Сименс позвонил Барбаре через час после разговора с Генриеттой. Час ему потребовался на запись прошедшей беседы. Сименс никогда не делал пометок во время встреч, это сдерживало и настораживало собеседника. Магнитофоны легко обнаруживались - современную электронику не обманешь. Сименс надеялся на свою память, и она его не подводила... Барбара согласилась с ним поужинать. Ресторан, ужин по-итальянски, берег моря, шелест волн - все было красиво и даже немного торжественно. Барбара оказалась очень милой черноволосой красавицей с умными глазами, около которых иногда разбегались лучи чуть заметных морщинок. От этого ее лицо становилось добрым, чуть снисходительным, мудрым и располагающим. Неожиданно для Сименса, их ужин не был обременен деловым разговором лишь о Хенке. Наоборот, они танцевали, слушали виртуозную игру на гитарах, покачивались в такт мелодичным итальянским песням. Ели с удовольствием, не забывая наполнить бокалы. Общение было приятным и... неофициальным. - Сим, - Барбара сразу же нашла форму простого и дружественного общения, как тебе понравилась Генриетта? - Обаятельная женщина, умна. Я вижу, Хенк сумел окружить себя красивыми и умными женщинами. Это признак силы, ума и, думаю, надежная защита. Вы, женщины, умеете быть очень преданными друзьями, не так ли, Барбара? - Спасибо за комплимент, Сим, я тронута. Да, ты прав. Хенк был именно таким: и сильным, и добрым. Было за что быть ему верным другом. Мне Генриетта рассказала, зачем ты здесь и что тебе надо, ввела в курс вашего разговора, чтобы я не повторилась. - Да нет, так не надо, рассказывай обо всем, что посчитаешь нужным, ведь Генриетта могла что-то упустить, а что-то попросту и не знать. - Конечно, конечно... Я тебе сказал, что Хенк был добр. Лишь однажды я чуть было не обвинила его в жестокости, про себя, разумеется. Это было, когда в его кабинете потерял сознание Хук-младший. Хенк пролетел мимо меня, не сказав ни слова, а мне пришлось вызвать врача, помочь отправить парня в больницу. Я думала, что он просто бросил его, не считая необходимым хотя бы предупредить меня. А он, оказалось, убежал в бассейн и долго сидел там, уставившись на воду. Смотритель бассейна говорил мне, что он чуть не плакал, кусая губы, руки его дрожали. Ладно, Сим, пошли еще потанцуем. Сименс с радостью отдался неторопливому ритму. Барбара тихо зашептала: - Понимаешь, Сим, Хенк, как и все, кто делает бизнес, был, конечно, жесток. Это необходимость и суть их жизни. Но, очевидно, возраст или еще что-то все-таки надломили его, хотя очень немного... или... Хук-младший... похож на него. Иногда, закрывая глаза и слушая Хука, я узнавала голос Хенка, ведь я больше его слышала, чем видела. Что ни говори, а я была деловая секретарша. Да ладно, Сим, наш мир не прощает слабостей, может, и он не простил и Хенка! А с тобой хорошо, Сим, спасибо тебе за вечер... Сим, прижимая к себе Барбару, брел в медленном ритме музыки, лавируя на тесной эстраде. Барбара притихла в его сильных руках, потом вздохнула и положила голову на его плечо. Сим уткнулся в черные волосы Барбары и чуть крепче привлек к себе. Она не возражала. Музыка смолкла, а они стояли на эстраде и не отпускали друг друга, закрыв глаза и не желая видеть ничего вокруг. Аплодисменты, которыми их наградила часть посетителей ресторана, вернули их в мир настоящего. Ни слова не говоря, они прошли мимо столика, Сим сунул деньги под тарелку, чтоб не сдуло ветерком, и они, взявшись по-детски за руки, вышли из ресторана...

Утром Сименс бодро потянулся, раскрыл глаза и увидел в открытую дверь спальни стол, над которым вился пар. Запах кофе плыл по всей квартире. Барбара накрывала на стол, ласково улыбаясь. Сименс прыгнул ей навстречу, поднял на руки, закружил, опустил на пол и исчез в ванной. Когда он вышел умывшись, Барбара так и стояла, прислонясь к стене и закрыв глаза. Сименс взял ее за руку, поцеловал в ладонь и посадил за стол, заняв место рядом. - Прислуги не держу, не жадная, просто не люблю лишних людей в доме, пояснила Барбара. - И время убиваешь быстрее, когда все делаешь сама. А у одинокой женщины тоскливого времени очень много, и его надо чем-то занять. Это трудно, особенно вечером. - А я как же, лишний или нет? - Сим, не задавай глупых вопросов, пей кофе и ешь, кто знает, покормят тебя сегодня еще или нет. - Это правда. Ели не торопясь, будто боялись, что конец завтрака их разлучит. - Сим, ты вчера ничего не успел выяснить, так что ты спрашивай сейчас, а то у нас мало времени. Я должна быть сегодня