Наконец Хоро удалось проглотить вино. Глубоко выдохнув, она вытерла уголки глаз обшлагом рукава.

Разумеется, крепкое спиртное, известное также как «вино Выбейдух», Хоро пила не будучи одетой в облачение монахини. Сейчас, в повязанной на голову треугольной косынке, она походила на типичную городскую девушку.

Перед ужином Лоуренс вместе с уже переодевшейся Хоро вновь подошел к Амати, чтобы поблагодарить. На лицо Амати тогда было просто жалко смотреть. Не только Лоуренс – даже владелец постоялого двора не смог удержаться от смеха.

Хоро же, словно специально стремясь усугубить тяжесть своих грехов, еще сильнее, чем обычно, старалась изображать юную скромницу, когда благодарила Амати.

Если бы Амати увидел ее манеры сейчас, за ужином, его мечты, вне всякого сомнения, разбились бы в мгновение ока.

- …Я уже почти забыла этот вкус, - произнесла Хоро, сделав очередной глоток.

То ли потому что напиток был очень уж крепок, то ли из-за того, что его вкус разбудил воспоминания о родном городе Хоро, на глаза ее навернулись слезы.

И правда, чем севернее, тем чаще встречалось вино Выбейдух.

- Даже я плохо разбираюсь в спиртном такой крепости.

Хоро, которой, по-видимому, надоели улитки и которая поэтому принялась за блюда из вареной и жареной рыбы, весело ответила:

- Цвет, форма – это легко забыть уже через десять лет, а вот вкус и запах и через века не забудешь. У этого вина вкус совершенно такой же, какой был в Йойтсу. Сразу такие воспоминания…

- Крепкие напитки вообще на севере чаще встречаются. Ты всегда пила такие? – поинтересовался Лоуренс, кинув взгляд сперва на свою кружку, а затем на Хоро.

Хоро, в уголке рта которой прилип кусочек жареной рыбы, гордо ответила:

- Сладкие вина не подобает пить столь благородной и мудрой волчице, не правда ли?

«Какие сладкие вина? Хоро, когда она в человеческом обличье, выглядит так, словно ей подобает пить лишь молоко с медом», - подумалось Лоуренсу, но он предпочел лишь согласно улыбнуться.

Несомненно, вкус вина пробудил в Хоро ностальгические воспоминания о родине.

Перед Хоро был вкуснейший ужин, подобным которому она не могла наслаждаться уже очень долгое время, но не это было причиной улыбки на ее устах.

Каким-то образом Хоро вдруг всей кожей ощутила, что Йойтсу совсем близко. Подобно юной деве, получившей нежданный подарок, она вся светилась улыбкой.

Лоуренс был не в силах оторвать взгляда от Хоро.

Его не волновало, что он может забыться, так вот на нее глядя, и подвергнуться затем ее насмешкам.

Все время, что Лоуренс был знаком с Хоро, он скрывал от нее легенду о том, что Йойтсу был давным-давно разрушен.

Из-за этого смотреть на невинную улыбку Хоро, вызванную воспоминанием о родине, было тяжелее, чем на слепящее солнце.

И тем не менее Лоуренс не мог разрушить с таким трудом достигнутое радостное настроение.

Чтобы не дать Хоро заглянуть в его мысли, Лоуренс не без усилий прогнал из головы всю грусть и улыбнулся Хоро, которая как раз потянулась за куском вареного карпа.

- Похоже, вареный карп тебе пришелся по вкусу.

- Да, я и не знала, что вареный карп… такой вкусный. Дай еще кусок.

Вареного карпа подали в большом горшке, который стоял далековато от Хоро, поэтому добавку ей клал Лоуренс. Всякий раз, когда он это делал, в его собственной деревянной миске прибавлялось луковиц. Похоже, Хоро не выносила лук даже в вареном виде.

- А где ты раньше ела карпа? Его мало где подают.

- Хмм? В реке, конечно. Карпов легко ловить, они такие неуклюжие.

Вот, значит, как. Хоро была в волчьем обличье, когда ловила рыбу.

- Никогда не пробовал карпа сырым. Каков он на вкус?

- Чешуя застревает в зубах, и костей слишком много. Я всегда завидовала птицам, которые глотали их целиком. Сырая рыба – это не для меня.

Лоуренс попытался представить себе, как Хоро впивается карпу в голову.

