Его дыхание замедлилось, и он поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

— Тебя со мной не было, — сказал он, убирая с ее лица волосы. — Я растерял свои способности, Салли?

— Нет, — печально ответила она. — Это из-за меня. Я была слишком напряжена… слишком много мыслей в голове. Джейк, тем летом, которое мы провели вместе… кое-что случилось. Я должна была сразу рассказать тебе, но не сделала этого. Я думала, что смогу забыть, что все уже в прошлом, но сейчас, когда мы снова встретились, это терзает меня. Боюсь сказать, это может испортить…

Он поцеловал ее в уголки глаз, откуда струились слезы.

— Не бойся, — сказал он. — Нет ничего такого, чего ты не могла бы мне рассказать.

— Нет, есть, — ее голос сорвался на шепот, и она прильнула к нему.

Станет ли ей жить легче без тяжести молчания? Или она потеряет второй шанс обрести рай?

Он повернул ее лицо к себе и, когда она попыталась отвернуться, крепко удержал ее за подбородок, и ей пришлось смотреть ему прямо в глаза. Какой у него был прямой и бескомпромиссный взгляд.

— Посмотри на меня, Салли. Хватит упиваться своим горем, — жестко сказал он. — Если ты хочешь рассказать о ребенке, я все знаю. И уже давно.

В первый раз было такое красивое весеннее утро. Солнечный свет разливался по гладкому деревянному полу кухни, кофеварка тихо шумела в унисон с щебетанием птиц в кормушке за окном, а Джейк готовил коктейль из шампанского и апельсинового сока.

— Нам надо ввести это в привычку. — Он поцеловал ее сзади в шею. — Ты переедешь ко мне, и мы будем счастливо жить здесь втроем.

— Втроем?

— Ты, я и вот это. — Он попробовал голландский соус, который она готовила для яиц по-бенедиктински, и, жмурясь от удовольствия, облизал губы. — Не волнуйся, этой ночью я принял меры предосторожности. Ты не беременна.

— Тогда мы тоже приняли меры, но, тем не менее, я забеременела.

— Иногда такое случается. — Он погладил ее по голове. — Не надо изводиться из-за этого.

— Я так боялась, что ты разозлишься, когда услышишь.

— Сначала, я действительно был очень зол, — ответил он слишком мрачно, что ее сильно встревожило, — просто вне себя от ярости. Но я это пережил. Ты была юная, и тебе было страшно.

— А как ты узнал?

— Догадайся с трех попыток.

— Пенелопа! Ну, конечно же. — Она закатила глаза. — И зачем я спросила?

— Если бы она рассказала вовремя, а не после того, как все случилось, я был бы с тобой, и тебе бы не пришлось справляться с этим в одиночку. Но она поступила иначе. И ты тоже ничего не сказала. Так что я не вижу смысла ворошить эту тему сейчас, спустя столько времени.

В его голосе опять прозвучала жесткая и холодная нотка, и она бросила тень на солнечное утро.

— Но ведь это был наш ребенок, Джейк, — мягко произнесла она. — Крохотный человечек, зачатый в большой любви, как и должны появляться дети. Как мне хотелось бы, чтобы все случилось по-другому. Наверное, если бы я пришла к тебе…

— Но ты не пришла. — Он резко повернулся и начал усердно проверять ветчину и булочки, разогревающиеся в духовке. — Забудь об этом, Салли. Я забыл.

— Ты серьезно? Ты говоришь как…

— Даже если мы до отвращения наговоримся на эту тему, мы все равно не сможем переделать прошлое, — отрезал он.

Он был прав. Ей надо было идти дальше — теперь, когда ее совесть была чиста, и между ними не было больше тайн, она чувствовала себя уверенно.

— Все готово, — сказала она, натужно улыбаясь.

К ее облегчению, он ответил весело:

— Тогда садимся есть! Надо восстановить силы после тренировки, которую ты устроила мне ночью. Кстати, мисс, я забыл сказать, что вы потрясающе выглядите сегодня утром.

— Да ну, нет!

Ее волосы были еще сырыми после душа, она была в его рубашке, босиком. Не слишком романтично для начала дня или для встречи с возлюбленным за завтраком.

— Ты покраснела, — язвительно сказал Джейк. — Дорогая, не следует становиться напротив солнца. Все, что ты так пытаешься спрятать, просвечивает под рубашкой, и я начинаю сходить с ума. Может, нам отложить завтрак и продолжить беседу в спальне?

