Зузу снова глубокомысленно кивнула:

– Что ж, понятно. Приглашу Мобана.

Князь досадливо поморщился:

– Только не говори потом, что это я тебе посоветовал! Сколько раз повторять, что…

Дама перебила:

– Нет, дорогой, с тобой просто невозможно разговаривать! Битый час мы тут толкуем, а ты не можешь сказать ничего путного. Дескать, если Мэксона не выберут, то президентом станет Мобан, а если Мобан не наберет голосов, то тогда непременно выберут Мэксона. Спасибо за информацию!

Кресси-Мелен прищурился:

– Есть еще третий вариант…

– То есть, они оба?..

Конец фразы заглушил тысячеголосый вопль, возвестивший о начале заезда. По мере того как лошади приближались к финишу, все чаще слышались крики ярости, гнева и отчаяния, свидетельствующие о том, что фавориты не оправдывают надежд игроков.

Заезд на Большой марсельский приз подходил к концу в обстановке всеобщей паники. Поначалу, как и ожидалось, за победу боролись Перванш и Камба. Но на последнем круге случилось непредвиденное. Жокеи фаворитов не успели опомниться, как на повороте их обогнал кто-то третий. Как ни стегали они своих коней, неизвестный с легкостью обошел их и мощным аллюром помчался вперед. К финишу неожиданный победитель оторвался от соперников на пять корпусов.

Это был разгром, разгром не только для наездников, но и для игроков. На никому не известную лошадь не поставил практически никто. Счастливчиков можно было пересчитать по пальцам. Все спрашивали друг у друга, под каким именем записан победитель.

Выяснилось, что лошадь зовут Курт Апре. Это имя никому ровно ни о чем не говорило.

Ошарашенная публика в молчании покидала трибуны. Все чувствовали себя обманутыми и никак не могли поверить в свое поражение. А те немногие, кому повезло, кляли себя, что пожадничали и не поставили больше, – ведь на каждую жалкую пятерку выигрыш составил семьсот тридцать четыре франка пятьдесят семь сантимов! Один Бузотер неутомимо сновал в толпе, предлагая свой товар:

– У меня есть кое-что получше, чем шампанское! Ром, водка, спирт…

Горелка стоял поодаль, задумчиво наблюдая за толпой проигравших.

– Подставка, – пробормотал он. – Как пить дать, подставка…

На трибуне князь Кресси-Мелен подошел к Зузу и небрежно сказал:

– Этот заезд обошелся мне в пятьсот луи. Пожалуй, нужно сделать передышку в игре.

«Боже мой, пятьсот луи! – подумала Зузу. – А ведь, говорят, он рад и двадцати пяти франкам, несмотря на свой титул!»

Она сжала в кулаке два небольших билетика – ее ставка на Курт Апре. Ничего не понимая в лошадях, она всегда ставила наугад, и вот сегодня судьба подарила ей целое небольшое состояние.

Сколько бы ни грешила в жизни Зузу, у нее было добрейшее сердце. Конечно, она знала, что князь не ставил пятьсот луи по той простой причине, что у него не могло быть и половины подобной суммы. Но она почти не сомневалась, что молодой человек проиграл свои последние деньги.

«Нужно помочь бедняге», – решила женщина.

Взяв князя под руку, она спросила:

– Скажи-ка, а ты по-прежнему открываешь котильоны на балах?

– Конечно, – рассеянно ответил тот. – Так сказать, положено по чину…

– Это точно, – кивнула Зузу. – Вы, аристократы, даже не можете получить настоящую профессию.

– Не путай Божий дар с яичницей! – раздраженно бросил князь. – Это не имеет ничего общего с профессией. Это… Это – как служба для священника.

– Ну хорошо, хорошо, – примирительно произнесла женщина. – Кстати, я даю бал на следующей неделе. Публика самая разнообразная – важные шишки и жулики, – впрочем, кто их сейчас различит! – достойные дамы и кокотки. Но должно быть весело, ведь я выкидываю на это столько денег. Может, ты согласишься открыть котильон?

Князь задумался. Не скомпрометирует ли он себя, приняв подобное предложение? Князь Кресси-Мелен, открывающий котильон на сомнительной вечеринке у Зузу… Вряд ли это произведет на светскую публику выгодное впечатление.

