Двое подстерегали у подъезда. Дмитрий сразу понял, что они именно подстерегают, а не просто так околачиваются. В руках у одного была початая бутылка портвейна. Но второго Дмитрий узнал: пологий низкий лоб под черной кепкой, маленькие глазки смотрят трезво и прямо. Даже кличку вспомнил — Капитан. Этот Капитан работает в «Мерлин-пресс», той самой фирме, где Дмитрий крупно смухлевал. До сих пор он считал, что о его хитростях никто не догадается: действительно, мордовороты из рекламного агентства «Мерлин-пресс» ничего не смыслят в компьютерных сетях. Не должны, по крайней мере. Так нет же…

Дмитрий не сомневался, что Капитан с приятелем подстерегают именно его. Капитан никогда бы не стал пить дешевый портвейн. Дмитрий, пока налаживал в «Мерлине» локальную сеть, наслушался баек об этом самом Капитане, который не может пить ничего, кроме настоящего ямайского рома — за что и получил такую кличку.

Итак, портвейн — камуфляж. Два мордоворота решили прикинуться безобидными алкашами. Дома Дмитрия ждал недоделанный компьютер-«двушка», антиквариат с монитором «Геркулес». Но о приятной возне с древней техникой теперь придется забыть. Надо делать ноги. Не сбавляя шага, Дмитрий свернул в подворотню.

За спиной послышался тяжелый топот — Капитан со своим коллегой, наверное, заметили жертву и устремились в погоню. Дмитрий перешел на бег, ломанулся через голые зимние кусты на детскую площадку, пронесся мимо полуразвалившегося сказочного замка, где давно уже не играл ни один ребенок. Когда Дмитрий был на другом краю площадки, кусты затрещали, раздвигаемые двумя мощными телами, затянутыми в мягкую замшу курток-дубленок. Преследователи молчали: о чем тут говорить? Все абсолютно ясно.

Сервер сети, которую Дмитрий смонтировал в «Мерлине», лишь корпус имел фирменный, а все нутро сервера Дмитрий насобирал по разным свалкам радиодеталей. Наверное, китайский хард-диск рассыпался после третьего включения, сеть подвисла, а вместе с ней «подвисло» здоровье Дмитрия. Впрочем, Дмитрий допускал, что «подвиснуть» могла сама его жизнь: в «Мерлине» ему отвалили за работу две тысячи долларов и еще пять выдали на покупку аппаратуры. Если бы выдали не пять, а, скажем, пятнадцать, можно было бы честно пройтись по магазинам. Но снабженец «Мерлина», бритый налысо детина с квадратными плечами и такой же квадратной мордой, похожей на микроволновую печь, решил сэкономить. Что ж, Дмитрий тоже, в свою очередь, решил сэкономить… На свою беду.

Площадка примыкала к изгороди, за которой была территория Института нефти. Вдоль изгороди шел наружный трубопровод, а с труб можно легко дотянуться до верхней кромки изгороди. Взгромоздившись на изгородь, Дмитрий оглянулся. Охранники из «Мерлина» не отставали. Лица сосредоточены, губы сжаты. Прыгать оказалось довольно высоко, но Дмитрий рискнул. Кинув вниз сумку, он сиганул следом. Обошлось. Только в сумке что-то хрустнуло, когда Дмитрий попал по ней каблуком. Материнская плата, точно она. Дискеты хрустят иначе. Сейчас, впрочем, Дмитрия не волновала судьба материнской платы, которую он нес домой, чтобы заменить сгоревшую плату в антикварной «двушке». Подошвы скользили по замерзшим лужам, но Дмитрий сумел-таки оторваться. Когда преследователи только готовились спрыгнуть с изгороди, он уже был у дверей служебного хода.

Пьяный сторож в расстегнутой телогрейке появился из-за ржавого остова грузовика и принялся размахивать руками, поворачивая всклокоченную бороду то к Дмитрию, то к двум крепким мужикам в дубленках. Удивление сторожа можно понять: с территории института отродясь никто ничего не воровал, и через изгородь прыгать на задний двор тоже было некому и незачем. Гниющие автомобили, какие-то дырявые бочки, обрезки досок — вот и все, что можно там найти.

Но для Дмитрия институт был спасением: запутанные ходы внутри корпуса, сквозь которые добраться до главного входа может только студент-старшекурсник или преподаватель со стажем — лабиринт, в грязных закутках которого мерлинские бандюги запутаются навеки.

Служебный ход был открыт, слава Богу, но фанерная дверца, сквозь которую Дмитрий рассчитывал проскочить в подвал, оказалась заперта. Придется бежать мимо аудиторий. Дмитрий ринулся по низкому коридору, на ходу кивнув какому-то преподавателю. Преподаватель кивнул в ответ, приняв Дмитрия за студента. Коридор, чуть попетляв, уперся в две лестницы. Одна, посветлее, вела вниз, в местную типографию. Самый легкий путь — в типографию, оттуда вверх, на склад бумаги, и по общей лестнице к главному входу. Пусть мордовороты так и бегут. Дмитрий выбрал темную узкую лесенку, которая, насколько он помнил, вела в лаборатории.

Дмитрий знал этот институт лучше любого старшекурсника и лучше многих преподавателей. Ведь именно он ставил локальные сети для всего института, практически бесплатно, за право пользоваться Интернетом. В Интернет, конечно, можно выходить и с домашнего компьютера, но Дмитрий крутил через Интернет весьма рискованные дела и не хотел светиться.

Решетка внизу заперта… Нет, просто открывается в другую сторону. Дмитрий понял, что еще немного, и он запаникует. Тогда — прощай, здоровье. Или жизнь.

Трубы, выкрашенные в тошнотворно-зеленый цвет, тянутся вдоль потолка. Пахнет бензином. Ряд полуоткрытых дверей, за которыми идет непонятная и одновременно скучная жизнь лабораторий Института нефти. Ага, вот и грузовой подъемник. Пульт рядом, торчит из стены.

Ударив пальцем по кнопке с цифрой 3, Дмитрий запрыгнул на платформу и медленно поплыл вниз, в душную глубину лабораторного подвала. Авось, там не найдут.

Подъемник остановился. Рядом никого не было, но за углом слышались спокойные голоса. Тянуло ядовитым дымом от сигарет «Магна» — значит, Толик здесь. Курит. Дмитрий нашарил пачку в кармане куртки, закурил. И, не торопясь, вышел из-за угла к группе людей в синих замызганных халатах. Никто его не заметил, люди о чем-то лениво спорили. Да, Толик здесь, вальяжно жестикулирует, объясняет что-то тучной даме в таких же тучных очках.

Дмитрий стоял рядом, курил, ждал. Толик случайно оглянулся в его сторону и радостно хлопнул себя по лысине: