— Хорошо то, что хорошо кончается, — на сей раз это уже сказал генерал Пивоваров. — Родина по достоинству оценила наш с вами подвиг. Меня она наградила орденом. — Генерал любовно погладил большой орден, висевший у него на груди. — Майору Глотову Родина присвоила звание полковника. А вам, ребята, Родина объявляет… благодарность! Молодцы, просто молодцы! — Пивоваров пожал нам с Володькой руки. — Правда, полковник, они молодцы?!

— Так точно, товарищ генерал, — с готовностью подтвердил Глотов.

— А от нашего управления и от себя лично, — продолжал Пивоваров, — хочу вручить вам памятные сувениры… Ирочка, принеси, милая, — распорядился он.

Ирочка тут же принесла старинную скрипку и отдала ее генералу. Пивоваров передал скрипку Воробью.

— Держи, сынок. Играй на здоровье.

Володька с недоумением повертел скрипку в руках, прочел что — то на боку и вдруг побледнел. Затем покраснел. И снова побледнел.

— Это же… это… — Голос его дрожал. — Скрипка Паганини.

— Она самая, сынок, — подтвердил генерал Пивоваров, — не сомневайся.

— Но она же хранится в Италии, — лепетал Воробей. — В сейфе.

— Хранилась в Италии, — уточнил Глотов.

— Мы с итальянцами поменялись, — пояснил Пивоваров. — Они нам скрипку Паганини, а мы им балалайку Петра I. Все по — честному.

— А можно мне на ней… поиграть? — с придыханием спросил Володька.

— Да хоть гвозди заколачивай, — сказал генерал. — Она теперь твоя, сынок.

Воробей благоговейно заиграл. Генерал с полковником, сделав задумчивые лица, стали в такт музыке покачивать головами.

— Да — а, — широко зевнул Пивоваров, когда Володька закончил, — музыка — это… э — э… Одним словом — облагораживает. Верно, Глотов?

— Так точно, товарищ генерал, — откликнулся полковник. — Еще как облагораживает.

— А где сувенир для Эммы? — обратился Пивоваров к Ирочке.

— Так ведь у нее не сувенир, — ответила секретарша, — а сюрприз.

— Ах да, — вспомнил генерал. — Тебе, дочка, — сюрприз. Завтра узнаешь какой… Ну — с, дорогие друзья, а теперь хочу сообщить вам печальное известие. — Пивоваров погрустнел. — Я ухожу на пенсию. Приказ уже подписан. Сейчас я вам представлю нового начальника Управления внешней разведки генерала Сундукова. Прошу всех встать.

Мы встали.

Массивные двери отворились, и в кабинет вошел… господин Сундзуки.

— Прошу всех сесть, — пропищал он.

Мы сели.

— Господин Сундзуки, — не удержалась я, — вы же говорили, что работаете на секретную службу Японии.

— Работаю, — нимало не смутившись, ответил он. — А теперь буду еще работать на секретную службу России. Там за Йены, здесь за рубли. Двойная выгода получается. — Мутант захихикал, потриая крошечные ручки.

— Я хочу кое — что объяснить, — сказал генерал пивоваров, — но это строго между нами. Дело в том, что генерал Сундуков и суперагент Ф—17 — одно лицо.

— Как?! — ахнула я. — Вы — Ф—17?!!

— Да, — скромно потупил глазки господин Сундзуки. — Я — Ф—17.

— Ой, послушайте, — заторопился Володька, — тогда вы должны знать, сколько на самом деле существует Дженни Ли: семь или восемь?

— Увы, мой юный друг, — развел ручками господин Сундзуки, — Дженни Ли существует в единственном экземпляре.

— Этого не может быть! — воскликнула я. — Как она в таком случае очутилась в Питере, уехав в сторону Ростова?!

— Очень просто, дочка, — ответил за мутанта генерал. — Ты перепутала машины. И преследовала вовсе не Дженни Ли, а торговца наркотиками Шевякова, давно и безуспешно разыскиваемого органами милиции. Когда Шевякова арестовали в Ростове, весь багажник его автомобиля был забит героином. Поэтому он от тебя и удирал.

Я обескуражено почесала нос.

— Не расстраивайся, Эмма, — дружески подмигнул мне господин Сундзуки, — как у нас в России говорят: "И на старуху бывает проруха".

