— Я не хочу… — попыталась возразить Алмис, но Саскис уже возвращалась с плетеным подносом. На подносе, окруженные тарелками с сисопьим рагу, выстроились по росту три сосуда — маленькая фляжка «Драконей крови», обычная бутылка строфарии и гигантский кувшин грибного пива.

— Потом не успеешь, — придавив мощным задом зазевавшегося кимора, Саскис села рядом с девушкой, потянулась и расправила ботву. Алмис отметила, что тело стражницы тоже расписано и обклеено разными блестками, но не так аляповато, как у выпускниц. «Атсан-боди-арт!» — Ешь, пока тычинки не созрели! — Саскис придвинула к Алмис тарелку, а сама присосалась к строфарии, — твое пойло лучше!

Помолчали. Алмис нехотя принялась ковырять в тарелке непонятную бурду — здесь не Аркона, рагу из сисопа делать никто не умеет. Интересно, в мире Дмитрия умеют, или там вообще сисопы не водятся? Алмис была в этом мире несколько раз, но никогда не заходила дальше радиорынка — дядя Клай велел торчать там и ждать рыцаря. Впервые Клай Бонифаций явился к Алмис, обычной дочери обычного кабатчика, когда она от нечего делать шарила с домашнего пьютера по общедоступным сетям. Квадратик с двумя хомячьими головами внутри появился среди бессмысленных строчек конференции по спиртным напиткам.

— Брось эту муру, — сказала одна голова, а вторая прибавила: — Делом займись. — Папа мне то же самое талдычит, — парировала Алмис. — Я тебе именно дело предлагаю, — ответили головы хором, — а не мелкое жульничество, которым пробавляется твой папаша. Ты хоть знаешь, кто я? — Клай Бонифаций, полковник арконской гвардии, если верить Кацу и Хуману…

— Да, — кивнули головы, — их «Каталог иконок» весьма неполон, но меня там просто не может не быть. Дело, предложенное полковником, оказалось обычным, но весьма интересным: ходить по рынкам в разных мирах и толкать пробные программы. Так Алмис начала путешествовать. На пяти разных рынках в мире пиявок она продавала боевой вирус «Тортилла», на центральном рынке Тирании Добра Алмис договорилась с дирекцией о поставке партии То Ма Го — тренажера для ящеров, готовящихся к хирургической пересадке молочных желез. И вдруг — мир говорящих обезьян, Митинский рынок и один-единственный диск, который требовалось вручить одному-единственному покупателю. Алмис поняла, что дело здесь не в деньгах.

Она так прямо и спросила полковника: — Дядя Клай, это что, политика?

Клай Бонифаций ответил странно: — Это мифология. Благодать Высшей Злобы должна течь не где попало, а по проложенному руслу. Русло проложу я.

— Зачем тебе это нужно?

— Мне? — Хомячьи лица в квадратике тоненько захихикали, — мне? Ты что, всерьез думаешь, что я хочу умереть? Иди и продавай диск вот ему, — рядом с иконкой полковника появилось неподвижное изображение парня лет двадцати семи: длинные прямые волосы, глуповатая ухмылка и внимательные холодные глаза. Очень похож на техника из Арконы, который передавал Алмис товар и деньги от полковника, только бороды нет. Так Алмис и оказалась на Мининском рынке, а после — во всем этом дерьме. Клай Бонифаций велел быть подле парня, которого назвал «рыцарем Бытия». Интересно, какая связь между рыцарством, Бытием и Высшей Злобой? Классическая книжка Каца и Хумана «Измерение нормы жизни» туманно определяла Высшую злобу как «возможность легально обойти божественные заповеди». Алмис, тем не менее, согласилась участвовать в мифологической афере полковника и до сих пор не знала, почему.

— От Арконы до Бильреста Пестик в лодочке плывет,

Тычинка в лаковых ботинках По бережку идет…

И-эх, — внезапно запела стражница, прервав размышления Алмис. — План, значит, такой! — внезапно она перешла на громкий шепот, — слушай сюда. Меня Бруня за тобой присматривать просила. Ну, чтоб чего плохого не вышло. Мужики, они, знаешь, — народ скользкий! Тут держи ухо востро, глаз да глаз нужен, — она снова почесала в основании бутона. Алмис сдержанно кивнула в ответ. Помолчали.

— У нас тут все по дням расписано, — продолжила атсанка. Алмис поняла, что та просто смущается, и ободряюще похлопала ее по зеленой руке: — Что у нас на всю жизнь, вам на неделю?

— Почти. Пока пыльца у мужиков не созрела, — глянув искоса на прошедшего мимо атсана, Саскис продолжила, — пойдем, я тебе конкурс поэтов покажу, потом балет будет, а дальше… — Она снова хлебнула строфарии, — я, короче, тебя оставлю, а ты уж меня не сдавай. Постарайся не попадать в глупые разборки, в городе не ночуй, а вообще — не пугайся. У мужиков каждый год новый шухер, у нас — все будь спокойна! В случае чего, обращайся к любой стражнице. Как стемнеет, встречаемся здесь или у входа. Скажешь, что от меня, помогут. Хахаля своего встретишь, не грусти! Мир узок, как брюхо у Ру-Бьек.

Алмис приняла к сведению, но переспросила: — Разве тычинки еще не созрели? Саскис затрясла ботвой: — Сама не видишь?! Пока девок выпустят, пока те разойдутся… Мужик, он дозреть должен. Вот на конкурс все соберутся, я тебя в ложу отведу, Арена Тромпа, лучшие места. Потом девки танцевать начнут, тут у них тычинки и лопнут. Тогда держись!!! — Мелко задрожав, Саскис вновь пригубила строфарии.

— И что? — Не поняла Алмис.

— Что-что? — удивилась ее тупости атсанка. — Дальше что будет?

— Праздник! — отрезала Саскис, — сама поймешь. Пошли!

Выбравшись из подвала, они двинулись по узкой улочке к большой площади, в центре которой высилась громада арены. Внешние стены Арены Томпа были абсолютно глухими, только фронтон над входом украшал барельеф на тему дедки и репки, как показалось Алмис. Но Саскис объяснила ей, что барельеф изображает пришествие Тромпа к атсанам и его дар — философию Хор-Ти. Согласно этой философии, атсаны — самые высокомерные существа по обе стороны Бильреста, не считая, конечно, Ру-Бьек, Ма-Мин и Строителей. Ну, еще существует Клай Бонифаций, но арконский полковник появился на свет случайно, искусственным образом, и может поступать, как ему вздумается. Атсаны же обременены ответственностью за всех жителей Вселенной, а в первую очередь — за самих себя. Поэтому жизнь атсанов должна проходить по науке. Особенно это относится к вопросам продолжения рода…