- Не дури, крошка. Знаешь, сколько денег я в тебя вбухал? - чтобы указать на ее платье, он больно ткнул ее своим толстым пальцем в грудь. - Вместо этой тряпки я мог бы купить двух первоклассных шлюх.

 «Так чего ж не купил? - подумала она. - Садись на свой «метролайнер» и катись к себе в Нью-Йорк, к своей жене, деньгам и двум первоклассным шлюхам». Вслух, вполне цивилизованным тоном, она сказала:

 - Дэнни, между нами все кончено, неужели ты сам не видишь?

 - Послушай-ка, крошка. Давай-ка не будем спорить, идет? Мы на автостоянке, мимо люди ходят, всем все слышно. Поехали к тебе, присядем и все обсудим, как культурные люди.

 Она вцепилась в руль, глядя прямо перед собой.

 - Нет. Мы решим этот вопрос прямо здесь и сейчас.

 - Черт подери, - одной рукой Дэниэл вытащил из кармана куртки пачку «Кента», выдавил из нее сигарету. Взял губами за кончик, выдернул. Щелкнул зажигалкой. - Ну говори, говори.

 Ощущение безнадежности захлестнуло ее зловонной волной. А еще считается, что от женатиков легко отделаться. Иначе бы с ними вообще дела никто не имел.

 - Отпусти меня, Дэнни, - взмолилась она. И затем, зная, что лжет, добавила:

 - Если хочешь, мы останемся друзьями. Он раздасадованно хмыкнул.

 - Я старалась, Дэнни, честно, я старалась. Ты даже представить себе не можешь, сколько сил я положила. Но все это зря.

 - Ладно, я тебя выслушал. А теперь поехали, - перегнувшись через нее, Дэнни переключил передачу на задний ход. И наступил ей на ногу, больно вдавливая ее ступню в педаль акселератора.

 Машина резко поехала назад. Будущая Вдова Чарли, вскрикнув, панически вывернула руль, а свободной ногой нажала на тормоз.

 Машина подпрыгнула и с треском замерла. Послышался звон бьющейся пластмассы. Оказалось, что они врезались в «хёндай» фисташковой расцветки.

 - Все, как по заказу! - процедил Дэниэл. Зажигалка погасла. Дэни-эл вновь щелкнул колесиком, прикурил, распахнул дверь. - Пойду посмотрю, что там.

 Оглянувшись через плечо, она увидела, как Дэниэл, подтянув брюки, сидит на корточках около «хёндая». Внезапно ей захотелось развернуть машину и сбежать. Нажать на газ и вперед, не оглядываясь! Увидеть, как уменьшается в зеркале заднего вида его обескураженное лицо. Обливаясь слезами, она тихонько засмеялась.

 Дэниэл вернулся:

 - Все нормально, поехали.

 - Я же слышала, там что-то разбилось.

 - Ерунда, задняя фара, - он странно покосился на нее. - Ты чего смеешься? Совсем сбрендила?

 Она беспомощно покачала головой, тщетно пытаясь отделить слезы от смеха. Затем, она сама не помнила как, они очутились на Экспрессвее. Тихо гудел мотор. Машина катила по безликому извилистому шоссе. Она была за рулем, но Дэниэл по-прежнему решал все за нее.

Тем временем мы окончательно заблудились. Всерьез и надолго. То, что я счел отводом основной водопроводной трубы, завело нас невесть куда. Следуя за извивами, мы наверняка преодолели уже несколько кварталов. Я остановился, выдернул свою руку из ее пальцев. Мне никак не удавалось сосредоточиться. Когда сквозь тебя кипящим потоком льется едкое, ядовитое чужое прошлое…

– Послушай-ка, - сказал я. - Нам надо кое о чем договориться. Ее голос раздался ниоткуда, тихий, настороженный.

– Что?

Как тут лучше выразиться? Ужас этих воспоминаний заключался не в их неприглядности, но в их индивидуальных приметах. Они удобно входили в пазы, оставшиеся от моих подлинных воспоминаний. Они были привычны, как разношенные ботинки. Сидели, как влитые.

– Если б я хоть что-то об этой мути помнил, - сказал я, - извинился бы. Елки, разве я могу ставить тебе в вину твои же переживания? Разумеется, ты на меня зла. Но разве ты сама не понимаешь, все это прошло. Сгинуло. Пора тебе об этом забыть. Не надо спрашивать с меня за то, чего я даже не помню, идет? Все эти гадости случились двадцать, тридцать лет назад. Я был молод. С тех пор я переменился!

Осознав абсурдность своих слов, я чуть не рассмеялся, если б только мне было до смеха. Господи ты Боже, я вообще уже мертвец!

Долгое молчание. Затем:

– Значит, догадался.

– А ты знала с самого начала, - горько проговорил я. - Как только я спустился с высоковольтных проводов в Мейнеюнке. Она не стала ничего отрицать.

– Полагаю, мне должно быть приятно, что в свой черный день ты пришел ко мне, - произнесла она с интонацией, намекающей на обратное.

– Почему ты мне сразу не сказала? Зачем тянула?

– Дэнни…

– Не смей меня так называть!

– Между прочим, тебя зовут именно так. Дэниэл. Дэниэл Кобб.

Все те чувства, которые я пытался побороть под тем предлогом, что Вдова лжет или ошибается, окончательно взяли надо мной верх. Я рухнул ничком, крепко вцепился в трубу и стал биться о ее неумолимо-твердый чугун. Запертый, как в темнице, в недружелюбной пустыне ночи, я взвешивал, что для меня страшнее - оторваться от Земли или остаться на ней.

– Кобб?

Я смолчал. В голосе Вдовы зазвучали нервные нотки.

– Кобб, нам нельзя здесь оставаться. Ты должен вывести меня наружу. Я вообще не понимаю, куда идти. Без тебя я пропаду. Мне было не до разговоров.

– КОББ! - окончательно запаниковала она. - Я не стала тебе мстить. Еще тогда, в Мейнеюнке. Ты нуждался в помощи - и я помогла, как умела. Теперь очередь за тобой.

Молча, незримо для нее, я покачал головой.

– Будь ты проклят, Дэнни, - яростно выпалила она. - Я тебе больше не позволю надо мной издеваться! Подумаешь, не нравится тебе тот козел, которым ты был раньше! Твои проблемы. Не смей самоутверждаться за мой счет. Я к тебе ангелом-хранителем не нанималась. Не думай, что я - последний шанс, посланный тебе небом. Не мое дело - уговаривать тебя не прыгать с обрыва.

Упреки, упреки…

– А я тебя и не прошу, - пробурчал я.

– Ах, ты еще здесь! Возьми меня за руку и выведи отсюда. Я взял себя в руки.

– Ориентируйся по моему голосу, крошка. Ничего лучшего предложить не могу - воспоминания у тебя слишком бурные, на мой вкус.

И мы возобновили свое черепашье странствие. Мне осточертело передвигаться ползком, осточертели потемки, осточертело все это жуткое прозябание во мраке. Зловонная яма моей души - и та содрогалась при мысли о том, кто я и с кем я. Неужели этому водопроводному лабиринту нет ни конца, ни края?