Карп был известен тем, что очень долго живет. Церковь считала его священной рыбой, но одновременно называла слугой дьявола. Поэтому в пищу карпов употребляли только на севере.

Конечно же, почитать карпа с его лишь немного большей, чем у человека, продолжительностью жизни, в краях, где живут волки, подобные Хоро, просто смешно.

- Да, пища, приготовленная людьми, хороша. Кстати, хороша не только готовка, но и вся рыба очень свежая, ее наверняка специально отбирали. Этот мальчуган Амати превосходно разбирается в рыбе.

- Он еще так молод, а уже торгует таким потрясающим количеством рыбы.

- А ты, наоборот… что у тебяв повозке?

Взгляд Хоро внезапно потяжелел.

- Э? Там гвозди. Как в этом столе… это не имеет никакого отношения к…

- Я прекрасно знаю, что там гвозди. Я имела в виду, что ты мог бы купить что-нибудь более впечатляющее. О, или тебя напугала неудача в Рубинхейгене?

Лоуренса это замечание немного рассердило, но, поскольку Хоро всего лишь высказала чистую правду, возразить ему было нечем.

Из-за собственной жадности он накупил оружия и доспехов на сумму вдвое большую, чем у него была; это привело к тому, что он оказался близок к полному разорению и к тому, чтобы провести остаток дней в рабстве. Кроме того, Лоуренс причинил большие неприятности Хоро, и из-за него она оказалась в очень постыдном положении.

Учтя все это, Лоуренс принял решение накупить гвоздей на четыреста серебряных монет Тренни – довольно осторожная покупка. Зато в результате он остался с неплохим запасом денег.

- Конечно, мои товары не столь привлекательны на вид, но они дадут нам неплохую прибыль. Кроме того, у меня в повозке не тольконепривлекательные предметы.

Хоро с щучьей костью в зубах по-кошачьи уставилась на Лоуренса, склонив голову чуть набок.

Лоуренсу пришла в голову гениальная фраза.

Чуть прокашлявшись, он раскрыл рот и громко заявил:

- У меня в повозке есть ты.

Прозвучало вообще-то довольно неестественно, но Лоуренсу казалось, что сказано прекрасно, и он не смог сдержать довольный смешок.

Однако когда он, все еще посмеиваясь и потягивая вино, глянул на Хоро, то увидел, что она перестала уплетать рыбу и сидит, изображая покорность судьбе.

- …Что ж, похоже, это самое большее, на что ты способен, - и она вздохнула.

- Эй, ничего с тобой не случится, если отнесешься с немного бОльшим сочувствием, знаешь ли!

- Если с самцом обращаться слишком мягко, он быстро избалуется. А если он привыкнет к такому обращению и его собеседнику придется раз за разом выслушивать одно и то же, как же это будет скучно.

- Эээ…

Решив, что смолчать сейчас никак нельзя, он попытался возразить:

- Ну хорошо же, с этого момента я…

- Дурень.

Лоуренс замолчал на полуслове.

- Сколько нужно денег, чтобы самец себя нормально вел?

- …

Наморщив брови, Лоуренс принялся безмолвно потягивать вино; но волчица не желала выпускать свою жертву.

- Кроме того, когда у меня грустный вид, ты ведь хочешьбыть со мной ласковей, да?

Глядя на невинно улыбающуюся Хоро, Лоуренс не мог найти что сказать.

Хоро была просто-напросто слишком хитрая.

Все, что оставалось Лоуренсу, – возмущенно смотреть на Хоро; та ответила самой великодушной из своих улыбок.

***

К тому времени, когда Лоуренс и Хоро закончили наконец свой давно предвкушаемый полноценный ужин и вернулись в комнату, улицы близ постоялого двора наконец затихли.

Несмотря на то, что к их приезду в Кумерсон солнце уже садилось, степень буйства городских улиц превзошла все ожидания Лоуренса.

Не наткнись они на Амати, Лоуренс, вне всякого сомнения, был бы вынужден обратиться в иностранное отделение своей гильдии с просьбой о помощи в поиске комнаты. А в худшем случае ему с Хоро пришлось бы остановиться в самом этом отделении.

Повсюду на улицах Кумерсона виднелись непонятные соломенные чучела и деревянные статуи. Не только улицы, даже самые узкие проулки были забиты толпами зевак, движущихся следом за скоморохами и музыкантами.