— Здесь его нет, и мне плевать, — категорически заключил Гутюша. — Но вообще, ежели фрукт был зрелый, я дознаюсь, как это он шастал взад-вперёд.

Любопытно, что он имеет в виду? Я перестала ощупывать замок на двери и отправилась в обратный путь через доски и коробки.

— А как ты дознаешься?

— Есть у меня один такой. Если посчитать, то и побольше таких найдётся…

Пока мы добирались до машины, не на шутку заангажированный Гутюша успел поведать, что «таких» в общей сложности трое, занимаются расследованием преступлений, только разными методами. Все более или менее связаны с милицией и прокуратурой, с одним Гутюша вместе учился в школе и через него познакомился с остальными. «Один такой» вовсе не летает по городу с бамбером и с дубинкой, а сидит в кабинете и работает мозгами. Второй вкалывает таксистом, а третий усердно позирует в одном учреждении.

— Это порядочный тип, — рассказывал Гутюша. — Разные документы к нему вдут, а он перекладывает их с места на место — ходу-то им нету — и скрежещет зубовьями, аж эхо отдаётся. По бумагам такое получается, что нервы горят коротким замыканием, ну ничего, говорит, подождём — уверен, что все изменится. Я им скажу об этом трупе, пусть знают, чтоб знали. Может, что и вытанцуется.

— Если в самом деле труп, — заметила я. — А вдруг все-таки манекен?

— Все равно интересно. Был, сам не ушёл, забрали его, а дверь закрытая. Это уже не лейки-переливайки. Афёра изо всех дыр не прёт.

Я поняла, что Гутюша имеет в виду таинственность дела.

— Вот бы знакомого из судебной экспертизы заиметь! — вздохнула я, трогаясь с места. — Так, на всякий случай. Попади к ним и в самом деле труп, уж знали бы, когда помер, недавно или много лет назад. Может, и ещё что откопали бы — только черта с два до сути довинтишься.

— Я малость покручусь где надо и тебе все по кабелю перекину, — обнадёжил Гутюша. — Одного из прозекторской тоже неплохо знаю. Он из этих лесных домоседов, сам когда-то нашёл ногу в лесу и по ноге целого человека отыскал.

Я заинтересовалась.

— Нашёл всего человека?

— Да нет, выдедуцировал. Остального человека не было, наверно, кто-то сожрал в лесу, ни следа не осталось, одна нога.

— И что надедуцировал?

— А был один такой, принимал участие в чертовски крупной акции по отлову торговых контрабандистов. Всех их поймали прямо на суёте с багажом, да кое-что там с товаром случилось. Пропал, испарился, как сон. И тот один тоже пропал.

— И это все у твоего знакомого из одной ноги выстроилось?

— Нет, объясняю же: из ноги сотворил человека. В ноге был старый перелом или что, так этот нашёл его по рентгену, тот всего только год назад ногу снимал, а мой нашёл. Ну, малость нажал, где следует…

Разговорчивый Гутюша представлял собой настоящий кладезь сенсаций. Я решила вцепиться в него зубами и когтями. Закинула удочку, не слышал ли чего про наркотики.

— А то как же, — отрапортовал Гутюша. — Одного тут знаю, на том и сидит. Он игрок, во все играет, на этом пункте у него вороной конёк, а денег вечно не хватает. Пару раз что-то там растрезвонил, и бенц. Он, правда, не знает, что я знаю. А вообще-то он их ловит.

Так, секунду! Растрезвонил?.. Ага, растратил, наверно!

— Погоди. Кого он ловит?

— Да тех, кто торгует. И поставщиков. И товар ловит.

— Понимаю. А товар разок спустил на свои делишки?

— Ну да. Не все, понемногу, только это дорого, так он и сбацал, чтоб на игру было. А кто там считает, сколько наловили. Хочешь, могу с ним перегукнуться.

Ещё бы я не хотела. Изо всех сил хотела. Тайна ужасная, от которой кровь в жилах стынет, и хватит с меня роли дуры во всем этом спектакле. Душа моя упёрлась всеми лапами на тернистой дороге к разгадке. Дороге!..

Ожидала меня не дорога, а окольные тропки да блужданья по буеракам.

— Бесподобно выглядишь, — оглоушил меня Божидар, когда я вылетела в коридор на скрежет ключа в дверях.