на службе, теперь я работаю в отделе координации. Прости, Сим, мне было с тобой так хорошо, что я не могла много говорить о делах, а тем более о Хенке. У меня нет от тебя секретов: он хорошо ко мне относился. Сим, надо было жить. И он давал мне жить. "И еще китаец Кун", - подумал Сименс, но промолчал. Барбара ему действительно очень понравилась. - Слушай, а те видеозаписи, сделанные в кабинете Хенка, где они? - Ты и об этом знаешь, нетрудно догадаться от кого. Но это теперь не имеет никакого значения. Все пленки у Хука в сейфе, и до них теперь не добраться. - Жаль!.. А с кем мне еще поговорить? -Попробуй с семьей Хуков-Хенков, с Лиззи, может, они что-нибудь скажут. Но имей в виду, Сим, то, что у них сейчас, их это очень и очень устраивает, они живут душа в душу, не говоря уже об объединении капитала, это просто находка, и все вокруг исходят слюной от умиления и страха. Да! Еще Хук-младший - большой талант, хотя и молод, хитер и умен. И вот что... Тебе, конечно, Генриетта рассказывала о домашнем кабинете Хенка. Надо бы туда попасть. Прикинься репортером, или мы с Генриетой что-нибудь придумаем. Однажды Хенк обронил интересную фразу, когда я возилась с заменой кассеты в видеомагнитофоне его кабинета: "Дома я делаю это немного быстрее, Барбара, хотя добраться труднее". Думаю, что в его домашнем кабинете, стоит такая же штука, только, по-видимому, хорошо скрытая. Во всяком случае, Генриетта мне говорила, что всех, кто бывает у Хенка дома, она знает в лицо. А ведь она далеко не всегда бывала у него дома. По-моему, всех, кто к нему приходил, и все переговоры он записывал и на работе и дома. Потом он в конторе сидел, смотрел видеозаписи и слушал собеседника, анализировал разговор, поведение, его реакцию на свои вопросы. Он сам был как вычислительная машина. Иногда на полях деловых бумаг я находила такие пометки: "В доме говорил не так, и глаза были другие", или "Эти данные и данные дома расходятся", или коротко: "Врет, сравни с домашними записями". Сим, мне все равно уже никогда не сидеть в приемной Хука-младшего, хотя он туда еще и не перебрался, я человек практичный и мне нужны деньги. Скажи, тебе все надо знать о кабинете Хенка? - Барбара, я тоже понимаю разницу в чувствах и работе. Ты честно заработала свои сто долларов. Работа должна быть оплачена, твоя информация стоит этих денег. Они еще вчера вечером лежали на твоем рабочем столе под письменным прибором. Если его поднять, то легко поместится и другая бумажка. -. Ты просто удивительно смышленый, Сим, и мне хотелось бы с тобой еще увидеться. Так вот, за два месяца до печальных событий в кабинете Хенка монтировали еще один компьютер. Он в правой стенке кабинета. Мы, секретарши, часто записываем телефонные разговоры на магнитофон, так как, если хозяина нет, а информацию надо принять, то другого выхода просто нет. Кстати, это выгодно, потому что записывать под диктовку другой секретарши - дело длительное, звонки идут со всех сторон. Часто просто включаешь на запись, когда звенит телефонный звонок и записываешь всю свою беседу, чтобы потом не упустить что-либо. Так вот, как-то после звонка из Осло, Хенк, прослушав такую пленку, вдруг улыбнулся и сказал: - Барбара, пусть это будет правилом, записывай все разговоры, а из пленок, с учетом абонентов, сделай фототеку, но чтоб ее никто не видел и о ней не знал. Я сделала, как он сказал. Так у нас появились голоса всех, кто ему когда-либо звонил, и их секретарш. Были записаны голоса и анонимных абонентов, такое тоже случалось, притом не так уж редко. Я долго думала, зачем ему это было надо, а потом все-таки поняла - он хотел иметь возможность по записи определить, кто же ему звонил, хотя абонент и не назвал себя. Но ведь голос можно изменить, можно говорить в банку, через тряпку, зажать нос и поди узнай, кто с тобой разговаривает. И это учел Хенк. Как ни хитри, а компьютер разбирается. В нем голоса всех, кто когда-то звонил, и он сам сравнивает их с голосом говорящего. Понимаешь? Он легко, в одно мгновение, определяет, кто звонил, как бы тот ни менял голос. Лишь бы его "голосовой паспорт" был в фонотеке. Что-то обязательно остается в любом случае, присущее именно этому человеку, его голосу. Ну, как отпечатки пальцев, что ли. Наладчики как-то произносили сложное слово. Спектр, что ли. Вот так, Сим! Но это были лишь идеи, при Хенке эту систему только отлаживали, отладили уже без него, но при мне. Я однажды проверила ее. Взяла пленку со своим голосом и поставила - машина тут же напечатала: "Барбара