Он услышал смех и замедлил шаг. Неразборчивая фраза — и снова смех, неприлично откровенный и громкий в безлюдных коридорах Управления. Он толкнул дверь и вошел. Офицеры поднялись при его появлении. Но по-разному. Гарти неторопливо выпрямился за своим заваленным чем попало столом и небрежно махнул рукой где-то возле уха.

— Командор?

Улыбаться он не перестал, словно был рад его видеть. Или в самом деле рад? Зато перестала смеяться его собеседница. Вскочила с кресла, как пружиной подброшенная, и теперь стояла, опустив руки по швам и глядя на него напряженными глазами. Волосы, обычно собранные на затылке, сейчас свободно спускались ниже плечевой нашивки. Он поднапряг память. Управление традиционно считалось мужской епархией и женщин здесь работало не так уж много. Кажется… да, год назад…

— Младший офицер Эшли, — сказал уверенно.

Женщина моргнула.

— Да, командор?

Он молчал, не зная, что сказать. Обвел взглядом заклеенные яркими плакатами стены. Гарти кашлянул.

— Не хотите присоединиться, командор?

Он посмотрел на стоявшие на столе чашки с недопитым кофе.

— Пожалуй…

Прошелся по комнате — офицеры, как подсолнухи, повернулись следом. Снял плащ и положил на подоконник.

— Один момент, командор, сейчас подогрею, — суетился Гарти. Кофе в чашках уже остыл, но не допит — сидят давно, но больше разговаривают, чем пьют. Не то, что сейчас — Эшли словно язык проглотила. По молчаливому кивку командора, помедлив, вновь села, но не так, как раньше — свободно откинувшись на спинку стула, скрестив вытянутые ноги — прямо, точно по вызову у него в кабинете, сложив руки на плотно сомкнутых коленях. Холт начал жалеть, что заглянул сюда. Испортил веселую компанию…

Гарти, подъехавший к нему с чашкой кофе, заметил:

— Сандерс тоже любил сидеть здесь, на подоконнике. Говорил, отсюда видно весь город.

Холт сделал глоток — очень крепкий кофе, слишком крепкий — глядя вниз, на разноцветный поток машин, движущийся по мокрой улице. Он не знал, что Сандерс бывал здесь. Он многого не знал.

— Он часто приходил сюда?

— Когда как, — охотно отозвался Гарти. — То неделями не появлялся, то каждый вечер. Славный парнишка.

И добавил, словно спохватившись:

— Был.

Холт поднял набрякшие веки. Младший офицер Эшли сидела, уставившись в свою чашку. А как часто она здесь бывала? И как близко знала Сандерса? Он любил женщин…

Холт медленно провел взглядом по замкнутому лицу Эшли — ничего примечательного, запоминающегося — идеальное лицо человека в толпе. Разведчика. Женщины Управления предпочитали короткие стрижки или аккуратное «каре». У Эшли волосы были несколько длинноваты. Ее ресницы дрогнули, и он отвел взгляд. Снова глотнул кофе, раздумывая, что бы еще спросить о Сандерсе. О чем он говорил? Над чем смеялся? Нравился ли ему крепкий несладкий кофе? Ухаживал ли он за младшим офицером Эшли?

Вышеупомянутая Эшли поставила чашку на стол и встала.

— Прошу прощения, командор. Я могу идти?

Холт тоже поднялся.

— Поздно. Спасибо за кофе, Гарти. Ты домой?

— Нет, еще повожусь, — тот подмигнул карим лукавым глазом. — Спокойной ночи, командор! Заходите, как захочется словечком перемолвиться.

Эшли молча кивнула архивариусу, помедлила у дверей, пережидая старшего по званию. Она явно не горела желанием ехать с ним в одном лифте и вошла следом лишь когда, придержав дверь, командор взглянул на нее вопросительно. Если бы лифт двигался не так быстро, молчание стало бы просто неприличным. Эшли упорно не сводила глаз с указателя этажей. Он и не замечал, что действует на женщин подобно Медузе Горгоне…

Офицеры вышли в гулкий от пустоты вестибюль. Дежурный, едва не подавившись бутербродом, вскочил, приветствуя командора и открывая замок двери. Они вышли в моросящий сумрак, одновременно подняли головы к небу и запахнули плащи. Эшли зябко поежилась, не торопясь выходить из-под козырька. Командор мельком взглянул на нее.

