Из него высыпалась земля, а вместе с ней маленький свёрток, в котором оказались драгоценности: кольца, браслеты, колье, кулоны и серьги. Все из чистого золота и с очень драгоценными камнями.

Яцусь лично покопался в старой стиральной машине марки «Франя» и обнаружил в ней потрёпанный толстый бумажник, битком набитый долларами.

— Не скажешь, что квартира была ограблена, — с удовлетворением констатировал поручик.

Далее мы узнали от разговорчивого поручика о сложностях с документами покойной. Личность убитой была установлена, её опознали и соседи, и дворник, но необходимо было отыскать и документы, удостоверяющие личность. Этот поганец Яцусь опять навязывал своё мнение — документы должны быть в кухне, и все! Так ему подсказывает его паршивая интуиция. Поиски документов все-таки начали с самых подходящих для этого мест. Сначала осмотрели поношенную дамскую сумку, в которой обнаружили кошелёк, ключи, лекарства и прочую ерунду. Потом осмотрели письменный стол со множеством ящиков, где хранилось жуткое количество старых счётов, квитанций, конвертов, а также электрические лампочки, старые тряпки и обрывки кожи, набор десертных тарелок из настоящего старинного мейсенского фарфора, завёрнутый в пожелтевшие газеты, металлические кольца для штор и прочая подобная мелочь.

В спальне на полу валялся футляр из-под фотоаппарата, в котором вместо аппарата были крупные польские купюры, утрамбованные самым безжалостным образом.

Отчаявшись в поисках, Тиран наступил на горло собственной гордости и приказал вернуться в кухню, где и обнаружил лично искомое. Пытаясь передвинуть кухонный столик, он ухватился за его столешницу, а она вдруг открылась, обнаружив под собой ящик, в котором на самом верху лежали паспорт покойной, её пенсионная книжка и завёрнутая в целлофан метрика, а также старинная косметичка, в которой вместо косметики были доллары и два массивных золотых перстня. Стол капитан хотел передвинуть для того, чтобы дотянуться до стоявшей за ним в углу большой старой сумки. Она оказалась битком набитой старыми же драными чулками, от которых очень нехорошо пахло.

Итак, документы погибшей хозяйки квартиры были найдены, можно было на сегодня закругляться. Бригада уже собралась уходить, когда холерный Яцусь потянулся к батарее в кухне и извлёк из-за неё какой-то плоский пакет, в котором оказались припрятаны очередные драгоценности: два кулона, два очень ценных ожерелья, кольца, броши, запонки и пр. — все из чистого золота. Вот и получается, что все, исключая футляр из-под фотоаппарата, было обнаружено в кухне, и опять этот щенок оказался прав! Очень может быть, что именно эти драгоценности пыталась разыскать женщина, учинившая разгром в спальне и гостиной. Что это была именно женщина, утверждал тот же Яцусь, причём поисками она, по его словам, занималась чуть ли не в самый момент убийства.

— Вот именно! — вскинулась я. — Была же там вторая баба, не только я! Известно, кто она такая?

В ответ Болек тяжело вздохнул и как-то подозрительно огляделся по сторонам. Неужели он думает, что нас кто-то может подслушать?

Оказалось, не в том дело.

— У вас не найдётся чего поесть? — жалобно спросил он. — Сегодня совсем не осталось времени для личной жизни. Кишки к спине приклеились…

Я даже не шевельнулась — гуляш мы с Янушем прикончили, а больше ничего в доме нет. Есть, правда, головка салата, но вряд ли она устроит Болека.

Януш оказался сообразительнее. Встав, он заглянул в холодильник.

— Яичница с колбасой подойдёт? — спросил он.

— А сколько там яиц? — поинтересовался Болек.

— Четыре штуки. Хватит?

— Раз больше нет…

К счастью, приготовление яичницы не занимает много времени, и уже через несколько минут можно было вернуться к прерванному разговору. Подкрепившись, Болек явно оживился.

— Там было больше двух баб, — сказал он. — Можно сказать, сплошные бабы. Определять отпечатки пальцев на глазок, без сравнительного материала, без увеличения, без специального исследования — это, можно сказать, специальность чёртова щенка. Он совсем распоясался и напозволял себе!

