- Это платье для герцогини, - сказала Лотта, - в котором она должна покорить молодого короля. Хотите взглянуть?

- Да, очень, - сказал Лакей.

Лотта сбросила черный плащ и выступила, как солнце из-за тучи.

- Вот! - сказала она. - Правда, красиво? Вы думаете, король устоит и откажется танцевать с герцогиней, если она будет в таком платье?

- Никогда, я уверен! - сказал Лакей.

И с изящным поклоном добавил:

- Герцогиня, могу я просить о чести потанцевать с вами?

- О, ваше величество! - засмеялась Лотта. - Это честь для меня.

Лакей обнял Лотту за талию и стал танцевать с ней, и, только он начал говорить ей, что ее волосы золотистее солнечных лучей, как зазвенел колокольчик, и Лотте пришлось идти.

Герцогиня была в восторге от платья, а после того как Лотта показала ей, как в нем садиться и вставать, ступать и танцевать, герцогиня облачилась в него и выплыла в бальный зал.

Лотта, закутываясь в свой старый плащ, услыхала, как в зале разразились аплодисментами, когда появилась блестящая маленькая герцогиня.

"Ну, - подумала Лотта, - перед ней король не устоит". И она побежала домой, шить платье Лунного Света.

Всю ночь и весь день она шила серебристое, облегающее, как перчатка, платье и справилась с работой как раз в тот момент, когда королевская карета остановилась у двери. Как и в тот раз, она натянула платье, завернулась в плащ и укатила, и, как и в тот раз, молодой Лакей проводил ее в приемную и просил подождать.

- Что произошло вчера на балу? - спросила Лотта.

- Король протанцевал с золотой герцогиней весь вечер, - сказал Лакей. Сомневаюсь, чтобы графине так повезло.

- Как знать, - сказала Лотта и, распахнув свой черный плащ, она встала перед ним, как луна, озарившая полночь.

- О, графиня, - сказал Лакей, целуя ей руку, - окажите мне величайшее в мире счастье, потанцуйте со мной!

- Это вы осчастливите меня, ваше величество, - сказала Лотта с милой улыбкой.

Они опять потанцевали в приемной, и потом сели и стали говорить о себе; Лотта рассказала, что ей девятнадцать с половиной лет, что ее мама горничная, а отец сапожник, а сама она ученица портнихи. А Лакей сказал ей, что ему 25 лет и что его отец - переплетчик, а его мама - прачка, и что сам он Лакей у молодого короля и должен вернуться в свое королевство, когда король женится. И Лотта от этого призадумалась, а когда Лакей спросил ее - почему, Лотта сама не знала. Лакей взял ее за руку, и только начал ей говорить, что ее руки белее лунного света, как зазвенел колокольчик, и Лотте пришлось уйти.

Графиню Карамельскую обворожило платье, и, освоившись со всеми тонкостями покроя, графиня надела платье и вышла в зал. Лотта услышала вскрик восторга, вызванный ее появлением; сама же укуталась в старенький плащ и поспешила домой шить платье-Радугу.

Всю ночь и весь день она шила платье, веки стали тяжелыми, и как-то тяжело было на сердце, но она не могла понять - почему. Ровно за час до третьего бала платье было готово, и карета ждала ее. Опять Лотта надела переливчатое платье и, укрывшись под плащом, отправилась во дворец. И опять Лакей проводил ее в маленькую приемную, где она опустилась в глубокое кресло, а он стоял перед ней. И опять Лотта спросила, как прошел вчерашний бал.

- Все до одного танца король танцевал с серебряной графиней и не сводил с нее глаз, - сказал Лакей, - кажется мне, что леди Бланш надеяться не на что.

- Это еще неизвестно, - сказала Лотта.

Но она чувствовала такую усталость, что даже не попыталась снять свой плащ и показать ему платье. Поэтому Лакей сам помог ей снять плащ и повесил его на стул, а когда он увидел Лотту, сияющую, как маленькая радуга на фоне черных туч, он упал перед ней на колени.

- О, леди, - тихо промолвил он, - потанцуйте со мной этот танец и все другие до одного.

