— Твой кузен Ипполито отправляется с миссией в Турцию.

Екатерина молчала; ее губы дрожали. Она знала, что последнее время жила словно во сне. Ее не ждет счастье с Ипполито. Этот всемогущественный человек не хочет, чтобы они поженились. Они были вместе, не думая о том, какой пыткой станет разлука.

Возможно, Святой Отец испытал чувство жалости. Он посмотрел на бледное лицо страдающей девушки.

— Дочь моя, — сказал он, — ты еще обретешь счастье. Тебя ждет встреча с великим человеком.

Она не хотела говорить, но слова сами сорвались с ее уст.

— У меня нет будущего без Ипполито; я не хочу жить без него.

Папа не рассердился, услышав это заявление, прозвучавшее вызовом. Он помнил свою страсть к берберской рабыне, подарившей ему Алессандро.

— Дочь моя, — сказал он, и мягкость его голоса временно утешила Екатерину, — моя возлюбленная дочь, ты сама не знаешь, что говоришь. Я надеюсь, что скоро смогу вызвать тебя из Флоренции. Если мой план осуществится, ты поедешь во Францию, чтобы выйти замуж за второго сына короля.

Он положил руки на голову Екатерины, благословляя ее.

— Да, во Францию, дочь моя. Ко второму сыну короля! Кто знает, может быть, когда-нибудь ты станешь королевой Франции. Чудеса случаются, дочь моя. Возможно, наша семья избрана править всеми странами. Не вздыхай и не плачь. Тебя ждет блестящее будущее.

Потрясенная горем Екатерина поняла, что Святой Отец отпускает ее. Монсеньор увел девушку. Это был конец счастья. Прощание с любовью. Амбиции Климента, воплощенные в виде второго сына короля Франции, встали между Екатериной и ее возлюбленным.

Юная девушка с разбитым сердцем доехала верхом от Флоренции до побережья Тосканы в сопровождении флорентийской знати. Она еще не пришла в себя; ее терзали душевные муки. Она должна была радоваться своему везению, но могла лишь плакать.

Ее дядя, Филиппо Строцци — он стал вдовцом, поскольку тетя Кларисса умерла, не успев увидеть то, что она назвала бы «великим и радостным событием», — возглавлял процессию до присоединения к ней папы; в конце каждого дня путешествия он подзывал к себе племянницу и беседовал с ней, упрашивая Екатерину проявить интерес к своей счастливой судьбе, скрыть меланхолию и возрадоваться вместе со своими родственниками. Но она отвечала ему, что не все ее родные охвачены радостью.

Это действительно было правдой. Филиппо Строцци подумал о том, что Его Святейшество совершил ошибку, включив Ипполито в состав эскорта, которому предстояло сопровождать девушку во Францию.

«Я положу конец слухам, — сказал Климент. — Больше не должно быть разговоров о влюбленных Медичи».

Филиппо пожал плечами. Для папы все складывалось удачно. Возможно, жизнь, которую он вел, не позволяла ему понять молодых пылких влюбленных. Климент не соблюдал требований целибата. Алессандро, развращенный монстр, доказывал это своим существованием. Но Его Святейшество никогда не позволял страсти возобладать над властолюбием. Не обладая большим воображением, он, верно, полагал, что его родственники склонны вести себя точно так же. Филиппо обладал большим жизненным опытом. Переводя взгляд с печальных глаз Ипполито на глаза Екатерины, в которых горел вызов, он думал о том, что включение молодого человека в состав их группы было ошибкой.

Красивый романтичный Ипполито мог вскружить голову любой девушке; его турецкая миссия увенчалась успехом, он вернулся значительно раньше, чем предполагалось, с желанием снова увидеть свою возлюбленную. Несмотря на умение четырнадцатилетней Екатерины скрывать свои чувства, красивые глаза девушки выдавали ее, когда она с нежностью смотрела на Ипполито. Филиппо знал, что будет испытывать опасения до тех пор, пока они не сядут на французский корабль, который доставит их в Ниццу.

Если Филиппо хотел поскорей увидеть побережье Тосканы, то Екатерина боялась этого момента. Она знала, что, покинув землю Италии, она потеряет надежду. Бегство станет невозможным. Но пока Екатерина ехала верхом рядом с Ипполито, она могла мечтать и надеяться на то, что ее мечты станут реальностью.

Почему бы им не уехать куда-нибудь вдвоем?