Ничего не скажу, некоторые отпечатки и впрямь можно привязать к человеку, скажем, невооружённым глазом отличишь отпечаток грузчика от отпечатка младенца, но ведь этот паршивец утверждает, что там оставлены пальчики как минимум четырех баб. Ну, ясное дело, все сплошь усеяно пальцами покойницы, но этот нахал чего говорит! Не меньше, говорит, отпечатков оставлено и племянницей — свеженьких, не очень свежих, старых и совсем старых, в той последовательности, как она эти отпечатки оставляла. Он такие вещи определяет без всякого увеличения, и тут с его мнением нельзя не считаться. Дальше. Кто-то там чего-то искал. Наверняка не хозяйка и вряд ли племянница, та должна бы знать, где что в доме хранится, так что остаются покойник, разумеется, когда он ещё не был покойником, вы, уважаемая пани Иоанна, или третья женщина, которая время от времени навещала Наймову. На тряпках следов не осталось, а вот на бумагах и книгах, может, что и удастся обнаружить. Яцусь все-таки деликатно намекает на то, что искала племянница, но не настаивает на этом. Впрочем, завтра уже будет ясно, кто же перевернул все в квартире вверх дном.

Прийти и учинить бардак могла любая из этих трех женщин. Райчика никто не видел, в квартиру он просочился незамеченным, как дух бесплотный, равным образом и они тоже могли так же незаметно проникнуть туда. Люди заметили только вас, пани Иоанна!

— Повезло мне, — уныло заметила я.

— Можно предположить, что вторая баба и Райчик пришли в квартиру Наймовой раньше, ещё до того, как девочка с вывихнутой лодыжкой приклеилась к глазку в дверях, — задумчиво произнёс Януш.

— Не только, — поправил его Болек. — Если бы кто-то из них поднялся на лифте этажом выше, а потом тихо спустился по лестнице, его бы через глазок не увидели. Другое дело, что та девочка, Иола Рыбинская, какое-то время ждала подругу спокойно, только после трех уже не находила себе места от нетерпения и принялась подглядывать в глазок.

В моем воображении вдруг отчётливо предстала картина убийства. Вот так все оно могло произойти… Очень меня встревожила эта картина, ведь её могли себе представить и полицейские. Следовало немедленно что-то предпринять…

Не слушая, о чем говорят Януш с Болеком, я бесцеремонно перебила их:

— Погодите-ка… Выходит, если там откопали золото, у меня была отличная возможность его присвоить. Полной шкатулки мне бы надолго хватило, у меня как раз финансовые трудности. Значит, свистнула я эту шкатулку… О том, что меня кто-то в доме видел, я не знала, о том, что меня так быстро вычислят, — не догадывалась, значит, спокойно могла держать добычу при себе. Вот здесь, в квартире, или в машине. Пан Болек, не будете ли столь любезны прямо сейчас устроить у меня обыск. На всякий случай…

— Минутку! — бросил мне Болек и докончил фразу:

— … а больше всего подозрений вызывает племянница. Ведь что получается? Обе жертвы были убиты почти одновременно, приходится исключить гипотезу о том, что Райчик сначала стукнул Наймову, а потом покончил с собой, держа в объятиях шкатулку, полную золота… Разумеется, мы считаемся с возможностью какого-нибудь сюрприза в шкатулке, знаете, как бывает: взломают крышку, а она пустит в лицо какой яд или ещё что…

— Ничего подобного! — вмешалась я. — Там, в комнате, ничем таким особенным не воняло. В общем-то, провонялась вся квартира, но просто от грязи.

— Могло выветриться, — упорствовал поручик. — А если нет, значит, обоих прикончил кто-то третий, другого выхода нет…

И опять вмешалась я, потому что моё воображение совсем распоясалось и ему уже удержу не было.

— А квартирный вопрос вами выяснен? Ведь адрес квартиры я получила от посредника, официальный риэлтер, солидная фирма. Договорилась по телефону с хозяйкой, что приеду смотреть квартиру.

Может, хозяйка предвидела собственную насильственную смерть? Или та самая племянница обладала даром предвидения и заранее запланировала продать квартиру после кончины тётушки?