- Ха-ха. Так получилось, что мне необходимо обсудить кое-какую покупку с владельцем того постоялого двора. Я зайду туда и узнаю заодно про нее. Если госпожа Хоро там, я ее приглашу.

- Благодарю за заботу.

- Ну что ты, что ты. Но обязательно позволь мне в следующий раз и тебе показать город.

Вот сейчас, общаясь с Лоуренсом, он вел себя как истинный торговец.

Хоть Амати и был младше Лоуренса на пять или шесть лет и выглядел довольно хилым, но в душе он, несомненно, был настоящим торговцем.

Даже несмотря на то, что все его мысли были сейчас о Хоро, он не забывал о правилах поведения.

Лоуренс как раз напоминал себе, что терять бдительность ни в коем случае нельзя, когда входная дверь вновь отворилась.

Поскольку Амати, кинув взгляд на дверь одновременно с Лоуренсом, пробормотал «как раз вовремя», Лоуренс мгновенно понял, кто только что вошел в отделение.

- Ну, господин Лоуренс, позволь мне откланяться, - сказал Амати.

- А, да. Я рассчитываю на тебя.

Лоуренс не был уверен, действительно ли у Амати не было других дел, ради которых он пришел сюда изначально, или же он просто забыл про них, потому что голова его сейчас была полна Хоро. Так или иначе, Амати вышел наружу, едва распрощался.

Конечно, Лоуренс оставил Хоро серебряную монету, но, скорее всего, волчица до сих пор оставалась в постели.

Судя по влюбленному взгляду Амати, Хоро достаточно будет рот открыть, и Амати купит ей все, что она пожелает. Он будет для Хоро идеальным ходячим кошелем.

При этой мысли Лоуренсу стало немного жалко Амати; но, судя по виду того, он будет только рад лишний раз раскрыть свой кошель.

Если хорошее настроение Хоро можно купить чужими деньгами, для Лоуренса это было как нельзя лучше.

К сожалению, когда Лоуренс находился рядом с Хоро, его мысль бежала не так быстро, как обычно.

Дело не только в том, что он был на шаг позади Хоро всякий раз, когда требовалось среагировать на что-то новое; дело было еще и в том, что он оказывался в дураках после любого, даже самого мелкого ее трюка.

Пока Лоуренс размышлял, как тяжело ему будет превзойти Хоро с ее многовековым жизненным опытом, вошедший в зал человек окинул взглядом всех присутствующих и направился к Лоуренсу.

Лоуренс уже слышал, что подмастерье Марка ради него оббегал весь Кумерсон, так что Бартоз, скорее всего, уже знал, что Лоуренс его ищет; потому-то, видимо, он и шел сейчас прямо к нему.

Чуть кивнув в знак приветствия, Лоуренс улыбнулся своей деловой улыбкой.

- Прошу прощения, это ты господин Крафт Лоуренс? Я Ги Бартоз, - и Бартоз протянул правую руку. Рука эта была грубой и тяжелой, как у прошедшего много битв солдата.

***

Судя по словам Марка, Бартоз был из тех бродячих торговцев, что стремятся зарабатывать деньги, чтобы пропивать их, а не чтобы копить. Но когда Лоуренс увидел его собственными глазами, Бартоз произвел на него совершенно другое впечатление.

Коренастая фигура Бартоза внешне напоминала гроб, правда, чуть более короткий, чем обычно делают. Волосы усов и бороды торчали во все стороны, словно иглы морского ежа, а кожа на лице выглядела продубленной, неприступной ни для пронизывающего ветра, ни для песчаной бури. Его правая рука вовсе не походила на руку бродячего торговца, который держит изо дня в день лишь лошадиные поводья и ведет праздный образ жизни; эта рука, похоже, круглый год таскает тяжелые грузы.

Несмотря на такую внешность, Бартоз вовсе не был ни упрямцем, ни чудаком; в речи его сквозила мягкость, присущая скорее церковнику.

- Я слышал, в последнее время стало очень много таких, как ты, господин Лоуренс, – тех, кто путешествует из страны в страну и торгует то здесь, то там. Я-то всегда хожу по одним и тем же местам и торгую одними и теми же вещами, это становится уже немного утомительно.

- Продавцам и ремесленникам, живущим в городе, такие слова наверняка не понравились бы, - ответил Лоуренс.

