— Стойте! — закричал он. — Не ходите за мной! — Он быстро побежал направо, в сторону от главного следа: он увидел уходящие туда следы, отделившиеся от главного пути следы маленьких необутых ног. Однако вскоре их перекрыли следы орков, также шедшие от главного следа, потом все следы резко повернули обратно и затерялись на общей тропе. В самой дальней точке Арагорн наклонился и поднял что-то из травы, потом побежал назад.

— Да, — сказал он, — следы совершенно ясны: это следы хоббита. Я думаю, Пиппина. Он меньше Мерри. И взгляните на это! — В его руке что-то блеснуло в лучах солнца: только что распустившийся буковый лист, такой прекрасный и необычный в этой безлесой долине.

— Брошь с эльфийского плаща! — воскликнули одновременно Гимли и Леголас.

— Зря листы Лориена не падают, — сказал Арагорн. — И случайно тоже не могут упасть — это знак для тех, кто идет по следу. Я думаю, именно с этой целью Пиппин убежал в сторону.

— Значит, по крайней мере, Пиппин жив, — сказал Гимли. — И он воспользовался своим разумом, да и ногами тоже. Это утешительно — мы преследуем орков не напрасно.

— Будем надеяться, что он не слишком уж дорого заплатил за свою храбрость, — сказал Леголас. — Идемте! Быстрей! Мысль о том, что этих веселых юношей гонят, как скот, жжет мне сердце.

Солнце высоко поднялось в полдень и начало медленно спускаться. Легкие облака надвинулись с моря на далеком юге и были унесены ветром. Солнце садилось. Тени росли. Охотники продолжали свой путь. Прошел целый день с момента гибели боромира, и орки были все еще далеко впереди. На равнине их не было видно.

Когда спустился ночной мрак, Арагорн остановился. Лишь два раза за весь день они недолго отдыхали, и теперь двенадцать лиг лежало между ними и восточной стеной, на которой они стояли на рассвете.

— Снова перед нами трудный выбор, — проговорил Арагорн. — Будем ли мы отдыхать ночью или пойдем, пока у нас остаются силы и воля?

— Если враги тоже не будут отдыхать, они оставят нас далеко позади, если мы ляжем спать, — сказал Леголас.

— Ведь даже орки должны останавливаться в пути? — спросил Гимли.

— Орки редко открыто ходят под солнцем, но эти решились, — сказал Леголас. — И они, вероятно, не будут отдыхать ночью,

— Но если мы пойдем ночью, мы можем потерять их след, — возразил Гимли.

— След прямой и не отклоняется ни вправо, ни влево, сколько могут видеть мои глаза, — сказал Леголас.

— Может я и смог бы вести вас во тьме и придерживаться линии, — сказал Арагорн, — но если они свернут в сторону, потребуется много времени днем, чтобы снова отыскать их след.

— К тому же только днем мы сможем увидеть, если чей-нибудь след сворачивает в сторону, — заметил Гимли. — Если один из пленников сумеет сбежать или одного из них уведут на восток, к Великой Реке, к Мордору, мы пройдем мимо и никогда не узнаем об этом.

— Верно, — сказал Арагорн. — Но если я правильно прочел следы, орки белой руки победили и весь отряд движется теперь к Изенгарду. Их нынешнее направление подтверждает мою догадку.

— Все же трудно судить об их решении, — сказал Гимли. — И как же бежавшие? Во тьме мы прошли бы след, который привел к броши.

— Орки после этого случая удвоят бдительность, а пленники еще больше устанут, — сказал Леголас. — Они больше не смогут бежать, если только мы не поможем им. Как это сделать, трудно догадаться, но вначале мы должны их догнать.

— И все же даже я, гном, много путешествовавший и не самый слабый из нашего рода, не могу пробежать всю дорогу до Изенгарда без остановок, — сказал Гимли. — Мое сердце тоже горит, и я хочу как можно быстрее выступить в путь, но сейчас я должен хоть немного отдохнуть прежде чем бежать дальше. А если уж мы должны отдохнуть, то ночь для этого — лучшее время.

— Я сказал, что выбор будет труден, — заметил Арагорн. — Как же мы кончим наш спор?

— Вы наш предводитель, — сказал Гимли, — и вы опытны в преследовании. Вы и должны выбирать.

— Сердце мое велит идти дальше, — сказал Леголас. — Но мы должны держаться вместе. Я соглашусь с вашим решением.

— Вы предоставляете делать выбор неудачному выборщику, — сказал Арагорн. — С тех пор, как мы прошли Аргонат, я делаю один неверный выбор за другим. — Он замолчал, глядя на север и запад в надвигающуюся ночь. — Мы не пойдем в темноте, — сказал он наконец. — Опасность потерять след или пропустить что-то важное кажется мне большой. Если луна даст достаточно света, мы используем его, но увы! Луна рано заходит, и она еще молодая и бледная.

— И сегодня ночью она еще завернута в саван, — пробормотал Гимли. — Если бы госпожа подарила нам свет, который она дала Фродо.

— Этот подарок более необходим тому, кому он сделан, — сказал Арагорн. — Перед ним лежит истинный поиск. Наш же — всего лишь незначительное дело в великих деяниях времени. Может быть, преследование напрасно с самого начала, и мы не в силах ни ухудшить, ни улучшить положение. Ну, я сделал выбор. Давайте получше используем время!

Он лег на землю и тут же уснул, потому что не спал с ночи, проведенной в тени Тол-Брандира. Незадолго до рассвета он проснулся и встал. Гимли продолжал спать, но Леголас стоял, глядя на север во тьму, задумчиво и молчаливо, как молодое дерево в безветренную ночь.

— Они далеко, — печально сказал он, оборачиваясь к Арагорну. — Сердце мое чувствует, что они не отдыхали этой ночью. Только орел смог бы догнать их теперь.

— И все же мы должны идти за ними, — сказал Арагорн. Наклонившись, он разбудил гнома. — Пора! Мы должны идти, — сказал он ему. — След остывает!

— Но все еще темно, — сказал Гимли. — Даже Леголас с вершины холма не сумеет разглядеть их до восхода солнца.

— Боюсь, я не увижу их ни с холма, ни с равнины, ни под луной, ни под солнцем, — сказал Леголас.

— Там где бессильно зрение, может помочь звук земли, — сказал Арагорн. — Земля должна стонать под их тяжелыми ногами. — Он, растянувшись, прижался ухом к дерну. Он лежал неподвижно так долго, что Гимли решил, что он потерял сознание, либо снова уснул. Наступил рассвет, вокруг них медленно разливался серый свет. Наконец Арагорн встал, и теперь друзья смогли разглядеть его лицо; оно было бледным и мрачным. Взгляд его выражал беспокойство.