Но воробей не собирался так просто сдаваться.

— Тогда как вы объясните, что ваши люди следили за Дженни Ли в школе? — запальчиво спросил он.

— А это уже моя промашка, — признался полковник Глотов. — Они школы перепутали. Вместо учительницы математики в школе № 324 стали следить за учительницей математики в школе № 234.

У господина Сундзуки и для Глотова нашлась утешительная пословица.

— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — похлопал он по плечу смущенного полковника.

— А теперь, — торжественно объявил генерал Пивоваров, — я вас всех приглашаю… на банкет! Он устраивается в честь успешного окончания операции "Эмма" и моего ухода на пенсию. Каждый из вас сейчас может заказать любое экзотическое блюдо из самых отдаленных уголков земного шара. Прошу ваши заказы.

— Тогда мне макароны по — флотски, — сказал Володька.

— А мне жареной картошки, — сказал полковник Глотов.

— А мне моченых яблок, — сказал господин Сундзуки.

— А мне сала с хлебом, — сказала секретарша Ирочка.

— А мне… — сказала я.

— Знаем, знаем! — наперебой закричали все. — Зефира в шоколаде!

— Ой, нет, нет, — ужаснулась я, — только не это. Мне две порции борща. В одну тарелку.

— Ну что ж, — заключил генерал Пивоваров, — а я, пожалуй, селедочки с луком отведаю.

И веселой гурьбой мы отправились на праздничный банкет есть "экзотические" блюда.

А на другой день мы с Воробьем пошли в школу. Как будто ничего не произошло. Впрочем, если судить по газетам — ничего и не произошло. О том, что Питер висел на волоске, в газетах не написали ни крупно, ни мелко. Только в "Вечернем Петербурге" промелькнула крохотная заметка о временном закрытии станции метро "Петроградская" на ремонт. И все.

Придя в школу, мы нос к носу столкнулись с нашим директором Михал Тарасычем. Он, как обычно, слонялся по коридору со спичкой в зубах.

— А, Мухина, — глянул на меня директор. — Зайди ко мне в кабинет. Разговор имеется.

Я горестно вздохнула. Неужели все — таки выпрут из школы? А тут еще, как назло, родители сегодня прилетают.

Володька пошел вслед за мной.

— А ты, Воробьев, иди в класс, — остановил его Михал Тарасыч.

Воробей кивнул мне — мол, держись. Я кивнула ему — мол, держусь. И мы разошлись в разные стороны.

"Боже мой, — подумала я, входя в кабинет директора, — неужели я здесь ночью искала ключ от сейфа?" Мне показалось, что с того момента прошла тыща лет.

На подоконнике, свернувшись пушистым клубком, дремал кот Барсик.

Михал Тарасыч принялся хлопать себя по карманам, потом полез в шкаф, заглянул под стол.

— Куда же я его подевал? — бормотал он под нос.

— Если вы ищете ключ от сейфа, — сказала я, — то он у вас на столе валяется.

Директор, подозрительно на меня покосившись, стал разгребать залежи бумаг, скопившиеся у него на столе. Ключ тотчас обнаружился.

— Спасибо, Мухина, — пробурчал он, открывая тяжелую дверцу сейфа.

Там он тоже минут десять рылся среди всевозможного бумажного хлама, пока наконец не вытащил новенький "Аттестат о среднем образовании". И протянул его мне.

— Держи, Мухина. Поздравляю и все такое… Желаю и так далее…

Я прямо обалдела, честное слово. Я так не обалдевала, даже когда с поезда прыгала.

С недоверием раскрыла твердую корочку. Моя фамилия, имя, отчество. Далее перечислены все предметы с оценкой "отлично". Внизу большая круглая печать, подписи преподавателей. А еще ниже… Я пригляделась — так и есть! — размашистая роспись генерала Пивоварова.

Вот он — обещанный сюрприз!..

— Но я же еще только в седьмом классе, — на всякий случай напомнила я директору. — Мне же еще учиться и учиться.

— Нечему тебе учиться, Мухина. Ты и так все знаешь.

Нет, Михал Тарасыч, — упорно стояла я на своем. — Я еще хочу после школы в институт поступать. Или вы мне диплом о высшем образовании тоже дадите?