_Действительный тайный советник медицины_. Конечно, милостивый государь, конечно.

_Три лакея_ (входят). С вашего разрешения, господин Шульц, мы сейчас пойдем. Иначе мы пропустим последний пригородный поезд и опоздаем на революцию.

_Господин Шульц_. Ступайте, ребята, и если сможете достать, купите мясные консервы. Наши запасы на исходе.

Лакеи уходят.

_Дама_. Ягненочек мой, давай и мы поглазеем на революцию, а? Я постараюсь говорить попроще и изобразить красотку с военного завода.

_Первый господин_. Жарко. Разрешите? (Раздвигает портьеры, открывает окно.)

Серое утро. Пулеметная стрельба доносится громче.

Музыка обрывается. Все прислушиваются. Тишина.

_Раненый_ (вскакивает на стул. Среди полной тишины, невнятно). Храбрость - идиотизм, мораль - сентиментальность, порядочность - вздор, искусство - блеф. Шампанское - это нечто реальное, женщины - это нечто реальное, деньги - это нечто реальное. Реально все, что идет в глотку, в нутро, в карман. То, что у меня есть, не отнимет у меня больше никакой жид, никакой большевик. Оплакивать скорби мира? Подставлять грудь под пули во имя блага человечества? Пить надо, танцевать, блудить...

Общее замешательство.

_Крики_. Он пьян. Закройте окно! Музыку!

Окно закрывают. Музыка.

3

Открытая площадь. Взволнованная толпа.

_Хор мелких буржуа_. Ну и времена! Ну и времена! (Шушуканье.) В восточной части города грабят. Взорван, говорят, военный завод. Поезда не ходят. Нет подвоза продовольствия.

_Газетчик_. Декларация правительства! Воззвание Томаса Вендта!

_Народ_ (вырывает друг у друга газеты. Кто-то читает вслух). Независимое государство! Социализация прессы! Национальное собрание! Свобода и личная собственность гарантируются.

_Рабочий_. Красный флаг на полицейском участке. Красные флаги на вокзалах. Наконец-то. Земля - трудящимся. Да здравствует Томас Вендт!

_Еврейка из Галиции_. Я ранена. Они попали мне в руку. О, как это хорошо. Кровь разжигает, кровь превращает порыв ветра в бурю. Как я счастлива, что могла пролить кровь за свободу.

_Буржуа_. Вообразите. Мой парикмахер сегодня не явился. Двадцать три года он приходил каждое утро в восемь часов десять минут. В первый раз за двадцать три года я не брит.

_Другой_. И трамвай не ходит, и поезда городской железной дороги стоят, и письма не доставляются, и магазины закрыты.

_Хор мелких буржуа_. Ну и времена! Ну и времена!

_Нарастающий ропот_. Все продовольственные управы разгромлены. Девять военных заводов взлетели на воздух. Город голодает.

_Изувеченный солдат_. Мы были на фронте. Нас морили голодом, отдавали на съедение вшам, заставляли кричать ура, посылая на смерть. Над нами глумились, глумились четыре года подряд. Теперь мы кричим ура, теперь мы командуем, теперь мы будем глумиться. Ура!

_Голоса_. Да здравствует революция. Да здравствует Томас Вендт.

_Актер_. Вчера вечером мы ставили "Тетку Чарлея", ерундовый фарс. Сбор был полный, в двухстах шагах от театра стреляли, непрерывно, с первого акта до последнего. Но смех зрителей заглушал пулеметную пальбу.

_Офицер_. Я перестаю понимать мир. Все, что до сих пор считалось честным и хорошим, вдруг стало плохим. Биться за отечество - позор, умереть за отечество - позор. Храбрость - позор. Чего они хотят? Чтобы всем было одинаково плохо, чтобы все были трусами, чтобы все смешалось в грошовый винегрет? Они с ума сошли.

_Подростки_ (шушукаются). Ты что-нибудь видел? Ты что-нибудь слышал? В газетах писали, что они бесчестят женщин, насилуют их. Где же? Когда же? Как они это делают? Ведь они застенчивее гимназистов на танцах.

_Толпа_ (все громче). Все продовольственные управы горят, все военные заводы взорваны. Город осажден. Два верных королю армейских корпуса идут на город.

_Женщина с окраины_. Я захватила шесть отличных меховых шубок. И у меня их отняли все до одной. Подумать только. Старой потомственной пролетарке нельзя социализировать несколько несчастных шуб. На кой мне тогда ваша революция.

_Старичок-рабочий_. Кхе-кхе. Дожил-таки, дожил. Я пьян от радости, точно вылакал бочонок пива. На площади перед дворцом я кричал: "Леман, кричал я. - Леман, поцелуй меня в ...". И все смеялись, и ни один фараон не появился. Ах ты. Дожил, так-таки дожил.

_Рабочий_. Все газеты мы взяли штурмом. Все казармы в наших руках. Да здравствует революция. Да здравствует Томас Вендт.

_Хор мелких буржуа_. Ну и времена. Ну и времена.

4

Дворец. Кабинет короля.

_Король_ (около тридцати пяти лет, цветущий вид, умен, высокомерен, утомлен; обращается к портрету на письменном столе). Теперь, пожалуй, ты перекочуешь в какой-нибудь музей, дедушка. Странно. Вчера еще все это имело смысл - твои золотые цепи, твоя порфира и держава, твоя корона, многие столетия царствования, порой жестокого, порой милостивого; а сегодня мы - анахронизм. Игрушка для детей, драматургов и историков. У этих людей с пулеметами никакого страха перед львами нашего герба. (Листает папки с делами.)

Двадцать три тысячи двести шестьдесят семь марок на, борьбу с филоксерой в королевских угодьях. Дополнительное требование к бюджету королевских театров. Разумеется, бюджет превышен. Двести пятьдесят девять тысяч двести двенадцать марок. Не подпиши я, подпишет кто-нибудь другой, кому эта штука так же безразлична, как и мне. Только вместо имени будет фамилия.

Это совсем не просто, когда вдруг приходится за все отвечать самому. Никаких традиций, никакого этикета - все нужно решать по собственному почину. Неужели нет правил хорошего тона для властителей в моем положении? Неужели ни один гофмаршал не написал нового "Книгге" - "Хороший тон для монарха на все случаи жизни"? Королю, последовательному в своих действиях, полагалось бы произнести какое-нибудь изречение для исторической хрестоматии и застрелиться.

Если как следует вдуматься - эти люди правы, громя все. Если бы только они не делали это так безвкусно и "непреклонно" и не пахли бы так скверно...

Чем мне заключить мое царствование? Отпустить двадцать три тысячи марок на филоксеру или двести пятьдесят девять тысяч на придворные театры?