Брайон, секретарь мистера Хенка". Я положила сливу за щеку и опять наговорила на пленку. Результат тот же. Мне стало страшно, больше я не пробовала, по своей воле не пробовала. - Спасибо, Барбара, это очень интересно. - Все, Сим, пока. Дверь сам захлопнешь... Позвонишь мне, да? Ты меня просто покорил! Барбара вспорхнула и исчезла в дверях, послав ему воздушный поцелуй. Сим вынул детектор из. кармана пиджака. Красная лампочка горела - в доме Барбары был регистратор. "Хорошо еще, только голос", - подумал Сименс. Он посидел еще, налил кофе и сделал пометки в записной книжке, поставив напротив имени Барбары: "100+20" - информация, "80" - ужин, графа гостиница осталась не заполненной. "Нет, двадцатку мало за информацию о дешифраторе голоса. Пожалуй, полсотни она стоит", - решил Сименс. Исправить цифру в записной книжке он тоже не забыл. "И у Генриетты все пишется. Богатая информация была у Хенка: и на работе, и у подруг. Обо всем знал, ну и лиса." Подумав, Сим решил все-таки пошарить вокруг, прежде чем выходить на семью Хука. Он набрал телефон бара южного шоссе. Довольно грубый голос сообщил, что сегодня они работают с одиннадцати. - А как можно поговорить с Джо? Трубка довольно долго молчала, потом послышался звук, похожий на свист вбираемого мехами воздуха на кузне, и наконец послышался рык: - Ты, черная образина, может, тебе еще и позвать его из помойной ямы, он у меня мусорщик, а не метрдотель, черт тебя побери, с его рожей... - Достаточно, - в свою очередь рявкнул Сименс и повесил трубку. Приложив к сотне пятьдесят долларов и придавив бумажку пресс-папье, Сименс вышел и, как просила Барбара, захлопнул за собой дверь. Постоял минуту, улыбнулся, нарисовал фломастером на двери профиль Барбары и след от поцелуя на ее щеке. ..Улица встретила Сименса ярким солнцем и плотным потоком машин. На поднятую руку к обочине ринулись сразу три машины. Сименс сёл в самую проворную. Шофер-негр, сверкнув зубами, спросил адрес. - Бар на южном шоссе, - ответил Сименс. Глаза негра выражали крайнее удивление. - Что-то не так? - нарочито строго поинтересовался Сименс. - О нет, сэр, что вы, заказ есть заказ, просто туда из города никто не ездит, это ведь проезжая забегаловка, а здесь, в центре, много приличных ресторанов... ну, заказ есть заказ! - Негр умолк, машина направилась на окраину города. Сименс решил испытать удачу. "Джо работал шофером, этот тоже негр-шофер, городок небольшой, может, что и узнаю, надо попробовать," - решил он. - Нет, я еду туда не для того, чтобы позавтракать, отнюдь нет, мне надо повидаться со стариной Джо, он ведь там работает? - Со стариной Джо, вы сказали, сэр? Я его хорошо знаю, он возил добрейшую из богатых белых девушек - мисс Лиззи Хенк. Это был самый честный парень на земле - наш старина Джо. С ним что-то случилось, его уволили, и он теперь работает мусорщиком в том баре, куда мы едем, он все время молчит и почему-то всех боится. И много стал пить, сэр. От этого у него сделался скверный характер. Это уже не тот Джо. Такси подкатило к бару. Бар был неказист, но стоял на бойком месте. Машины то и дело останавливались около него, и двери вертелись, впуская и выпуская в основном водителей грузовиков. Сименс огляделся вокруг. Метрах в ста от бара была мусорка, а около нее стояло что-то отдаленно напоминающее лачугу, сбитую из ящиков. Сименс вошел в бар и присел на высокий стул. - Банку пива, пожалуйста, - обратился он к человеку за стойкой. - Сию минуту, сэр, вот ваше пиво. Креветки, соленые галеты? - Нет, спасибо. Слушай, приятель, у вас нет какой-нибудь работы? - Для вас, сэр? - удивленно вскинул брови бармен. Сименс понял свою оплошность. - Нет, конечно, нет, для одного парня, он помог мне с ремонтом машины на дороге, сейчас без работы, жаль мне его, парень с головой и с золотыми руками. - Сердобольный вы, сэр. Но ничем помочь не могу. Было местечко, грязная работенка мусорщика, но оно уже занято трудолюбивым негром. Странный негр, скажу я вам, все время в чем-то раскаивается. Я поначалу думал, что он натворил что-либо, кому хочется неприятностей с полицией, но потом убедился, что он добр, хорошо воспитан и даже благороден. Простите за болтливость, сэр. Но он опять напился с утра и некому перетаскать мусор. А я за все в ответе. А в общем он неплохой. - То-то ты его и поселил в собачью будку, вместе с его благородством, рассмеялся Сименс. Уловка удалась. - Не я, сэр, это хозяин, а я тут ни при чем. - Да не бойся, я не из социальной комиссии. Спасибо за пиво! - Сименс