В маленькой сторожке кухня была недалеко от спальни, но Глэдис умудрилась незаметно проскользнуть в ванную и, запершись, наконец оказалась в безопасности. В зеркале увидела бледное лицо, всклокоченные волосы, припухшие глаза — и не узнала себя. Одной ночи с Элмером оказалось достаточно, чтобы почувствовать полную свою беззащитность.

Глэдис причесалась и умылась холодной водой, надеясь, что на щеках снова появится румянец. Сумка осталась в комнате или, может быть, в машине… Никак не вспомнить. Не было даже помады, однако нельзя же просидеть здесь весь день. Бросив на свое отражение последний отчаянный взгляд, Глэдис распахнула дверь.

Когда она вошла в кухню, Элмер стоял у плиты. Посмотрев на нее, он прищурился.

— Садись за стол. Завтрак готов.

— Я ничего не хочу. Меня что-то тошнит.

Не заметить бледного лица, дрожащих губ, синяков под глазами было невозможно. Так же, как и отчаянного взгляда и трясущихся рук. Глэдис выглядела такой беспомощной, такой юной, что на мгновение он сердито сжал губы, невольно вспомнив, какой она была в семнадцать лет.

— Чай на столе! — Элмер подтолкнул ее к стулу. Поставив на стол чашку, от которой шел пар, скомандовал: — Пей!

Она взяла чашку в руки, но они так дрожали, что пришлось поставить ее обратно. Близость Элмера слишком волновала, и горячий чай никак не мог помочь. В каком-то оцепенении она сидела за столом, низко опустив голову.

Элмер пристально посмотрел на нее, потом выключил плиту, подошел и поднял на ноги, заставив посмотреть ему в лицо.

— Так, — твердо проговорил он. — Давай поговорим.

— Я хочу домой, — пролепетала Глэдис, краснея.

Это прозвучало так по-детски! Пытаясь поправить положение, она проговорила:

— Прошлой ночью… не знаю почему, допустила, чтобы это произошло… Наверное, сошла с ума, когда разрешила тебе…

— Соблазнить себя? — холодно осведомился он. — Ты это хотела сказать? Я соблазнил тебя, и теперь ты жалеешь об этом?

— А как я могу не жалеть? — Она резко вскинула голову и поглядела на него зелеными глазами, надеясь, что гнев поможет заглушить чувство стыда. — Согласна, что сама виновата. Позволила завлечь себя, зная, что на самом деле тебе все равно. Что я просто случайно подвернулась…

В глубине души она понимала, что хочет разозлить его, хочет, чтобы его гнев помог забыть о смущении. Но он не разозлился. Наоборот. Смотрел непроницаемым взглядом, и на его лице ничего не удавалось прочесть.

— Значит, ты просто подвернулась, — невозмутимо согласился Элмер. — Давай вспомним, как все случилось. Ты появилась — вся мокрая, переоделась в мой халат, и я не смог справиться с собой и изнасиловал тебя.

— Я этого не говорила! — Глэдис в ужасе быстро-быстро заморгала. — Я просто хотела сказать, что вчера была в жутком состоянии…

— … И я воспользовался этим, — закончил он, сверля ее взглядом. — Правильно? Итак, я воспользовался твоей беспомощностью и переспал с тобой, и теперь ты об этом жалеешь.

— Мне стыдно, — прошептала Глэдис потупившись.

— Но ведь тебе это понравилось, дорогая моя, — мягко напомнил он. — Мне пришлось сдерживать тебя и не один раз. Ты была воплощенной страстью, и что-то не припомню, чтобы ты просила пощады. Придется признать, что я прав, — тут трудно ошибиться. Комната девственницы тебе больше не подходит.

Глэдис отвернулась, отчаянно краснея.

— Откуда ты знал, что я все еще… Ты же не мог догадаться, и потом…

И тут она увидела, что он сидит полузакрыв глаза и улыбается… явно вспоминая прошлую ночь.

— Не будем об этом, ладно, Глэдис? — мягко проговорил он. — Я все еще чувствую твое тело, чувствую прикосновение к твоей мягкой, нежной коже. Боюсь, могу снова не устоять перед соблазном.

— Я хочу домой, — прошептала Глэдис, в голосе звучала паника.

Элмер равнодушно пожал плечами.

— Сейчас отвезу. Я уже позвонил на ближайшую станцию техобслуживания. Возможно, к обеду починят твою машину. В крайнем случае, воспользуешься машиной Фрэнка или Клары.

Он специально упомянул о Кларе, чтобы сделать ей больно. И действительно стало больно, так, что она чуть не вскрикнула. Быстро пошла к двери — хотелось как можно скорее остаться одной. Одной, чтобы разобраться в своих чувствах.

