вино ничуть не взбодрило его, и он с отвращением отставил кубок. — Обычные люди просто так не исчезают, но Глориана не принадлежит к простым смертным.

Гарет нервно обернулся к массивным дверям комнаты. Они были неплотно прикрыты.

— А кто же она тогда, если не женщина из плоти и крови? — спросил он шепотом.

Если бы ситуация не была такой серьезной, Дэйн, наверное, рассмеялся бы над братом, такое напряженное было у того лицо.

— Глориана и есть самая настоящая женщина, Гарет. В этом ты можешь быть уверен. — Дэйн поднял глаза, и взгляд его остановился на кровати, где они с женой познали столько радости и наслаждения. — Она не ведьма и не порождение дьявола, если об этом нашептали тебе твои верные вассалы.

— Они простые люди, — возразил Гарет, защищаясь и все еще не решаясь говорить громко. — И что же им остается думать, когда один из них становится свидетелем подобного явления?

— В Глориане нет зла, — ответил Дэйн, расхаживая взад-вперед по комнате. — Я не могу толком объяснить тебе, что произошло, потому что и сам не до конца понимаю. Я сейчас расскажу тебе кое-что. Но клянусь Пресвятой Девой, если ты скажешь кому-нибудь хоть слово из того, что сейчас услышишь, то… Однажды я уже видел, как Глориана растворилась в воздухе, будто дым. Это случилось здесь, в спальне. Она была здесь, а в следующее мгновение исчезла. — Дэйн умолк и вздохнул. Запрокинув голову, он пытался расслабить сведенные мышцы шеи и спины, потом вновь взглянул на Гарета. — Разница в том, что она почти сразу же вернулась.

Когда Гарет сумел наконец взять себя в руки, он схватил кубок с вином и одним глотком осушил его. Потом подошел к дверям и выглянул в коридор посмотреть, не подслушивает ли кто. Дэйн решил, что предосторожность несколько запоздала. Закрыв массивные двери, Гарет вернулся в комнату. Размышляя над словами брата, он поднял со стола кувшин и вновь наполнил кубок вином.

— Если бы я услышал подобную историю от кого-нибудь другого, я бы не удивился. В конце концов они невежественные люди и верят в подобную чепуху. Но из твоих уст я не ожидал услышать ничего подобного. Кенбрук, я никогда не замечал в тебе склонности к фантазерству, поэтому, если, ты говоришь, что видел все собственными глазами, я не могу не верить тебе.

Дэйн невесело улыбнулся брату.

— Спасибо за доверие.

В ответ на слова Дэйна Гарет поднес к губам кубом и нахмурился, раздумывая об услышанном.

— Ну и что же нам делать? Заклинаю всеми святыми, ответь мне, — пробормотал он. — Даже если бедняжка сумеет вернуться к нам — молю Бога, чтобы ей это удалось, — она будет подвергаться здесь немалой опасности.

Дэйн так устал прошлым вечером, что лег спать не раздеваясь. Он достал из ящика рядом с кроватью свежую одежду и принялся переодеваться.

— Да, — согласился он, — многие захотят увидеть Глориану на костре, сожженную за колдовство. — При мысли об этом он вздрогнул. Он видел подобную казнь в Европе — это было ужасно. Пристегнув пояс, Дэйн снова поднял глаза на Гарета. — Она вернется, должна вернуться. А я убью всякого, кто попытается хоть пальцем до нее дотронуться. Можешь передать отцу Крадоку мои слова, а он пусть донесет мою клятву до всех своих прихожан.

Гарет чуть заметно покраснел.

— Отец Крадок предан нам, более того, он мудр. Он никогда не позволит свершиться насилию. Я думаю, нам стоит рассказать ему обо всем, что мы знаем, и попросить его совета и помощи.

Рука Дэйна по привычке легла на рукоять меча.

— Никому нельзя говорить об этом, Гарет, — ответил он. — Никому.

— Но этого не избежать. Мы не сумеем справиться в одиночку, — выпалил Гарет на одном дыхании, а затем остановился, чтобы отдышаться. Продолжил он вкрадчиво, будто пытаясь успокоить пса, который собрался вцепиться ему в горло: — Нам необходимо поговорить с Элейной. Она понимает в подобных вещах больше нашего. К тому же до нее уже наверняка дошли слухи о происшедшем.

Дэйн склонил голову и потер усталые глаза.

— Неужели ты забыл, что Элейна сумасшедшая? — спросил он.

Гарет подошел и встал рядом с братом, положив тяжелую руку на его плечо.

— Может статься, это мы сумасшедшие, а она — нормальная, — ответил Гарет. — Поедем вместе в аббатство, испросим совета у леди Элейны.

— Прежде у меня есть одно дело, — сказал Дэйн. — Встретимся через час в конюшнях.

Старший брат подумал, потом кивнул и, забрав лампу, вышел из комнаты. Дэйн подошел к маленькому ящичку, где Глориана держала свои украшения, и достал из нее тонкую золотую ленточку, которую она иногда вплетала в косу. Повязав лоскуток вокруг запястья, он одернул рукав и покинул спальню.

Дэйн пошел в часовню. Согласно древнему преданию, святилище было построено на месте алтаря, у которого язычники поклонялись своим богам и богиням. Сейчас, разумеется, часовня была христианской.

Дэйн, не слишком приверженный религии, постоял на крыльце. В маленькой часовне не горели свечи. Был час молитвы, и отец Крадок в Хэдлей наверняка уже начал свою службу. Дэйн в темноте прошел по узкому проходу, задевая холодные каменные скамьи. У алтаря он встал на колени, опустил голову и принялся молиться.

Дэйн не смел молить небеса о возвращении Глорианы, хотя этого он желал больше всего на свете. Его молитва была простой: пусть ангелы охранят его жену от любого зла, где бы она сейчас ни была.

Небо хмурилось, дул промозглый ветер. Знакомый силуэт, превратившийся в руины, вверг Глориану в отчаяние. Кенбрук-Холл был весь разрушен, за исключением одной лишь башни. Совладав с дверной ручкой, она вышла из машины Лина и медленно пошла через двор к древним надгробиям на могилах леди Аурелии и ее людей.

Лин держался чуть позади нее, явно не желая мешать, но готовый помочь, если потребуется. Одежда, которую предоставили Глориане — футболка и джинсы, — пришлась как раз впору. Она была удобной и не стесняла движений. Поверх Глориана накинула широкий свитер Лина. Ботинки были чуть великоваты для ее маленьких ножек.

Найдя могилу матери Дэйна, она прижалась лбом к холодному мрамору, положив ладони на плиту. Какая бы сила ни забрала ее от Дэйна, молила Глориана, пусть она вернет ее обратно.

Ничего не произошло. Наконец к ней подошел Лин и повел продрогшую Глориану обратно к машине. Она беззвучно плакала и была благодарна Кирквуду за то, что он вел машину молча, не пытаясь заговорить с ней.

Они подъехали к небольшой харчевне, стоявшей как раз на месте хэдлейской таверны. Дождь лил теперь как из вёдра. Из обеих кирпичных труб харчевни валил густой дым, обещая замерзшим путникам свет, тепло и пищу.

Глориана обернулась к своему спутнику. Кирквуд сидел в машине, положив руки на руль. С каждым днем Глориана все больше привыкала к жизни двадцатого века. Этот мир становился для нее все более знакомым, более вещественным, более привычным. Неужели она так и не сможет никогда найти дорогу домой?