Только оказавшись вдали от лаборатории, Торн почувствовал сладость полной свободы, свободы от бремени чужой воли, чужих идей и предначертаний. Наконец-то он получил возможность поступать как вздумается, работать где захочет, публиковать все, что найдет нужным. Ничего, кроме улыбки, не вызывали у него теперь запомнившиеся разглагольствования Лайта о бездарности природы и о грядущем поколении чевов.

Пока Торн был юнцом, которому жизнь казалась бесконечной, целеустремленность Лайта и Милза, их бескомпромиссная борьба за коренную перестройку жизненных процессов увлекали его. Он искренне считал себя их единомышленником и готов был идти с ними до конца. Но годы летели с устрашающей быстротой. Многие его сверстники, куда менее талантливые, стали уже знаменитыми и богатыми, а он по-прежнему оставался безвестным сотрудником безвестной лаборатории. Ни одной работы, которой мог бы гордиться, он не опубликовал. Все так же он жил на жалкую стипендию Лайта, которой хватало только на то, чтобы ни в чем не испытывать нужды. Правда, и Лайт и Милз довольствовались тем же, но сколько других жили иначе — обзаводились виллами, космопланами, меняли любовниц, приобретали самые редкие и ценные вещи!

Нет, Торн не считал потерянными годы, проведенные в лаборатории. Он трезво оценивал значение тех знаний и того опыта, которыми обогатился, работая под руководством Лайта. Но ведь и он немало сделал для лаборатории. Можно было с чистой совестью распрощаться с прошлым, не чувствуя себя его должником. Оставалось выбрать поприще для работы, новый путь к настоящей карьере.

Выбор, впрочем, оказался не столь уж богатым. Первый человек, с которым встретился Торн, чтобы посоветоваться, с чего начать, был Артур Зюдер — один из былых почитателей Лайта, не пожелавший, однако, связывать с ним свою судьбу и весьма преуспевший в жизни. Торн знал, что Зюдер руководит отделом в одном из научно-исследовательских институтов «ГЭД корпорейшн», очень влиятелен в мире научного бизнеса, и не без оснований рассчитывал на его поддержку.

Зюдер действительно обрадовался, увидев на экране служебной связи Торна, и пригласил его на ленч в недавно открывшийся ресторан на кулинарном спутнике Земли под вывеской: «У Козерога». Цены в ресторане соответствовали высоте его орбиты, и поэтому он оставался одним из немногих мест в околоземном пространстве, где еще можно было получить отдельную кабину и чувствовать себя в относительном одиночестве.

Гигантское, похожее на барабан, здание с прозрачными стенами медленно вращалось, позволяя любоваться всеми красотами космоса. В ресторане цвели тропические растения и щебетали настоящие птицы.

Они не виделись много лет и с интересом присматривались Друг к другу. Торн не без язвительности рассказывал о Лайте и Милзе. Он старался как можно убедительней обрисовать утопичность «генерального проекта», чтобы вынужденность и разумность его ухода из лаборатории стали совершенно очевидными.

Зюдер слушал внимательно, улыбался, когда речь заходила о чудачествах Лайта, расспрашивал о Милзе, с которым был очень дружен в молодости, а когда Торн перешел к личным делам — к технологии мэшин-мена, лежавшей в его кармане, он стал серьезным и надолго задумывался.

— Ты понимаешь, Арт, — заключил Торн, — мне надоело догонять миражи, бросая на пути реальные ценности. Надоело во всем подчиняться двум утопистам, которые сами не знают, чего хотят.

— Чего ты ждешь от меня? — спросил Зюдер.

— Совета. Я оторвался от живой науки. Когда открывается слишком много возможностей, поневоле теряешься. Не хочется начинать с проб и ошибок. Пора устраиваться прочно и надолго. Я надеялся, что ты мне поможешь…

— Ты действительно оторвался… Возможностей не так много, как тебе кажется, Дэви. Место рядового научного работника или инженера…

— Нет! — прервал его Торн.

— Такого места не найти, Дэви, даже если бы ты согласился. Почти все они заняты ДМ, которые, как ты знаешь, справляются не хуже людей. Очень небольшое количество таких должностей зарезервировано для наиболее талантливых выпускников колледжей — надо же надеяться, что найдутся новые Ньютоны.

— А на что рассчитывают остальные студенты?

— На факультетах точных наук их осталось не так много, во много раз меньше, чем было в наши времена. Остальные кинулись в юриспруденцию, рекламное дело, богословие, философию, искусство… Мало ли еще областей, куда ДМ вообще не пускают или где их держат на привязи.

— Ты забываешь, что я пришел не с пустыми руками. У меня реальный проект. Он может совершить еще одну революцию в технике и принести колоссальные прибыли.

— Нет, я о нем помню и только поэтому заговорил об ограниченности возможностей. Для реализации твоего проекта нужны огромные средства и мощная производственная база. И тем и другим располагают всего две-три корпорации подходящего профиля. Выбирать нужно между ними.

— Какая из них более мощная и способна создать мне благоприятные условия?

— Ты хочешь знать, где больше платят?

— И это тоже.

Зюдер углубился в перечень напитков, появившийся на световом табло, и нажал одну за другой две клавиши. Из-под стола выдвинулись осторожные, ловкие руки манипуляторов. Они убрали лишнюю посуду и остатки пищи, сбросили все в зев утилизатора и поставили бокалы с заказанным коньяком. Официантов в ресторане не было.

— Лучше всех платит и создает условия, о которых ты мечтаешь, «ГЭД»… Я сам в ней работаю, — добавил Зюдер, отхлебывая из бокала.

— Ну и прекрасно, Арт! Тогда тебе будет нетрудно представить меня своим боссам.

— Нетрудно, — согласился Зюдер. — Но должен тебя предупредить… Проект у тебя купят, но… вместе с тобой, со всеми твоими потрохами.

— Как это понимать?

— Буквально… Ты жаловался, что тебе приходи лось подчиняться Лайту. У «ГЭД» подчиняться придется менее умным и порядочным людям. Тебя это не пугает?

— Ничуть! Я уверен, что сохраню свою независимость как ученый. Я им принесу столько прибыли, что они будут вынуждены со мной считаться.

Зюдер опять задумался, как будто прислушиваясь к пению какой-то птахи.