Только в дверях вдруг поняла, что чуть не ушла без туфель. Они были где-то в кухне вместе с пакетом мокрой одежды. Повернувшись, Глэдис увидела, что Элмер шел прямо за ней и, явно потешаясь над ее замешательством, нес туфли и пакет в руках, а сумку — под мышкой.

За ночь туфли не высохли и совсем потеряли форму — скорее всего придется их выбросить. Кое-как она доковыляла до машины, но Элмер даже не предложил помочь. Бросил вещи ей в ноги и уселся за руль, как равнодушный таксист, который видит ее в первый раз.

Путь к дому показался страшно долгим, наверное, потому, что водитель смотрел прямо перед собой и не произнес ни слова. Щипало глаза. Ну как он может сидеть с таким неприступным видом? Ведь ночью любил ее, шептал слова страсти, в конце концов, перевернул ее жизнь с ног на голову! А теперь — совсем другой человек. Этим утром и она была для него чужой.

— Как ты так можешь? — проговорила она сквозь слезы, когда машина затормозила у входной двери. — Как ледяная глыба! А ночью…

— А ночью наслаждался твоим телом? — осведомился он как бы вскользь, не повернувшись. — Но ты уже ответила на этот вопрос: я соблазнил тебя. Ты ведь ясно дала понять, какой я негодяй. Ничего не могу с этим поделать. Если, конечно, не хочешь, чтобы я отвез тебя назад и снова соблазнил.

— Прошлой ночью я не вспоминала про Клару! — воскликнула Глэдис. Элмер кивнул с задумчивым видом.

— Я тоже. И опять забуду, когда буду любить тебя в следующий раз.

— Следующего раза не будет! — возмущенно вскричала Глэдис, глядя на него с ужасом. Но Элмер насмешливо улыбался.

— Ну да, до тех пор пока мы снова не останемся наедине, — согласился он. — И тогда ты опять придешь в мои объятия, как только я позову.

Глэдис покачала головой, боясь произнести хоть слово. Это ужасно, но, по-видимому, он прав. Элмер всегда имел над ней огромную власть, даже тогда, когда она была подростком. Смятение становилось все сильнее. Если она не принадлежит ему, кто она тогда? Как снова обрести себя? Держаться от него как можно дальше?

Открыв дверцу, Глэдис приготовилась выйти из машины, иначе он будет продолжать сидеть и поддразнивать ее. И только почувствовав голыми ногами холодный воздух, поняла, насколько похожа на пугало.

— Но я же не могу войти в дом в таком виде! — испуганно проговорила она, без всяких колебаний поворачиваясь к Элмеру, уверенная, что он поможет.

— Почему же? — В голосе Элмера звучала явная издевка. — Скажи миссис Вуд, что ты купалась в реке и какой-то бродяга украл твою одежду.

Она посмотрела на него как на сумасшедшего, но на его лице не было и тени улыбки.

— Прошу тебя! Чем дольше я здесь сижу, тем больше разжигаю ее любопытство.

— Ну, если это предложение тебе не нравится, скажи просто, что это не ее дело. Или войди с видом победительницы и сообщи, что на тебе мой халат, потому что провела ночь со мной. Это уж точно заткнет ей рот.

На глазах у Глэдис выступили слезы злости, смущения и жалости к самой себе. С беспомощным видом она повернулась к Элмеру, и он прикоснулся пальцем к ее лицу.

— Не обращай на нее внимания. Просто войди в дом, как будто ее нет. Что тебе до нее?

— А ты не зайдешь? — спросила она дрожащим голосом, но он откинулся на сиденье и покачал головой.

— Нет. Прошло время, когда я был твоим защитником, спасителем и ангелом-хранителем. Но помни, что я буду хотеть тебя при каждой нашей встрече.

— Ты забываешь о Кларе, — проговорила Глэдис сдавленным голосом, решив наконец вылезти из машины.

— Нет, не забываю, — отозвался Элмер. — Не похоже, что мне удастся от нее отделаться. Но, с другой стороны, как известно, она часто уезжает. Тогда мы снова будем вдвоем.

Глэдис схватила свои вещи и побежала к дому. Он смотрел вслед с насмешкой и жалостью. О, она ничуть не повзрослела с тех пор, как впервые взглянула на него своими зелеными глазами! Как забилось тогда его сердце. Уже не ребенок, но еще не женщина. При воспоминании о прошедшей ночи по телу прокатилась горячая волна. Он вздохнул, развернул машину и поехал прочь. Теперь уже никто, кроме самой Глэдис, не сможет решить ее проблемы.