— После того, как я батрачила у плиты, готовя тебе еду? Ни за что!

Она полила соусом яйца и поставила тарелки перед ним.

Он отнес тарелки на стол, сел напротив нее и коснулся своим стаканом ее стакана.

— Спасибо за ночь, Салли. То, что ты осталась, много значит для меня.

— Для меня тоже. Хотя я думаю, что не смогу теперь смотреть в глаза твоей теще.

Эти слова были большой ошибкой. Так же быстро, как до этого он наполнялся теплотой и нежностью, его голос мгновенно стал холодным.

— Моей тещи это не касается. Она не имеет никакого отношения к нам, и, в частности, к тебе или тому, что ты делаешь.

— Не совсем так. Она входит в комитет подготовки торжества, и я не могу избегать ее. В последние недели мы видимся довольно часто.

— Я не знал, — сказал он с искренним удивлением. — Она третирует тебя?

— Не особенно. Она немного смягчилась, видимо потому, что я не спорю и делаю, что велят. Вообще, я вношу свою лепту и стараюсь лишний раз не попадаться ей на глаза.

— В этом вся Колетт. Она любит командовать.

— Следует отдать ей должное, Джейк. У нее есть недостатки, но она замечательный организатор. К тому же, она так отвлекается от своего горя.

— Я полагаю, она просто убивает время, — сказал Джейк с иронией. — А что она будет делать, когда вся эта суета закончится?

— Вряд ли она об этом задумывалась. Я думаю, что она, как и все мы, живет настоящим моментом. Ты придешь?

— На торжество? — Он задумчиво посмотрел на коктейль. — Я не планировал, но, если ты туда собираешься…

— Правда, мы не должны быть вместе.

— Ты хочешь сказать, будем притворяться, что не общаемся друг с другом?

Она попыталась рассмеяться, но он действительно не понял, что в этом забавного.

— Не нужно заходить так далеко. Будем вести себя как воспитанные люди, а для публики меня будет сопровождать брат Тома, Френсис.

— И ты думаешь, что я с этим смирюсь? Еще чего!

— Ты должен! Чтобы избежать ненужной критики и сплетен. И потом, всего лишь несколько месяцев назад…

— Я похоронил свою жену. Я знаю, я устал это слышать. Мне жаль, что Пенелопа умерла, пойми меня правильно, но я не жалею, что ее нет со мной. Честно говоря, этот фарс с трауром очень неубедителен.

— Но люди ждут от тебя именно этого.

— Какие люди? — взорвался он, швырнул на стол вилку с ножом и отодвинул свою тарелку с незаконченным завтраком. — Не те, среди которых я провел весь прошлый год! Там у людей не было роскоши соблюдать приличия, и если я чему-то у них научился, так это тому, что жизнь слишком ценная вещь, чтобы ее откладывать, и чертовски короткая, чтобы терять время даром.

— Я не говорю, что это навсегда, Джейк.

Она решила унять его гнев и предоставить убедительные доводы.

— Тогда насколько? Полгода? Год?

— Где-нибудь около двух, да.

— И тебя это устраивает? — Он взглянул на нее с возмущением. — Может быть, ты и готова встречаться тайком столько времени, а я нет. По мне, лучше встречаться в открытую, и плевать на разговоры и осуждение.

— Я не смогу, — сказала она с тоской. — Я хочу, чтобы люди принимали меня. Мне надоело быть отверженной.

— Что, по-твоему, Салли, для этого нужно сделать? Ходить по улицам в дерюге, посыпать голову пеплом и просить у всех прощения за то, что ты нормальная женщина с нормальными женскими потребностями?

— Видимо, я не стала лучше с тех пор, когда боялась опозорить семью и стать матерью-одиночкой.

— Ты не единственная, кто дорого за это поплатился. Женщинам, в некоторых отношениях, больше везет, по крайней мере, никто из мужчин не появится у нее на пороге и не скажет: ты знаешь, а у нас мог быть ребенок! Как тебе это нравится?

— Что за гадости ты говоришь?

— Я вижу, — горько сказал он, — что чужое мнение для тебя важнее, чем мое. И мне хочется спросить тебя, ты действительно хочешь, чтобы мы были вместе?