Зузу заторопилась:

– Если ты согласишься, то сможешь оформить все по своему усмотрению… Я, видишь ли, в этом ничего не понимаю.

Князь немедленно заинтересовался:

– И сколько же ты выделишь на покупку аксессуаров для праздника?

– Да сколько понадобится! – беззаботно ответила женщина.

– И все-таки?

– Ну, десять тысяч, пятнадцать…

Молодой человек с трудом скрывал радость. За такие деньги можно и плюнуть на общественное мнение! Да и весело, наверное, будет…

– Ну что ж, – сказал он как можно равнодушнее, – согласен. Буду открывать у тебя котильон. Завтра зайду, и мы все обсудим.

Князь с достоинством удалился. Зузу с доброй улыбкой смотрела ему вслед. Этот молодой человек был известен как непревзойденный танцор и зарабатывал себе на жизнь котильонами. Конечно, ему никто не вручал конверт с деньгами, как какому-нибудь ресторанному жиголо. Ему просто поручали купить аксессуары для праздника…

«Итак, десять процентов… – подсчитывал тем временем Кресси-Мелен. – Это будет дельце сотен на пятнадцать! Игра стоит свеч».

Тем временем скачки в Отей закончились. Сгущались сумерки. Ипподром окутал серый вечерний туман, скрывший трибуны и конюшни. Пришло время работать шоферам и кучерам, поджидавшим клиентов у вокзала. Громкими выкриками они старались привлечь к себе внимание.

– Двадцать су! Двадцать су до площади Клиши, Пигаль, Барбес!

– Отсюда на Большие бульвары!

– На площадь Бастилии!

Вскоре крики водителей смолкли – клиентов было слишком много, места всем не хватало. Поднялась суматоха, опоздавшие хватались за борта машин, вскакивали на подножки. Среди топота копыт и рева моторов раздавались гудки клаксонов и позвякивание колокольчиков.

Молодая женщина, не успевшая занять место, потерянно бродила в этой сутолоке. Несколько раз она пыталась залезть в экипаж, но ее выталкивали. Бедняжка просто не знала, что ей делать.

Это была хорошенькая брюнетка со свежим юным лицом и прекрасной фигуркой. На шее у нее красовалась пушистая серая горжетка. Увидев еще одну переполненную повозку, она предприняла новую попытку, но безуспешно. Тут кто-то коснулся ее руки.

Девушка увидела перед собой элегантного мужчину с доброжелательным лицом. На вид ему было года двадцать два – двадцать три. Из-под цилиндра виднелись светлые, с золотистым отливом волосы.

– Мадемуазель, – произнес молодой человек с почтительным поклоном, – я вижу, вам нужно вернуться в Париж. Вы позволите предложить вам место в автомобиле? Это вас не скомпрометирует?

Девушка покраснела.

– Что вы, мсье! – произнесла она. – Я только об этом и мечтаю!

Ее собеседник махнул рукой, и перед ним немедленно остановилось такси. Девушка села, и тут же, по знаку молодого человека, машина рванулась с места. Незнакомец сидел рядом со своей спутницей. Остальные места оказались не занятыми.

– Представляете, не удалось найти больше попутчиков! – сказал молодой человек. – Жаль, право…

Однако его радостная улыбка ясно показывала, что особых сожалений он не испытывает.

Молодая женщина, неожиданно оказавшись наедине с незнакомым мужчиной, покраснела до корней волос.

– Но, мсье, – пролепетала она, – куда же вы едете?

– Конечно, туда же, куда и вы! – воскликнул молодой человек. И добавил с едва уловимой насмешкой в голосе:

– Будьте добры, скажите мне, куда мы оба едем. Надо предупредить шофера.

– Жозеф, кто-нибудь приходил?

– Куда, мсье?

– Сюда, болван! Меня кто-нибудь искал?

– Вас, мсье? Так бы сразу и спросили. От пяти до восьми здесь бывает столько народу, поди знай, кого вы имеете в виду.

– Но сейчас-то половина пятого!

– Вы, как всегда, правы, мсье. Сейчас половина пятого, и вас еще никто не спрашивал. Иначе разве я не передал бы вам сразу! Мсье, наверное, поджидает какую-нибудь юную крошку? Что делать, эти дамочки всегда опаздывают!

– Это точно…