— Вам куда?

— В офицерское общежитие.

Он кивнул.

— Садитесь в машину.

— Но я…

— Садитесь.

Подчинившись с видимой неохотой, она собиралась хотя бы сесть на заднее сиденье, но Холт уже открыл перед ней дверь. Водил он почти всегда сам. Волосы женщины намокли; когда она откинула их с лица, слабо пахнуло духами. Приятный запах.

— Я знаю это общежитие, — сказал командор. — Сам жил, когда только начал работать в Управлении.

— Вот как? — вежливо сказала Эшли, и он умолк.

Она взглянула в зеркало заднего вида. Раз. Через некоторое время — еще раз. Обернулась. Посмотрела на командора.

— Охрана, — сказал он равнодушно. Неплохая реакция для преподавателя. Хотя не всегда же она была преподавателем…

Холт остановил машину, не доехав до угла здания.

— Спасибо, — сказала Эшли отрывисто. — Спокойной ночи, командор.

— Вы хорошо знали Сандерса?

Ее рука замерла на ручке двери.

— Не слишком.

Она подождала, но продолжения не последовало. Кивнув, Эшли открыла дверь и нырнула под дождь. Холт глядел, как, подняв воротник, слегка ссутулясь, она спешит к воротам главного подъезда. Открыл дверь и крикнул:

— Подождите!

Она не услышала или сделала вид. Командор догнал ее уже у двери, перехватил руку, протянутую к звонку.

— Постойте…

Она повернулась.

— Прошу прощения?

Так как Холт молчал, она подчеркнуто внимательно взглянула на его руку. Голос ее стал ледяным:

— Разрешите пройти, командор?

Да она решила, что он… Холт поспешно разжал пальцы, сунул руки в карманы плаща.

— Мне нужно поговорить с вами.

Левая бровь ее слегка приподнялась.

— Сейчас?

— Да.

— Это приказ?

— Просьба.

Отказывать в просьбе командору может только… а кто, собственно, может? Она, колеблясь, посмотрела вверх, на залитые светом окна общежития. Холт понял.

— Разумеется, не здесь. Поужинаем?

Губы ее слегка дрогнули.

— В офицерской столовой?

Он хмыкнул:

— Поищем что-нибудь потише.

— И повкуснее, — добавила Эшли. — Я могу переодеться?

Вольф. Вот уж действительно — волк. Давняя кличка очень подходила ему. Заматеревший, холодный, уверенный. Серые глаза, серые волосы с заметной сединой, худое малоподвижное лицо… Но когда он сидел там, на подоконнике, вдруг очень напомнил ей Сандерса — поворот головы, манера держать чашку… Рик так хотел походить на своего кумира.

Карен быстро расчесала волосы, пробежала пальцами по пуговицам блузки. Она вовсе не собиралась надевать ничего нарядного, просто не хотела привлекать внимание своей офицерской формой. А командор и без того почти всегда ходит в штатском. Взглянула в зеркало — черная юбка до середины колен с наискромнейшей шлицей, блузка горчичного цвета, телесные колготки, туфли на низком каблуке — учительница воскресной школы, да и только. Она собиралась тронуть губы помадой и вдруг разозлилась — какого черта! Хотя, по правде сказать, когда он схватил ее за руку на крыльце, она так растерялась, что подумала… И вместо того, чтобы просто подождать, попыталась осадить его — словно это был не командор, а старший офицер Корнблат с его вечной ухмылочкой: "Я знаю, чего ты хочешь, детка…". Схватив коричневую замшевую куртку, она захлопнула дверь, не забыв приклеить незаметную ниточку к косяку — от старых привычек избавляться трудно. Да и незачем.

Шатенка, слегка отдающая в рыжину, хотя без присущей всем рыжим прозрачности легко вспыхивающей кожи. Он мог бы поклясться, что глаза у нее карие, но когда она взглянула на него, передавая меню, они оказались зеленоватыми в карюю крапинку. Губы крепкие, сочные — или это удачная помада?

— Ваш заказ?

— Два бифштекса с кровью, салат.

— Жареное мясо, морской коктейль и два салата, — решительно сказала Эшли. — Потом кофе со сливками и пирожное.