Вот удивил так удивил! Я с трудом удерживалась от желания помчаться к зеркалу, украдкой взглянула на себя лишь через пару минут. Все совершенно обычно, ничего не изменилось, и что, черт побери, он во мне высмотрел? Может, поиронизировал? Он шутливо улыбался, в глазах пробегали смешинки: все это столь же неожиданно, словно развеселилась, к примеру, статуя Командора. Боже милостивый, ну и качели: неужели моя личная жизнь не может протекать малость поспокойнее?.. Да, правда, я ведь сама выбрала… Все ещё ошеломлённая, я с места в карьер выпалила:

— Манекен из подвала испарился. Ты, верно, в курсе?

— А ты как думаешь?

— Так и думаю. Насколько я тебя знаю…

— Слегка. Положим, кое-что мне известно.

— Так скажи на милость, в чем дело. Мы с Гутюшей во второй раз заподозрили, что это не манекен, а труп.

— Честь вам и хвала, молодцы, лучше поздно, чем никогда.

Казалось, после восхищения моей красотой меня уже ничем не удивишь, а все же… Я, понятно, принялась расспрашивать.

— Удивляюсь твоей недогадливости, — усмехнулся он явно иронически. — Ведь все пропахло формалином.

— Да что ты?! Это формалин?! А я думала — лак для пола!

— Формалин, естественно, очень характерный запах. Сенсаций не жди, труп мумифицировали давно. Вряд ли кто заинтересуется, чьё тело и откуда взялось.

Именно в это самое мгновение в разговор вклинилась сама судьба в виде Гутюши. Позвонил, влетел стремительно в комнату и при виде Божидара слегка окаменел. Я познакомила их, подчеркнув, что Гутюша участвовал в находке. Божидар и бровью не повёл, а Гутюшу, напротив, словно подменили. Я пересказала ему услышанное, попросила Божидара продолжать, однако он заявил, что изложил все и продолжения не последует. Гутюша неподвижно сидел на краешке тахты и молча таращился на него.

— Я того, — изрёк он наконец, еле разжимая губы. — Забежал, проходил мимо и снова бегу. Я за рулеткой.

— За какой рулеткой?

— Ты небось случайно прихватила рулетку. А мне нужна.

По-моему, я рулетку не брала, Гутюша все сложил в свой портфель. На всякий случай заглянула в сумочку, а потом в холодильник — с меня бы сталось запихать рулетку вместе с продуктами.

— Ну, я уж и не знаю, — огорчился Гутюша. — Ищи вот теперь иголку в компоте. Я думал — у тебя, а если нет, значит, потерял.

— Может, осталась в подвале?

— Возможно. А я мимо как раз, так ближе, чем туда, думал, ты… Ничего, завтра туда забегу. Не буду мешать, спешу.

Закрыв за ним дверь и вернувшись к Божидару, я сразу ощутила перемену атмосферы. Вроде такой же, а прямо-таки полыхает другим настроением, флюидами или чем-то в этом роде. На всякий случай я вышла в ванную и осмотрелась в зеркале: нет, все в порядке, моя красота при мне. Подбросила парочку вопросов — если нельзя о загадочном трупе, пусть прояснит насчёт пропавшего мальчика и о двоих хиппи. Ничего, ноль, все возможно, сомнительно, допустимо и требует расследований. Что касается моей персоны, то я слишком навязчива, нахальна, люблю проехаться за чужой счёт: вместо того чтобы действовать самостоятельно, использую его, Божидара. Радостное оживление у меня мгновенно сменилось менее мажорным чувством и, когда я закрывала за ним дверь, душа моя не просто роптала, но кипела от ярости.

В полную прострацию я не впала лишь потому, что через пять минут после ухода недовольного мной кумира позвонил Павел.

— Есть кое-какие новости.

— Не раздражай меня! — прошипела я свирепо в телефонную трубку. — Говори сразу! Что знаешь, откуда?

— Приятель поссорился со своими предками и слегка раскололся. Под мухой был, факт. Папаша в министерстве внешней торговли сидит, в семействе у них скандальчик случился — папаша дела с коноплёй проворачивает…

— Да уж, вышел из конопель по солнышку? — вырвалось у меня.

— Что? Погоди, ты о чем?

— О папаше. Поговорка такая: делишки, значит, на свет Божий вышли.

— Не знаю, может, и в самом деле. Слушай, в жизни не угадаешь, откуда товар. Из Советского Союза! То есть не коноплю привозят, а гашиш.