бросил на стойку монету и вышел. Он с полчаса бродил около бара, не решаясь направиться к жалкой лачуге, было людно, и это могло вызвать недоумение. И все-таки Сименсу повезло. Джо сам вылез из своего логова и побрел к бару, чтобы проверить мусорные ящики. - Джо, - окликнул его Сименс. Джо замер, будто столкнувшись со стеной. - Джо, - повторил Сименс, - это я тебя зову. Мутные глаза Джо остановились на лице Сименса. - Кто вы? - с трудом проговорил Джо. - Джо, старина, я тебя заметил случайно и думаю, ты это или не ты? Ты работал шофером мисс Хенк, и я тебя видел у учительницы испанского языка, мисс Гордон, моей тетки. Ну, вспомнил? Ты меня еще подвозил как-то, Сименс придумывал ситуацию на ходу, учитывая состояние Джо. Голова Джо качнулась, и это можно было принять за согласный кивок. - Никаких других молодых людей я не возил и к ним не возил Лиззи, это они зря меня обвиняют, а тебя, наверное, возил, но без Лиззи, - возразил Джо. Сименс пошел дальше, пытаясь направить мысли Джо в нужное русло. - Джо, как раз сегодня я увижу Лиззи, что ей сказать? Ты хоть знаешь, что она вышла замуж за Хука-младшего, а? - Хм, за Хука-младшего. Я бы сильно удивился, если бы она вышла замуж за кого-нибудь другого. Это было бы просто смешно, - прошамкал Джо. - Да ты что, Джо, сколько не менее богатых парней хотели бы быть на месте Хука! - Это место занято давно. Хук давно был на своем месте, это не чета другим. Испанский испанским, а голуби ворковали по-английски, и гнездышко было, все было... Джо умолк и стал присматриваться к Сименсу. Сименс понял, что наступил решающий момент. Он быстро извлек двадцатку и протянул Джо. - На, возьми, Джо, я думаю, Лизи тебе поможет, а сейчас возьми хоть это, не беспокойся, я ей скажу, что дал тебе двадцатку, она мне вернет, у меня их тоже не густо. Джо цепко схватил двадцатку. - Сэр, передайте миссис Хенк, то есть Лиззи, что старый Джо не проронил ни слова. Хук молодец, он все сделал заранее, она не могла не любить его, он был ее первым мужчиной, но я ничего не сказал, иначе Хенк-старший просто прибил бы меня. Если бы не Хенк с его характером и не молчание Лиззи, у них был бы уже малыш. Ох, и хитер этот Хук, Хук-младший... это все он, и малыша своего не пожалел, зверюга. - Эй, ты! - послышалось от бара. - Какого черта пристал к джентльмену? А ну хватай свои помои! Джо качнулся и побрел к бару. Сименс напрямик вышел на дорогу. Такси подкатило через несколько минут. - Отель "Бретань", - бросил Сименс шоферу. Через пятнадцать минут он уже стоял под душем и отдыхал под струями холодной воды, это помогало думать. "Так, - размышлял он - значит, тот негодяй, от которого понесла кроткая Лиззи, был не кто иной, как сам Хук-младший. Почему он заставил ее молчать? Почему заставил сделать аборт? Потому что Хенк и Хук были в ссоре? Или Хенк уже грыз горло Хуку, и такой оборот дела еще более бы усилил и ускорил расправу? Или, наоборот, остановил? Или Хук-младший занимает оба места, и постель Лиззи, притом уже законно, с благословения тогда еще живого Хенка. Вот это да, вот тебе и Хук-младший, безумец, любящий отца!" Сименс выскочил из ванны, наскоро вытерся и, схватив телефон, набрал номер Генриетты. - Миссис Генри, добрый день, это Сименс. Спасибо за совет, я виделся с Барбарой. Миссис Генри, скажите, когда случилось с Лиззи то, о чем вы мне говорили? В начале сентября. А свадьба? Через три месяца. Понятно, спасибо. Да, да, я, конечно, перед отъездом. Ваш город так хорош, что уезжать просто не хочется. Простите, не расслышал, что вы сказали? Посетить картинную галерею? Непременно, спасибо за совет. До свидания, миссис Генри. "А Хук застрелился в конце сентября", - отметил Сименс. Он повесил трубку, записал дату и позвонил Барбаре. - Привет, Барбара, не думал, что ты уже дома, но все-таки позвонил на всякий случай. Как, почему? Соскучился. Кто, я молодец? Ну спасибо. На теннис? Когда и где? На вилле Хука-Хенка, в его доме, в семь вечера? И я приглашен? А как ты меня представишь? Хорошо, друг так друг, во всяком случае, это намного лучше и приятнее, чем идти журналистом. Я за тобой заеду? Ты заедешь. Хорошо, отель "Бретань". Как ты сказала? Спартанский отель! Хорошо ты его назвала, здесь действительно нет ничего лишнего. А скажи, Барбара, на чем сгорел Хук? Хорошо, хорошо, в машине, так в машине. Сименс опустил трубку и, устроившись в кресле, стал размышлять, пытаясь найти какую-нибудь логику в информации, которой уже располагал. Его привел в себя телефонный звонок. - Сим, я тебя жду уже пять минут, спускайся же, наконец, - голос Барбары был весел. - Три минуты, Барбара. Через три минуты Сименс уже сидел рядом с Барбарой в красном "пежо". Барбара была в красном искрящемся платье, и по восхищенному взгляду Сименса она тотчас же поняла, что выбрала то платье, что нужно. Машина влилась в поток и устремилась вперед. - Сим, пока мы вдвоем... Этот сентябрь был месяцем трагедий, в конце месяца разорился Хук. Как это происходило? Был странный анонимный звонок Хенку, мужской голос, словно через вату, сообщил, что Хук вложил деньги в одно дело, притом вложил столько, что, потеряв их, уже не оправится. Это был риск, большой риск. - В какое дело? - Сим, тебе это ничего не даст, поверь, это химия, даже не химия, а какой-то химический лазер, оружие. Ты и так сейчас все поймешь. Это дело хорошо знал Хенк и знал, как его загубить или как дать ему расцвести. Хенк выбрал первое, он не мог пропустить такой случай, это было бы не по правилам их круга. И дело, и деньги Хука перекочевали к Хенку. Вот и все. Хенк не перевел заводы Хука на свои дурацкие бараки, наоборот, он сам разработал грандиозный план их реконструкции. Хук-младший был просто в восторге. Так что бизнес, и мирный, и военный, стеклись в одни руки. Хук предлагал вернуть и те заводы в старое русло, но Хенк упрямствовал... А может, в бараках для безработных он видел казармы для солдат?.. Это было время, когда Россия активно выступала против ядерного оружия и его испытаний. Может, и решил Хенк, что наступит пора обычного оружия. И, конечно, тогда понадобятся казармы. В ядерный век, вроде, казармы и не нужны. Наверное, так рассудил Хенк. Кто его знает! В общем-то, делать и то и то - право сильного, но упрямство и публикации на этот счет крепко подорвали его позиции... Особенно в высших сферах. Я тебе как-нибудь потом расскажу об этом подробнее. Это целая политическая экономия. - Голос не показался тебе знакомым? Ты не пробовала его расшифровать? - Нет, но кассета есть в фонотеке. Ты знаешь, я не прослушала ее сразу и даже до сих пор, хотя я знаю, что надо было. Не могла! Страшно! - Барбара, ты к ней можешь добраться? - Могу, Сим, завтра она будет у тебя. Подъехали к дому Генриетты, она уже ждала их. Сименс выскочил из машины, склонил голову. - Простите, миссис Генри, это я виноват! Барбара тоже вышла: - Привет, Генриетта. - Привет, Барбара. Сименс смотрел на женщин и не мог скрыть своего восхищения ими: каждая была красива по-своему. "Ну и молодец этот Хенк, окружил себя таким цветником, да еще и со светлыми головками. Это искусство, среди них и сам будешь стараться быть молодым и бодрым. Молодец ты, старина Хенк, акула Хенк, - размышлял Сименс, - деньги есть деньги, они позволяют иметь и такую роскошь, как эти красавицы". - Генриетта, сегодня Сименс будет представлен как мой друг, так что вы бросьте свои "мистер" и "миссис". Мой друг не может быть с тобой так официален, этому никто не поверит. Поможешь ему, он должен попасть в кабинет Хенка. А все остальное по ходу пьесы. Знаешь, Генриетта, у меня проснулся охотничий азарт, мне кажется, что мы наступили на чей-то хвост. - Хорошо, Барбара, пусть Сименс будет твой друг, - ответила Генриетта и опустила глаза. "Ну прямо школьница", - подумал Сименс. Барбара припарковала машину. Высокий каменный забор, литого чугуна ворота, чугунную решетку с гербами обвивали плющ и дикий виноград. Сименс вышел, открыл дверцу и подал руку Генриетте. .Пока он помогал ей, Барбара уже нажала кнопку звонка у калитки. Что-то тихо зажужжало внутри каменной колонны, и калитка плавно отворилась. Барбара, Генриетта и Сименс гуськом двинулись по узкой дорожке к дому. Мелкий ракушечник скрипел под ногами. "Тихо не пройдешь, услышат", - оценивал обстановку Сименс. Подстриженный кустарник доходил ему до локтя, перепрыгнуть тяжело, не разбежишься. Массивная высокая дверь была открыта. На площадке их ждал высокий молодой человек, обнявший тоненькую девушку. Оба улыбались, рассматривая сверху своих гостей. Хук протянул к ним руки. - О, да нас сегодня много, на две команды, да еще и с запасным игроком, звонко воскликнул он. - Здравствуйте, Барбара, здравствуйте, Генриетта, : здравствуйте... - Сименс, - представила Барбара, - проще Сим, мой друг. Барбара и Генриетта расцеловали Лиззи. - Здравствуй, Лиззи. - Здравствуйте, - тихо ответила та, прижимаясь к Хуку. - Хук-младший, - запоздало представился хозяин, - Моя жена - Лиззи. Добро пожаловать в дом. Я не ошибся - Сим, если позволите, вы играете в теннис? - Да, играю, но был большой перерыв. - Это иногда даже лучше, - заметил Хук. - Как планируем время: теннис, обед, шоу? Или обед, прогулка на лошадях, шоу? - Нет, нет, - Барбара была решительна. - Теннис, обед, а там посмотрим. - Лиззи сегодня не совсем в форме, так что имеем две смешанные пары и отличного судью. Прошу прощения. Сим, я напрасно спросил, играете ли вы в теннис. Раз вы друг Барбары, то должны играть, не так ли? - Да, да, но у меня с собой нет ни формы, ни ракетки. - Форму мы вам найдем, у нас есть все размеры на такие случаи, ракетка "Шлезингер", я думаю, вам пойдет. Сколько унций? - Четырнадцать, если можно. - Пожалуйста, вы все это найдете в кабинке спортивного комплекса. - Благодарю вас. - Не стоит благодарности. Лиззи, дорогая, ты согласна быть нашим судьей? Хук наклонился к ней и поцеловал ее в лоб. - Как скажешь, милый. - Ну вот и хорошо. Тогда прямо на корт, - скомандовал Хук. Корт был в глубине сада. Рядом домик с душем, сауной, крохотным бассейном. В домике по периметру располагались шесть комнат для переодевания, посередине стоял овальный, старинный стол, окруженный высокими стульями. Шесть мягких кресел были расставлены в зале, угол занимал камин. - Ваша комната, Сим, - предложил Хук, - а эта комната теперь пустует, мы думаем не занимать ее в будущем, она принадлежала Хенку, нашему отцу. Сименс вошел к себе. Кресло, столик с напитками, холодильник, душ, кожаная лежанка, шкафчик для одежды. Спортивный костюм сложен на кресле. Вскоре, блистая белизной одежды, с ракеткой в руке, Сименс вышел в общий зал. Хук ожидал их около камина. - Вы просто атлант, Сименс, с вами играть страшно. - Хук подошел к Сименсу, как бы примериваясь к нему. Хук был высок, но голова Сименса возвышалась над ним сантиметров на десять, плечи Сименса были шире, грудь мощнее, руки мускулистее. - Ну и красавцы, - Барбара сияла, глядя на них. - Сим, я играю с тобой, Генриетта сегодня настроена агрессивно, пусть они попробуют с нами потягаться. Вошла Генриетта, и все двинулись на корт, Лиззи уже сидела на месте судьи. Играли с азартом и весело. Барбара оказалась надежна в защите, играла с умом, посылая мячи в трудные для партнеров места. Сименс был силен в нападении. Они выиграли. Генриетта приняла проигрыш мужественно, хотя в игре злилась и даже швыряла ракетку. Хук бесился, но старался не подать виду. Лиззи, переживая за мужа, кусала губы. Ударами мяча в ноги или под левую руку Сименс специально травмировал самолюбие Хука, "заводил" его, чтобы ему потребовалось время для успокоения после игры, и тогда, думал Сименс, ему будет больше свободы в доме Хука. Барбара и Генриетта умчались переодеваться. Лиззи попросила Хука пройти с ней - посоветоваться насчет обеда, но Сименс понял - просто хочет его успокоить. Сименс приветливо махнул рукой и не спеша пошел к домику. Барбара и Генриетта еще плещутся под душем, решил он. Хук задержится с Лиззи, ситуация благоприятная... Сименс заглянул в комнату Хенка-старшего. В ней прибрано, светлым квадратом белел комплект спортивной одежды. "Чтят или чудят?" - подумал Сименс. На дверях комнаты Хука висела фотография - два молодых человека стояли, обнимая друг друга за плечи, в их руках были ракетки. Они смеялись друзья. Хук с теплотой смотрел на своего напарника. Мгновенно, на всякий случай, Сименс сделал снимок, затем решил заглянуть в комнату Хука. Кресло, лежак для отдыха, столик, соки, вода, хрустальные стаканы - все было такое же, как и в других комнатах. Сименс открыл шкафчик с одеждой. Внизу валялась какая-то серая картонка. Оглянувшись, Сименс схватил ее, сунул ее под рубашку и выскочил в общий зал. Никого не было. Облегченно вздохнув, Сименс прошел в свою комнату, спрятал находку в карман пиджака и с удовольствием залез под душ. В динамиках послышался голос Лиззи: - Прошу всех через пятнадцать минут собраться в столовой, обед ждет вас. К обеду никто не опоздал. Обедали, оживленно разговаривая. Барбара опять принялась рассказывать о Сименсе, их старой дружбе. От шоу отказались. Это опять была идея Барбары. Лиззи, Хук и Барбара отправились на короткую верховую прогулку, лошади были подготовлены. О том, что прогулка будет короткой, объявила опять же Барбара, подчеркнув недомогание Лиззи. Сименс чуть заметно кивнул в знак благодарности. Она выбежала вслед за хозяевами. Сименс и Генриетта остались вдвоем. Прислуга занялась столовой, Генриетта почувствовала себя хозяйкой, пригласила Сименса наверх и смело открыла кабинет Хенка. "Контрольная хитрость" ее не была нарушена, туда никто не входил. Массивный стол, кресло хозяина, кресло для гостя, бар, встроенный в стену справа от кресла, слева огромное окно с видом на теннисный корт. Поражало обилие пластинок - стена была занята стеллажами, стоявшие на них пластинки придавали им вид гигантских радиаторов. - Вон там, справа, пульт управления, - сказала Генриетта, - надо только ввести координаты пластинки, и она сама сползет в проигрыватель. Тридцать секунд - и музыка заполнит кабинет. Хотите попробовать? - Нет, нет, - поспешно отказался Сименс, - не надо здесь пока ничего нарушать, пусть будет все как было. А если пластинка еще не в каталоге, тогда как ее послушать? - А вон, видите - узкая прорезь, отправляйте туда пластинку, и автомат доведет ее до проигрывателя. Если музыка понравилась, по сигналу пульта она отправится на стеллажи и ее координаты запомнятся. Если не понравилась, то пластинка возвращается сюда же, и ее можно забрать. Сименс подошел к проигрывателю. Он был пуст. Изучение стола тоже ничего не дало. Стопка чистой бумаги, книга учета пластинок. Сименс встал сзади кресла хозяина и осмотрелся вокруг. В корзине для мусора валялась какая-то бумажка. Сименс взял ее, это был чек на двенадцать долларов. "Мусорщик", - подумал он о себе с насмешкой и сунул чек в карман. - Генриетта, а вы не знаете, где находится камера и ее атрибуты? -Знаете, Сим, я два раза смотрела с ним здесь видеозаписи его путешествия по Бразилии. Но когда он звал меня, экраны уже были вот здесь, под потолком. А сейчас их нет и в помине, как обычно. Так что я не знаю, как он управлял всеми своими тайными глазами и ушами, если они вообще здесь есть. Да, вот еще что. Я обратила внимание, что оба раза на столе, на рабочем столе Хенка, стояли две бутылки виски "Блекс хес", бутылки были нетронутые. Это было просто поразительно, Хенк не пил вообще, во всяком случае, последние пять лет, а тут две бутылки, да еще на рабочем столе более чем странно. Когда увидела во второй раз, я в шутку спросила, не хочет ли меня Хенк угостить, но он рассмеялся и ответил, что нет, не хочет, а эти бутылки всего лишь только груз. Какой груз, я не поняла, но что еще мне запомнилось - оба раза стояли одни и те же бутылки. Это я заметила, так как на одной из них была надорвана наклейка, а на другой был номер, состоящий из одних четверок. - Я посмотрю, Генриетта? - Смотрите, если это поможет чем-то памяти Хенка, а я на все согласна. Если бы вы знали, как мне его не хватает, его советов, его присутствия, его голоса. Он был так добр ко мне. Сименс слушал и делал свое дело. Он открыл бар и стал изучать его содержимое. - Генриетта, поглядывайте, пожалуете в окно, хорошо? - Конечно, конечно, Сим, я смотрю в окно, пока ничего не видно. - Это хорошо. "Так, - размышлял Сим, - вот два ряда бутылок, ни одна не тронута, действительно, не пил старикан. Видно, здоровье все-таки покачнулось, шеф говорил, что в молодости Хенк по всем делам был мастак, надо найти его врача, поговорить с ним". В зеркальной стенке бара Сименс заметил: отражение его профиля неестественно изломано и искажено в нескольких местах. "Или трещина, или люк в зеркале, - решил он. - Вот она, скрытая ниша для приема кассет; и по размерам подходит". Кнопок или рычажков рядом не было. Сим задумался, провел по зеркальной стене рукой, ничего не произошло, не сработало, ничто не пришло в движение. Сим стал вынимать одну бутылку за другой. Когда приподнял бутылку, что-то тихо зажужжало, и в зеркальной стене образовалась ниша, а из нее вылезла кассета. Сим вынул ее и отправил в карман пиджака, карман оттопырился. "Не слишком ли много находок для одного дня?" - подумал он. Тихое жужжание слышалось и откуда-то сверху. На глазах Сименса и Генриетты в потолке напротив стола Хенка образовалась узкая щель, из которой выползли два экрана и застыли, чуть качнувшись. "Теперь все ясно", - Сименс внимательно осмотрел эту третью бутылку, наклейка была надорвана. Сименс нагнулся к бару: следующая бутылка была с номером из всех четверок. "А эта давала команду на воспроизведение, система что надо, вот бы посмотреть все это, да не выйдет", - размышлял он. - Сим, Сим, - зашептала Генриетта, - они идут, быстрее, Сим. Сименс обернулся к ней, глаза ее были испуганными, она показывала пальцем в окно. Хук и Лиззи шли по аллее. Хук обнимал Лиззи за плечи. Впереди вприпрыжку бежала Барбара, смеялась, что-то выкрикивала. "Ну и умна же, еще и пытается привлечь внимание, только не рассчитала, что окна-то здесь - броня, ничего