Иногда во время путешествия ей удавалось обменяться с кузеном несколькими словами так, чтобы их никто не услышал. Охваченная отчаянием, она забывала о сдержанности.

— Ипполито, давай оторвемся от них. Поедем быстрее… куда угодно, какая разница. Давай не разлучаться.

Ипполито печально смотрел на нее. Она была еще ребенком. Ничего не знала о жизни. Куда они скроются? Как будут жить? Бегство было невозможно. Их вернут назад к папе.

— Не важно, Ипполито. Мы проведем вместе несколько месяцев, недель, дней.

— Екатерина, думаешь, я не размышлял об этом? Я строил планы. Но все они ведут к беде. Я не могу обречь тебя на это. Где бы мы жили? Среди нищих? Среди разбойников? За наши головы назначат вознаграждение. Мы не будем в безопасности. Екатерина, ты выросла в роскоши. Знаю, тебе угрожала опасность, но ты не испытывала голода, любовь моя. Поверь мне, я думал об этом. Отчаянно искал выход, но не нашел его, потому что его не существует.

— Всегда есть выход, Ипполито, — со слезами на глазах сказала она. — Всегда есть выход.

Он покачал головой.

— Нет, дорогая кузина. Мы с тобой — никто. Мои чувства? Твои чувства? Какое они имеют значение? Нам не суждено быть вместе. Мы должны вступить в браки, завести детей… или посвятить свои жизни Церкви. К тебе, любовь моя, судьба не так жестока, как ко мне. Ты всего лишь ребенок и, что бы ты ни говорила, тебя ждет прекрасное будущее. А мне уготована жизнь, которая мне не нужна.

— Думаешь, мне нужна жизнь без тебя?

— Екатерина, любовь моя, ты так молода. Возможно, ты полюбишь своего мужа. Он — твой ровесник. Почему бы тебе не полюбить его? Ты будешь счастлива, когда забудешь меня.

— Я никогда не забуду тебя! — возмутилась девушка; она страдала и испытывала растерянность. Мне безразлично, что случится с нами, лишь бы мы были вместе, думала она. Он не любит меня так сильно, как я люблю его. Я думаю о нем, а он думает о комфорте, безопасности, будущем.

Но мечты не покидали ее. Она верила, что однажды он подойдет к ней и шепотом сообщит план их спасения. Но он не сделал этого. Филиппо испытал облегчение, когда они сели на галеру и отплыли от побережья Тосканы. Охваченная отчаянием Екатерина, напрягая зрение, всматривалась в удаляющуюся землю, на которой мечтала остаться.

Они поплыли к Ницце; Филиппо постоянно находился возле Екатерины.

— Дитя мое, — умолял ее он, — что подумают французы, увидев невесту с заплаканными глазами? Что решит жених? Успокойся. Будь благоразумной.

— Благоразумной! — взорвалась она. — Я покидаю все, что я люблю. Буду жить среди чужих людей. Чему я должна радоваться?

— Ты едешь к тем, кто будет лелеять тебя. Мы, твои родственники — я, Его Святейшество и Ипполито, — не можем остаться с тобой, но возле тебя будут находиться твои соотечественники, мужчины и женщины. Святой Отец позволил тебе взять с собой твоих юных астрологов и Мадаленну, которую ты любишь; там будут с тобой и другие, например, Себастиано ди Монтекукули. Я могу назвать дюжину имен. Ты не будешь одинока в чужой стране, имея рядом с собой друзей-итальянцев.

Она не сказала ему: «Мне все равно, кто будет рядом со мной, если я не смогу видеть Ипполито». Но он ее понял. Он был добр и внимателен к ней, как никогда прежде.

Она наблюдала за тем, с какой помпезностью встречали папу. Она знала, что уже потеряла Ипполито, хотя он еще находился рядом. Это был впечатляющий спектакль — на шестидесяти кораблях подняли флаги, приветствуя Святого Отца. Он поднялся на палубу личной галеры в мантии из расшитой золотом парчи. Флотилия поплыла в сторону Марселя за флагманом, на борту которого находились Святые Дары. Но Екатерина испытывала не восторг, а ощущение потери.

В начале октября 1533 года дозорные замка Иф и крепости Нотр-Дам де ля Гард увидели корабль, шедший первым. Они передали с помощью сигнальных флагов в Марсель весть о скором прибытии флотилии с невестой королевского сына.