Но Лотта качнула головой, она так устала, а когда попыталась улыбнуться, по ее щекам побежали крупные слезы. Лакей даже не спросил почему - настолько слезы пристали радуге, он обнял ее, сидящую в кресле, и поцеловал. И поцелуй был еще не кончен, когда зазвенел колокольчик, и Лотте пришлось вытереть слезы и идти.

Леди Бланш пришла в восхищение от платья, и после того, как Лотта повернулась и так, и этак, показав, как в нем надо держаться, надела платье и побежала на бал. Лотта слышала всеобщий вздох изумления при виде прелестного зрелища. Сама же она вернулась в пустую приемную, накинула старенький плащ и, спотыкаясь, побрела назад. Она думала, что ляжет и будет спать и спать. Но в Дверях ее ждала Старшая Мастерица, и на лице ее было отчаяние.

- Что бы ты думала? - вскричала она. - Королева велела сшить самое красивое подвенечное платье, какое только бывает, для королевской невесты. Свадьба назначена завтра в полдень. Подумай, Лотта, подумай! Каким должно быть подвенечное платье?

Лотте представилось платье белое, как снегопад, и, уже взявшись кроить, она сказала:

- Но мы не знаем, мадам, на кого оно?

- Делай его по себе, - сказала Старшая Мастерица, - ведь ты одного размера с этими тремя дамами.

- Как вы думаете, кто из них будет невестой? - спросила Лотта.

- Никто не знает. Говорят, королю одинаково понравились и Солнце, и Луна, наверняка ему точно так же понравилась и Радуга.

- А какой костюм был на балу у короля, мадам? - спрашивала Лотта, чтобы не заснуть.

- Очень неудачное платье для короля, - сказала Старшая Мастерица. - Он вырядился в ливрею собственного Лакея!

После такого ответа Лотта не задавала больше вопросов. Она лишь склонилась над белоснежным платьем своей усталой головкой и шила, и шила, пока у нее не заболели глаза и пальцы.

Прошла ночь, наступило утро, и за час до полудня платье было готово.

- Карета пришла, - сказала Старшая Мастерица. - Надевай платье, Лотта, невесте наверняка захочется посмотреть, как в нем надо держаться.

- А кто же невеста? - спросила Лотта.

- Так никто и не знает, - сказала Старшая Мастерица. - Говорят, король делает выбор в эту самую минуту, и, как только решит, будет свадьба.

Лотта надела подвенечное платье и пошла к карете, а там, к своему удивлению, увидела того самого Лакея, который ждал, чтобы ее подсадить. Она серьезно на него посмотрела и сказала: "Разве вы не король?". А Лакей сказал: "Почему вы так думаете?", захлопнул дверцу, и они поскакали. Лотта откинулась в угол кареты и крепко уснула, и ей снилось, что она едет на свою собственную свадьбу.

Когда она проснулась, карета уже остановилась около двери, но это была не дверь во дворец, а дверь маленькой сельской церкви.

Лакей соскочил с запяток и помог Лотте выйти; все было как продолжение ее сна, она шла по проходу об руку с ним в своем белоснежном платье и увидела, что у алтаря уже ждет священник. В две минуты их обвенчали, и Лотта с золотым колечком на пальце вернулась в карету. Но на сей раз Лакей сел вместе с ней в карету. Когда карета тронулась, они закончили тот поцелуй, который начался накануне. И Лотта уснула, положив голову к нему на плечо.

Проснулась она, лишь когда они въехали в город, где жил молодой король, и остановились перед его дворцом. И там, все еще как в тумане, обнаружила, что об руку с Лакеем всходит по лестнице, под приветственные крики горожан, а на верхней ступени их ожидает с веселой улыбкой сам король.

Да - видите ли, Лакей действительно был лакеем. Просто король, который ни на гран не хотел жениться, отправил вместо себя своего Лакея. А поскольку в Лотту Лакей влюбился с первого взгляда, он все решил еще до всяких балов, и после этого ни у герцогини Зефирной, ни у графини Карамельской, ни у леди Бланш Бланманж не было ни малейшей надежды. Всё действительно получилось очень удачно. Ведь если бы Лакей выбрал и взял в жены одну из них, старая королева ужасно бы рассердилась, обнаружив, какую шутку сыграл с ней племянник; невеста бы, несомненно, рассердилась не меньше.

Когда до ушей королевы дошло, как всё повернулось, она написала королю в его день рождения: