Толпа стала редеть. Пожарные, не дав огню перекинуться на соседние дома, удалились с сознанием выполненного долга. Один дон Исхудалес стоял на том же месте и, не отрываясь, смотрел на обугленные останки дома. Мимо него проскользнула какая-то тень. Донья Уррака брела но пожарищу. Что она искала? Хоть след, хоть какой-нибудь знак того, что ее девочка спаслась, не погибла.
Он подошел, взял ее за руку:
— Иди домой.
Женщина покачнулась, невидяще посмотрела на него и покорно побрела прочь.
Дон Исхудалес проводил ее взглядом. Куда теперь? Домой суп хлебать?.. Ну нет...
Он повернул направо. Не прошло и минуты, как за спиной он услыхал знакомые шаги. «Ох, не лезь ты ко мне хоть теперь!..» Он бы мог свернуть в сторону, в переулок, чтобы оторваться от этого надоедалы Рыжундо, но сейчас у него не было ни времени, ни желания играть в прятки. Внутри у него все бурлило. Пусть только сунется!..
Западный квартал. Дон Исхудалес пересек еще четыре улицы и остановился возле дома, на стенах которого были нарисованы сцены охоты. Рванул шнурок звонка и забарабанил в дверь кулаками:
— Открывай немедленно, не то я высажу дверь!
— Так-так, сейчас откроют и зададут тебе перцу, — протянул у него за спиной дон Рыжундо. Он был страшно заинтригован: уж не свихнулся ли бедняжка Исхудалес?
Дверь приоткрылась, и показалось бледное лицо Дорожного Лучника. При виде дона Исхудалеса он весь затрясся от ярости.
— Это ты собирался сломать дверь?! Сейчас узнаешь, как дуракам проламывают их пустые головы!
Он схватил дона Исхудалеса за воротник и, оторвав от земли, сильно тряхнул. Тщедушная фигурка повисла, едва не выпала из пиджака. Рыжундо даже стало не по себе.
— Ты бы его выслушал, прежде чем проламывать ему голову, — посоветовал он, сгорая от любопытства.
— Ну?!
— Я пришел за мальчиком, за Пером, — прохрипел дон Исхудалес.
— Что такое? По какому праву, ты, болван?!
— Ты ответишь... Ты за все ответишь... если с ним... что-нибудь случится... Я подам в суд... завтра... на всех!
— Ого! — От удивления Дорожный Лучник разжал руки, и дон Исхудалес мешком рухнул на ступеньки. — И на меня?
— И на меня? — повторил дон Рыжундо и повертел пальцем у виска.
— Девочка... — еле выговорил дон Исхудалес, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Я подаю в суд на весь город за то, что с ней случилось... Всем вам... всем нам... место за решеткой!
— Это он об Урганде, — шепнул Дорожному Рыжундо. — Спятил от потрясения.
— А я-то тут при чем?! — взвизгнул тот. — Может, ты путаешь меня с братом?
— Нет.
Дорожный и Рыжундо потеряли дар речи.
— А если хотя бы волос упадет с головы Пера, — не унимался дон Исхудалес, — я добьюсь, чтобы тебя гильотинировали!
Представить себе, что в Городе Садов соорудят гильотину по просьбе дона Исхудалеса, было довольно забавно.
— Нда-а... Ты, я гляжу, совсем расшалился... Мальчишка твой мне не нужен. С ним одна морока. Посуду бьет, а стряпает так, что есть нельзя.
Да еще у него привычка вязать где попало узлы, один другого мудреней. Ботинки от него прячу...
— Да, в этом он мастер! Талант! Его узлы на Конкурсе головоломок...
— А-а, заткнись! Какого черта!.. Плевать мне на его таланты! Две ночи не сплю из-за этого шалопая: то песни горланит, то бродит как привидение, то мух по стенам бьет... Забирай племянничка и катись, чтоб я тебя не видел! Эй, Пер!.. Пер!.. Спит он, что ли?
Дорожный выругался и пошел в дальнюю комнату за Пером. Рванул на себя дверь и взревел, как раненый ягуар. Рыжундо и Исхудалес бросились за ним.
Зрелище было потрясающее. Гирлянды из занавесок, простыней, полотенец, брюк, рубашек и даже носовых платков хозяина, связанных между собой замысловатыми узлами и узелками, висели под потолком. На люстре болталась косичка из тетивы шести арбалетов. К ее концу была прицеплена та самая стрела, которой Лучник словил Пера, только теперь, вместо присоски, на ней красовалась кожаная перчатка, сложенная кукишем.
А Пер? Пер исчез.
— Ребята, вот он!
— Ага, замок!
— Где, где?
— Да вот же, впереди!
— Точно! А мне показалось, скалы... Ну и страшилище!
— Вонища-то, тьфу! Откуда это?
— От воды. Тухлая. Я же рассказывал, тут ров с крокодилами, чтоб нельзя было сбежать.
— И как тут только живут? Дышать нечем.
— Притерпелись. Так-то еще ничего. А вот когда я в эту водичку окунулся...
— Да тише вы!.. Ой, в какую-то грязь провалился...
— Идите сюда, на камни! Здесь посуше. Дон Фадрике, вам помочь?
— Не надо, Фламман, спасибо. Я еще не окончательная развалина...
— На месте этих крокодилов я бы тут давно вымер!
— Да что им, паразитам, сделается! Им чем гаже, тем лучше. Извините, дон Педро, вы, разумеется, составляете исключение.
— Много ты понимаешь! Крокодилы, может, получше некоторых людей, не такие ехидные. Вот завоюем замок, накачаю им чистой водички...
— Завоюй сначала!
— Тише! Растрещались. Все испортите. Давайте думать, как будем действовать.
— Атаковать! Берем приступом, и дело с концом! — Педро даже дрожал от нетерпения.
— «Атаковать»! — передразнил его дон Алифанфарон. — По водичке босиком!
— Да уж, раздухарился!
— Крокодильчики враз ощиплют этого петушка, — подхватил Мос.
— А зачем мы сюда пришли? Так и будем сидеть? — вступился за Педро Фламман.
— Эх, и Аккумулятор не успели...
— Вот что, дети мои, — вмешался дон Фадрике. — Мы здесь не для того, чтобы переругиваться и дурака валять. У кого-нибудь из вас есть конкретный план?
— У меня есть, — живо ответил Педро. — Опустим подъемный мост, перейдем по нему незаметно, без шума и атакуем!
— Гениально! — повалился на спину Мос-Скиталец.
Педро пожал плечами. Смейтесь-смейтесь, вы меня еще не знаете...
— Может быть, ты придумал способ перебраться на ту сторону и опустить мост? — строго спросил Почтенный.
— Да.
Смех прекратился. Все ждали объяснений. Но Педро молчал, и ребята разочарованно отвернулись. Да ну его, болтуна.
Тем временем Педро, присев на корточки и стараясь унять бешено стучащее сердце, стал расшнуровывать ботинки.
— Только не шумите, — попросил он сидевшего рядом Комарика. — Как бы не разбудить крокодилов!
— А они ночью не спят, — шепотом ответил тот.
Педро стянул с себя рубашку, раскрыл нож и тихо повторил:
— fie шумите. И пошел к воде.
Тут только все поняли.
— Ненормальный!
— Педро! — властно окликнул его дон Фадрике.
Фламман, оскальзываясь на камнях, бросился к воде. Поздно. Легкий всплеск, и Педро уже плывет. Видно только, как поблескивает его голая спина при каждом взмахе рук. Вот он на середине. Почти у берега. Еще немножко, еще...
Темная поверхность воды колыхнулась, и длинное тело, тяжело ударив по ней, пошло рассекать ее, набирая скорость. Все вздрогнули. Комарик всхлипнул и уткнулся носом в ладони.
Дон Фадрике, не в силах дышать, навел свои очки-бинокль на противоположный берег и тут же зажмурился. Вокруг Педро бурлила вода, и из нее показывалась блестящая чешуйчатая спина чудовища. Сделав над собой усилие, старик разлепил веки и... Педро выходил из воды живой и невредимый. И то ли в глазах учителя все мутилось от слез, то ли от волнения он не справился с очками, но ему показалось, что, выбираясь на берег, мальчик опирался ногами о голову крокодила.
— Уму непостижимо!..
Концентрация воли? Гипноз? Или у этого мальчика действительно, так сказать, родственники среди пресмыкающихся?.. Надо бы на досуге заняться этим изумительным феноменом...