– Вы в этом так уверены?

Екатерина кивнула.

– Но ваш бывший муж не придерживается такого мнения.

– Напыщенный болван! Он никогда не думал ни о ком, кроме себя! Ему все равно, с кем жить, лишь бы были его драгоценные книжки и толпа почитателей.

Герман прикусил губы. Ему было все сложнее слушать этот бред.

– Зачем вам я? – спросил он.

– Вы можете помочь мне доказать правду, – впервые доверительно и мягко сказала Екатерина, – Вам поверят, и моя дочь будет отомщена.

Герман встал из-за стола.

– Простите, боюсь, вы не по адресу.

Екатерина тоже вскочила. Ее рука метнулась к кухонному ножу, но замерла над ним.

Герман поспешил покинуть ее.

Екатерина явно не рассчитывала на это. На многих ее история произвела бы хотя бы толику впечатления, но Герман, увы, знал историю самой Екатерина.

К слову сказать, сам Герман никогда не одобрял отношения преподавателей со своими молоденькими студентками, и потому профессор Хитров служил отличным примером его правоте.

Будучи уже серьезным профессором, он был вынужден жениться на забеременевшей от него студентке. Это не было счастливым браком. Хитров увлекался своей работой, книгами, обществом учеников и другими молоденькими студентками. Они не прожили и несколько лет после рождения дочери, когда у его жены обнаружили первые признаки шизофрении. Болезнь развивалась, у Хитрова не было не времени ни желания поддерживать жену, брак рушился, и все закончилось разводом. Екатерина сразу попала в лечебницу, ее лишили родительских прав, а Хитров так и остался при своей работе, книгах и студентах, за небольшим исключением маленькой дочери.

Герман знал эту историю, и, конечно же, не собирался верить женщине, больной шизофренией.

Похоже, Екатерина осознала то, что обращаться к Герману ей не следует, да и никогда не следовало, потому что с момента их злосчастного интервью Герман ее более не видел. Прошла неделя, две, три. Герман их не считал, его жизнь текла тихо и спокойно. Под Новый Год в университете было много вечеринок. Какие-то были веселыми и буйными, какие-то интеллектуальными, но за два дня до праздника Герману пришлось посетить одну из самых скучных – вечеринку спонсоров университета. Там были всевозможные господа такие-то, и госпожи те-то. Через час, когда Германа уже начало подташнивать, к нему подвели высокую сухощавую даму.

– Герман, госпожа Белая очень хочет с тобой познакомиться.

Герман учтиво поклонился.

– Мне чрезвычайно приятно…

– Антон рассказывал мне, что вы весьма галантны, – одобрительно кивнула дама.

– Вы родственница Антона Белого?

– Да, одна из тетушек.

Герман улыбнулся еще учтивее. Между ним и Людмилой Белой – которая вскоре попросила называть ее Люси – завязался разговор. Обсудив университет, преподавательский состав, общих знакомых и еще много мелочей, Герман осведомился о здоровье Антона и Анны.

– Они прекрасно. Анна опять в положении.

Герман высказал свою радость. Люси скривилась:

– Да, все это очень мило. Энн ничего, но она так похожа на предыдущую пассию Антона, что мне до сих пор не переломить себя в общении с ней.

– Похожа на предыдущую пассию?

– Да, до Анны наш Атон встречался с одной моделью, – Люси, как Герман уже заметил , была из сплетниц, поэтому начала рассказывать с большим энтузиазмом, – Почти капля в каплю Анна, но у них не вышло, и он женился на другой. И слава богу, семья не одобряла ту, другую, понимаете ли – дочь профессора намного предпочтительнее дочери тех, кто отказался от нее при рождении.

Люси неприятно рассмеялась.

– В какой-то момент мы все уж было подумали, что Антон так и не откажется от своей шлюхи, – слово “шлюха” в устах Людмилы Белой очень удивило Германа, – Но здравый смысл взял свое. И все равно, они так похожи…

Всю ночь Герман не мог сомкнуть глаз. Причиной тому, увы, было не выпитое на вечеринке. Из его головы никак не выходило то, что сказала ему тетушка Антона.

Если предыдущая девушка была столь похожа на Анну, то этот факт удивительно и четко связывался в логическую цепочку с шизофреничным бредом Екатерины.

