Фэнси кивнула, соглашаясь, что так оно и есть. Чанс мог нагрубить и обозвать женщину, но ударить – это вряд ли. У него никогда не поднимется рука на того, кто слабее. Нет, женщину он даже в гневе не ударит.

– У супругов Сикэт есть дети? – спросила она.

– Да, есть. В поселке шутят, мол, как это Бланш умудрилась трижды затащить в свою постель Виктора, чтобы произвести на свет трех дочерей. Причем все как одна – точные копии своей матери. Такой же мышиный цвет волос, такие же маленькие светло-карие глазки, такие же тонкие, плотно сжатые губы. А что касается цитирования Библии, то в этом они своей маме не уступят. Девочки-погодки: пятнадцати, шестнадцати и семнадцати лет – вполне взрослые. И несмотря на все их религиозные разговоры, на уме у них одни мужчины.

Молли пристально взглянула на подругу.

– Думаю, вам с Чансом нужно присматривать за Ленни, когда вблизи него крутятся дочки Бланш, – с полной серьезностью произнесла она.

– Благодарю за предупреждение, – ответила Фэнси. – Но эти молодые дамы не дождутся ответных чувств от Ленни. Перенесенная им болезнь остановила не только его умственное развитие, но и половое. Он не испытывает сексуальных потребностей, свойственных нормальному мужчине. В этом смысле он просто маленький невинный мальчик.

– Я так и предполагала, но на всякий случай хотела предупредить вас, для безопасности. Он такой красивый парень… Но вернемся к Бланш Сикэт. Все же я не могу не сочувствовать ей. Все в поселке знают, в том числе и она сама, что как только Виктору удастся каким-то образом сэкономить немного денег, он тут же идет к одной из танцовщиц. И Бланш всегда чувствует себя уязвленной.

Согласившись с подругой, Фэнси с усмешкой спросила:

– Да есть ли в нашем поселке нормальные супружеские пары?

– Ну конечно. Например, Айни и Оди Снайдер. Это просто замечательная пара. Не знаю, сколько лет они уже вместе, но им обоим по сорок пять лет. Это очень добрые и отзывчивые люди, всегда готовые помочь соседям. Затем Мэвис и Генри Бедлоу. Тоже очень приятные люди. Им примерно лет по тридцать. У них трое детей школьного возраста.

После небольшой паузы Молли засмеялась и сказала:

– Не могу не упомянуть Питера и Клэренса. Их дома расположены сразу же за моим.

– Почему ты говоришь о них, как о паре? – озадаченно спросила Фэнси.

– Они объявили себя братьями и живут вместе, – глаза Молли весело блеснули. – Но все в поселке подозревают, что у них далеко не братская любовь, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Ты имеешь в виду…

– Вот именно. Но, в общем-то, они очень приятные люди и добрые соседи.

– Интересно, как относятся к этому остальные лесорубы?

Молли пожала плечами.

– Как ты предполагаешь, сначала они насмехались и мучили эту пару. Но после того, как однажды Питер бросился на троих лесорубов с топором, их оставили в покое. Мой Фрэнк говорит, что эти двое очень хорошие работники. Думаю, они давно уже вместе. Обоим уже лет по сорок.

– Мне это трудно понять, – сказала Фэнси после недолгой паузы. – Но если этим людям хочется так жить, то пусть. Меня это не касается.

– Мы с Фрэнком тоже так считаем, – согласилась Молли. – Мы сами не суем нос в дела наших соседей, но и никому не позволяем соваться в наши дела.

Фэнси предполагала, что ее новая подруга станет интересоваться их с Чансом отношениями, но после этих слов с облегчением расслабилась. По крайней мере, учительница не собирается задавать лишних вопросов. Может, она специально так сказала, чтобы успокоить гостеприимную хозяйку?

– Ваша кухня такая теплая и уютная, – отметила Молли, осматривая большую чистую комнату, красивую посуду, стоявшую в буфете, и внушительных размеров емкость для подогрева воды на большой черной плите. – Я еще ни у кого не видела такую чудесную кухню с тех пор, как уехала от родителей.

– Спасибо, Молли.

Фэнси было очень приятно слышать похвалу учительницы.

– Не хочешь ли ты осмотреть весь дом?

– Да, с удовольствием. А потом мне нужно будет идти домой, чтобы успеть приготовить ужин Фрэнку.