- Ха-ха-ха-ха-ха, это уж точно. В конце концов, встречаются и такие торговцы, которые по пятьдесят лет кожаными шнурками торгуют. Так вот просто говорить, что мне надоело, – это точно их оскорбит, - со смехом сказал Бартоз. Сам он покупал и продавал драгоценные руды, добываемые в рудниках Хайрама. Лоуренс слышал, что он ходил от этих рудников до Кумерсона и обратно на протяжении чуть ли не тридцати лет.

Несколько десятков лет таскать на себе тяжелые грузы, карабкаясь по крутым склонам гор Хайрама, обдуваемым такими сильными ветрами, что там даже деревья не росли, – обычный человек был на такое не способен.

Несомненно, Бартоз оставался в Кумерсоне в течение недели до и недели после ярмарки, чтобы насладиться столь необходимым ему отдыхом.

- Однако, господин Лоуренс, ты интересуешься очень необычными вещами.

- Э?

- Я слышал, ты разыскиваешь летописца, чтобы найти какие-то северные легенды. Или это из каких-то торговых интересов?

- Нет, вовсе нет. Я бы сказал, мне это просто очень и очень любопытно.

- Ха-ха-ха-ха. В столь юном возрасте у тебя уже такие занятные интересы. Что до меня, то я старыми легендами заинтересовался недавно. Сначала я рассчитывал извлекать из них какую-никакую прибыль, но в конце концов увлекся самими историями.

Извлекать прибыль из старинных сказаний – до такого Лоуренс едва ли додумался бы; но, заинтересованный тем, о чем говорил Бартоз, перебивать его не стал.

- Я десятилетиями ходил взад-вперед по одним и тем же местам. В один прекрасный день меня словно стукнуло: ведь мир, который я знаю, совсем крошечный. А ведь даже много веков назад здесь уже были люди, которые ходили по тем же дорогам, что и я сейчас, а я совсем ничего не знаю о том, что тогда было.

Лоуренс подумал, что, пожалуй, он понимает чувства Бартоза.

Чем больше краев он посетил, тем сильнее чувствовал, как огромный мир разворачивается у него перед глазами.

Если знание Лоуренса о мире сравнить с шириной озера, то знание Бартоза будет его глубиной.

- Я постепенно старею, мне уже не хватает смелости идти куда-то далеко, а время вспять не повернешь. Именно поэтому, даже если это всего лишь легенды, я все равно хочу побольше узнать о мире, в котором я так и не смог побывать, и о древнем прошлом, вернуться в которое не суждено по злобе небес. Когда я был молод, я гнался лишь за прибылью, что была прямо передо мной, и не задумывался о таких вещах. Будь у меня сила и свободное время подумать об этом, возможно, вся моя жизнь сложилась бы по-другому… именно поэтому, когда я вижу, что тебя это интересует в столь юном возрасте, мне становится немного завидно. Ха-ха, я так все это говорю, должно быть, со стороны я выгляжу скрюченным старикашкой.

Бартоз говорил, посмеиваясь над самим собой, но Лоуренс был его словами глубоко впечатлен.

Лишь когда Бартоз сказал об этом, Лоуренс осознал, что, действительно, благодаря мифам и сказаниям человек может узнать то, что никогда не узнал бы на собственном опыте, и в этом было какое-то манящее очарование.

Наконец-то Лоуренс в полной мере понял те слова, что произнесла Хоро вскоре после их первой встречи.

«Ты и я живем в совершенно разных мирах».

Все люди, родившиеся в одну эпоху с Хоро, давным-давно уже покинули этот мир; практически все те года, через которые прошла Хоро, покрылись мраком неизвестности.

И кроме того, Хоро была волчицей, не человеком.

Если подумать так, начинаешь чувствовать, что в определенном смысле само существование Хоро было чем-то совершенно особенным.

Что довелось повидать Хоро за время всех ее странствий? Что довелось услышать?

Лоуренс решил, что, когда вернется на постоялый двор, обязательно расспросит Хоро о ее предыдущих путешествиях.

- Однако с точки зрения Церкви все эти легенды – не более чем суеверия и языческие байки, - продолжил тем временем Бартоз. – Если Церковь уделяет какому-то краю пристальное внимание, собрать там много легенд очень трудно. Хайрам – горная страна, там есть множество интересных историй. Но, увы, там велика власть Церкви. А вот у Кумерсона этого недостатка нет.