Это о них сказал поэт Андрей Вознесенский:
«Из всех людей или собак сенбернары ближе к небесам…»
Отлично показали себя собаки также при розыске людей, погребенных во время землетрясений. Так, в неимоверно тяжелых условиях успешно работали спасательные собаки в сентябре 1985 года в Мехико, сильно пострадавшем от подземных толчков. Тысячи спасателей раскапывали развалины, руководствуясь «показаниями» специально тренированных немецких овчарок, которые прибыли в столицу Мексики из Франции, Швейцарии и Голландии самолетами. Собаки работали, рискуя жизнью: около десятка животных погребены под обломками зданий. Но с их помощью удалось спасти несколько сот засыпанных под развалинами мексиканцев.
А в начале 1986 года во французском городе Дрё, что западнее Парижа, состоялась необычная церемония. Немецкую овчарку по кличке Урик, находящуюся на службе военизированной пожарной охраны города, произвели… в ефрейторы. В присутствии всего личного состава подразделения ошейник этой собаки, которая принимала участие в спасении жертв землетрясения в Мехико, был украшен соответствующими знаками различия Урик обнаружил и помог спасти десятки людей, заживо погребенных под развалинами мексиканской столицы.
«Мы на упряжках раненых спасали…»
Исключительного размаха достигло применение боевых служебных собак в период первой и второй мировых войн. Семьдесят тысяч собак в годы Великой Отечественной войны прошли рядом с нашими солдатами славный боевой путь от окраин Москвы и берегов Волги до Берлина и Эльбы. Только из Московского городского клуба служебного собаководства на фронт направлено было около шести тысяч четвероногих «воинов» — подносчиков боеприпасов, подрывников танков и эшелонов с боевой техникой и живой силой противника…
Во время войны случилось мне, двенадцатилетнему мальчишке, почти год быть воспитанником полевого подвижного госпиталя ППГ-104, который в январе 1942 года дислоцировался в деревне Деньково западнее Волоколамска.
В госпитале я старался помогать, как мог. Разносил раненым пищу, давал пить тем, кто попросит, помогал санитарам, чистил на кухне картошку — словом, делал, что мог. И не раз слышал рассказы бойцов, как с поля боя их вытаскивали собаки. Это были, как правило, кавказские овчарки, рослые, могучие, отважные животные, привыкшие к морозам. Каждая собака снабжалась седлом с санитарными сумками и тащила за собой лыжно-носилочные санки. Выпущенная на поле боя санинструктором, собака осторожно подползала к лежащему в снегу бойцу, обнюхивала его. Если боец оказывался жив — а собаки были выучены это определять! — четвероногий санитар начинал вылизывать раненого, приводил в чувство. Потом собака подставляла раненому бок, чтобы человек мог открыть санитарную сумку, выпить водки, сделать себе перевязку, перевалиться на санки. Затем хвостатый санитар разворачивался и тянул санки с бойцом к санинструктору.
А вот что рассказывал в журнале «Наука и жизнь» академик Б.В. Петровский, который в годы войны был фронтовым хирургом:
«Во время боев под Франкфуртом и Кюстрином я был свидетелем подвига санитарной собаки. На этом участке бои шли очень трудные, было много убитых и тяжелораненых. К нам в траншею пришел проводник с собакой в упряжке с лыжами-носилками. Проводник дал направление собаке в опасную зону, куда не могли пробраться наши санитары из-за плотного огня фашистов. Мы следили за собакой в перископ. Она по-пластунски подползала к телам, обнюхивала их и, не задерживаясь у трупов, пробиралась дальше. Наконец она припала к человеку с окровавленной головой и стала лизать его лицо от подбородка к носу. Раненый пришел в себя, видимо, испугался большой собаки, сделал какое-то движение, но собака подставила ему свой бок, привлекая внимание к сумке с красным крестом. Раненый расстегнул сумку, достал фляжку, выпил и снова потерял сознание, но собака не покидала его до тех пор, пока он с величайшим трудом не перевалил свое тело в носилки. Тогда она повезла его к нам, опять же ползком, ныряя в рытвины, прячась от огня. Эту картину я никогда не забуду!»
И таких случаев было множество. Бывший пулеметчик, ныне академик, секретарь отделения лесоводства и агролесомелиорации ВАСХНИЛ В.Н. Виноградов писал в 1985 г. в «Неделе»:
«А в санроте у нас собаки служили. Так их и санитары-ездовые называли так: «служивые». Особенно запомнился один санитар, молоденький совсем паренек, а при нем четыре собаки. Две здоровые, лохматые, на овчарку смахивали. И две, по-моему, лайки. Запрягали их в волокушу — зимой на двух лыжинах, а летом на колесиках. Скольких людей под огнем наш бесстрашный ездовой с поля боя вывез! Знаете, наша литература, по-моему, в долгу перед солдатами, которые воевали вместе с собаками. Это был совершенно удивительный, ни на что не похожий вид службы в действующей армии. Когда с «боевым оружием» и поговорить можно, и поплакать, и подумать вместе. Боец наш песенку время от времени какую-то мурлыкал про этих самых санитарных собак и про тех, которые «мины ищут, танки подрывают». Именно ему и его четвероногой своре я обязан своей жизнью. Буквально за две недели до окончания войны в бою на окраине города Виттенберга, километрах в шестидесяти от Берлина, меня тяжело ранило в голову. Ничего не вижу, кровь лицо заливает, но чувствую — суетятся вокруг. Кое-как меня перебинтовали. Торопились, боялись — не довезут. До санроты километра четыре, а фашисты сплошным огнем шоссе простреливают — единственный путь.
Сознания я, правда, не терял: молодой был, крепкий. Помню, как положили меня на тележку, привязали покрепче и санитар сказал собакам: «Ну, служивые, вперед». И припустили мы по шоссе… Фашист еще сильнее палит, а у меня одна мысль: только бы собачек не ранило, потому что санитару одному меня не дотащить. Да нас с ним непременно убили бы тогда. Но пули над головами собак свистят, а мы двигаемся вперед. Так до санитарной роты и докатили».
Журналист В. Нехаев сумел отыскать слова и авторов «Песни о собаках» в музее Центральной школы служебного собаководства. Слова ее написаны Н. Евкиной и Б. Рагозиным. Музыка — П. Беренковым. Вот она, эта песня.