Похвалы подруги и насчет других комнат были искренними. Однако один раз Фэнси испытала некоторую неловкость. Когда осмотрев комнату мальчиков, они вошли во вторую спальню, внимание Молли было привлечено ярким покрывалом, лежавшим на кровати. А хозяйка вдруг заметила, что забыла спрятать в шкаф свой халат, висевший на спинке кровати. Остальное все бы было ничего, если бы в углу комнаты не стояла пара мужских сапог, поверх которых лежал широкий пояс Чанса. И в довершение всего на туалетном столике лежали мужская щетка для волос с толстой черной ручкой и изящная дамская, с перламутровой ручкой.

Покраснев от смущения, Фэнси криво усмехнулась:

– Мы с Чансом оба пользуемся этой комнатой, но в разное время.

– Я знаю, – Молли усмехнулась в ответ. – Ленин находит это очень смешным. Он рассказал всему классу, как вы спите.

– Мой двоюродный брат рассказал всем, что знает, – покачала головой девушка.

– В данном случае, это даже к лучшему. Теперь всем в поселке известно, что между вами с Чансом ничего нет.

Они вернулись на кухню. Сняв с вешалки шаль учительница накинула ее себе на плечи и завязала на груди.

– В следующую субботу у меня соберутся несколько женщин почаевничать, и если ты хочешь, сможешь познакомиться с ними. Думаю, они тоже пожелают узнать тебя получше, – добавила она, направляясь к двери.

Фэнси так растерялась, что не нашлась сразу с ответом. Как? Неужели другие жены лесорубов захотят с нею познакомиться?

– Я тебе очень благодарна, Молли, – наконец произнесла она. – Я буду с нетерпением ждать этого дня.

Хозяйка проводила гостью на крыльцо.

Они попрощались, и девушка умильным взглядом наблюдала за своей подругой, которая быстро шла по тропинке, ведущей к ее дому.

Продрогнув, Фэнси уже хотела вернуться на кухню, как кто-то позвал ее. Она оглянулась и увидела улыбающегося высокого мужчину, приближающегося к ней.

– Здравствуй, Гил. Что ты думаешь об этой погоде?

– Такое похолодание может означать только одно: скоро выпадет первый снег.

Хэмптон присел на ступеньку крыльца и прислонился к столбу.

– Ты так замечательно сейчас выглядишь, Фэнси. – Он восхищенно смотрел на нее. – Хотя должен тебе заметить, что твое красное платье идет тебе еще больше. Шелк лучше подчеркивает твои… прелести.

Девушка громко рассмеялась, понимая, что он говорит это просто так, ради шутки, а не для того, чтобы оскорбить ее. Но веселье тут же и закончилось. На горизонте показались Чанс, мальчики и Пилар. Темные тучи, сгустившиеся над головой, не шли ни в какое сравнение с мрачными лицами Доусена и мексиканки. В глазах женщины полыхала злоба, а в глазах мужчины – холодное презрение.

Гил, не торопясь, поднялся.

– Приятно было поговорить с тобой, Фэнси.

Кивнув Чансу, он взял под руку Пилар и повел ее прочь, не обращая внимания но поток бранных слов, извергаемый ею.

Тод и Ленни принялись рассказывать Фэнси о том, как они провели день, а Доусен, круто повернувшись, пошел прочь.

Она хотела окликнуть его, объяснить, что Гил просто шел мимо и задержался возле нее, чтобы по-дружески обменяться несколькими фразами. Но затем передумала. Разве она обязана в чем-либо оправдываться перед Чансом Доусеном? Пусть думает, что хочет!

Чанс стоял на берегу реки, тупо глядя на воду, и его всего колотило от ревности. Кажется, он даже на какой-то миг ослеп, когда увидел на крыльце своего дома смеющихся Фэнси и Хэмптона. Они смеялись! Почему же с ним, с Доусеном, она никогда не смеялась? На его долю доставались лишь колкости, резкие оскорбительные фразы или холодное презрительное молчание.

В сердцах он отшвырнул ногой камень, застрявший в грязном месиве дороги, по которой час назад быки и мулы тащили огромные бревна к реке. «Ну почему единственная женщина, по-настоящему запавшая мне в сердце, принадлежит другим мужчинам?» – спрашивал себя Чанс. Фэнси так глубоко проникла в его душу, что он даже перестал ходить в танцевальный зал: больно было смотреть, как другие мужчины, танцуя, обнимали ее. Правда, она держала своих партнеров на приличном расстоянии, но это не мешало ему думать, что она втайне от всех могла встречаться с Хэмптоном днем в своем маленьком домишке. Когда мальчики были на уроках у Молли, а Чанс занимался своими делами, она вполне могла развлекаться с Гилом. Ничто тому не мешало. Было бы только желание! Ведь недаром же Пилар так ревнует Хэмптона. Наверное, тому есть причины.