С другой стороны, Антону, наверное, просто нравились девушки определенного типа. И он, нагулявшись с одной, женился на другой. И все же…

Герман начал вспоминать Анну, которую некогда знал он. Анну Хитрову, не Анну Белую.

На ум ему приходил образ молодой, но почти всегда грустной девушки. Анна Хитрова с детства привыкла к тяжелой судьбе – быть женщиной. Она ухаживала за отцом, сначала как хозяйка дома, потом, когда болезнь отца начала давать свое, уже как сиделка. От этого, времени на себя у Анны оставалось не так уж много. Смешно, но дочь профессора даже не обучалась в университете. Она посещала вечернюю школы и курсы медсестер. Анна хотела стать папе последней опорой, а личная жизнь…Хм…Миловидная, Анна, как помнил Герман, не гналась за нарядами и безделушками, она всегда использовала минимум косметики, и никогда не красила волосы.

Если подумать обо всем этом, то женщина, называющая себя Анной Белой, действительно сильно отличалась от Анны Хитровой. Ухоженность, красивый макияж, дорогая одежда, спортивные автомобили и сиделка, нанятая для отца…

Герман встал с кровати и направился на кухню, чтобы принять таблетку снотворного. Если он заразится шизофренией на такой глупой почве, его карьере это точно не поможет.

С утра голова Германа прояснилась. Конечно, статус Анны повысился, откуда и вытекает ее нынешний внешний вид, насчет остального было глупо думать. Между тем, его рука потянулась к телефонной трубке и Герман набрал телефонный номер Анны.

– Привет, с Новым Годом, – мягко сказал он.

– Привет, – ответила Анна на другом конце провода, – Тебя тоже. Как ты?

– Прекрасно. Хочу тебя поздравить: слышал, у вас в семье будет пополнение.

– Да, спасибо, через два месяца наконец-то появится моя девочка.

– Поздравляю.

– Спасибо.

В телефонной трубке повисло молчание. Герман набрал воздуху в легкие и выдохнул:

– Анна, я недавно видел твою мать.

Молчание.

– Она говорила, как скучает по тебе, и, может это не мое дело, но прекрасное ли это время – рождение твоей дочери – чтобы наладить свои отношения с матерью.

В трубке на другом конце все еще висела тишина. Потом Герман услышал вздох Анны, и она сказала:

– Герман, моя мать – больной человек. Ты не должен верить тому, что она говорит.

Герману стало не по себе. Несмотря на то, что и слова не было сказано об его истинном разговоре с Екатериной, он четко понимал, что Анна имеет в виду. Она знала. Знала о догадках Екатерины.

– Да, прости Аня, я не хотел вмешиваться.

– Ничего, Герман.

Опять молчание.

– С Новым Годом, – пробормотал Герман.

– С Новым Годом, – и на другом конце провода послышались длинные гудки.

Герман повесил трубку. После короткого разговора с Анной ему снова захотелось поговорить с Екатериной.

На третий день после Нового Года Герман снова постучался в маленькую съемную квартирку Еатерины, но дверь ему так и не открыли. Подождав с полчаса, Герман ушел. На следующий день история повторилась, и через два дня тоже. Скоро Герман оставил свои попытки. В университете снова начались занятия. Понемногу Герман забыл о своих злополучных мыслях и вернулся к обычной жизни. Он читал лекции, общался со студентами. Пришла пора зачетов и Герман стал часто оставаться по вечерам, принимая то одного, то другого студента-неумеху. В один из таких вечеров Герман засиделся, разъясняя полеты, почти до закрытия университета. В большинстве комнат уже погасли огни. По коридорам пошла безмолвная толпа вечерних служащих – уборщиц. Одна из них зашла и в кабинет Германа. Не обращая никакого внимания ни на него, ни на его студента, женщина принялась за свое дело. Герман закончил беседу, поставил зачет. Студент ушел, и Герман уже и сам собирался следовать за ним, как поймал на себе злобный взгляд убиравшей в комнате женщины. Это была маленькая полноватая дама, с водянистыми глазками и седыми, плохо убранными волосами. Герману стало не по себе. Он поспешил собрать в портфель все свои бумаги и выйти в коридор. Уборщица тоже закончила свою работу и, выйдя в коридор, направилась в противоположную от Германа сторону, еще раз бросив на него свой неприязненный взгляд. Герман закрыл кабинет, и тут до него дошло. Это определенно стоило попробовать…