не услышишь. Все равно умница", порадовался Сименс. - Генриетта, они придут минуты через три-четыре. Это раз. Не прячьтесь за стенку, стекло прозрачное только наружу, вы же хорошо знаете. Это два. И можете говорить во весь голос, они ничего не услышат, - рассмеялся Сименс. Он быстро привел все в порядок, поставил бутылки на место - ниша закрылась, экран спрятался в потолок. Сименс и Генриетта вышли. Генриетта, воровато оглянувшись и пряча от Сименса, что-то сделала у двери. "Ставит свою "хитрость", - догадался Сименс, - святая наивность, это же глупость. А впрочем нет, она может хранить там что-нибудь. Лучше тайника не придумать. Отношения с Хуком и Лиззи она сохраняет такими, что доступ в дом ей хоть и редко, но обеспечен, и доверие тоже. Умна ж ты, хитра, хитра, ничего не скажешь". В зал спустились вовремя - там никого еще не было. Через минуту влетела Барбара и, метнув взгляд на Сименса и Генриетту, уселась смотреть телевизор. Там, на экране, сражались боксеры, и по движению плеч, подрагиванию рук Барбары Сименс понял - она действительно увлечена событиями на ринге. Появились Хук и Лиззи. Не обращая внимания на Сименса, Генриетту и Барбару, они уселись за стол. - Не скучали? - с набитым ртом спросил Хук. - Нет, нет, - заторопилась с ответом Генриетта. Вопрос застал ее врасплох, она мучительно думала, заметил ли Сименс ее тайник в баре. Глаза Хука озорно сверкнули, и он рассмеялся, закашлялся, подавившись сэндвичем. Сименс недоуменно взглянул на Генриетту, и ему стало все понятно - она необычайно покраснела и очень напоминала пойманного за руку воришку. Генриетта заметила взгляд и Сименса и Хука и совершила вторую ошибку, отодвинувшись от него. Хук захохотал еще сильнее. "Совсем мальчишка, - подумал Сименс, - а вот от Генриетты никак не ожидал такого детства". Хук перестал кашлять и хохотать и заерзал на стуле, уставившись в телевизор. Сименс тоже посмотрел туда, но наткнулся на колючий взгляд Барбары. - Спасибо за вечер, мне надо быть дома, - сказала Барбара, глядя в упор на Сименса, - Генриетта, Сим, а вы? Сименс почувствовал гнев Барбары и объяснил его ревностью к Генриетте или замаскированным нетерпением. - Я к вашим услугам, мои милые дамы, - ответил он. Ему нужна была дружба и той и другой. Ехали молча, Барбара сначала отвезла Сименса. Он облегченно вздохнул, войдя в номер. Сбросил пиджак, запустил в карман руку и ощутил плотный прямоугольник. Это была сильно выгоревшая фотография, но все же проступили контуры высокого лба, умные глаза Хенка. Сименс попытался распрямить согнутый уголок - и почувствовал на обратной стороне фотографии что-то, нарушавшее гладкость ее поверхности. Сименс перевернул снимок и увидел отчетливые бугорки проколов. Пригляделся - были проколоты глаза и сердце Хенка. - Отвратительно, - прошептал Сименс и отбросил фотографию в сторону, но тут же схватил ее: она напомнила ему годы войны, когда они мальчишками дырявили глаза на портретах Гитлера... "Но мы это делали из ненависти, за зверства фашистов на войне, особенно в России. А что побудило сделать это Хука? Тоже ненависть? Ненависть больше ничего. Ненависть, бессилие и злоба. А ведь все восторгались их отношениями: Хук-младший и Хенк-старший - образец всепрощения, человеколюбия и делового бизнеса. Что-то тут не так, что-то тут не вяжется. Посмотреть бы пленку, но где? В рабочем кабинете Хенка, так ведь Барбара разъярилась как пантера из-за этой Генриетты, не согласится, да и сейчас уже довольно поздно. Придется потерпеть до завтра. А сможет ли Барбара вообще туда проникнуть? Ведь теперь она работает в отделе координации, а не сидит в приемной. А кабинет пуст". Сименс стал сопоставлять факты, анализировать. "Итак: незначительная ссора на обеде Хенка и Хука-старшего, властолюбие и гордыня обоих, жестокость Хенка, желание отомстить Хуку. Может быть, это и прошло бы, но тут звонок Хенку о рискованной сделке Хука. Звонок был как раз вовремя - ни раньше и ни позже. Раньше не было зла на Хука, позже -злость могла пройти. Значит, кто-то хорошо знал характер Хенка, его вспыльчивость и отходчивость. Совпадение событий, наверное, все-таки искусственное совпадение, приводит к скоропалительному решению разорить Хука, что мастерски и молниеносно делает Хенк. Его самолюбие удовлетворено. Самоубийство Хука, временное безумие его сына, сцена в кабинете - запутанный клубок. Незадолго до этих событий Хук-младший, так сказать, увлек племянницу, а по сути дела, дочь Хенка, она забеременела. Факт этот Лиззи скрыла, вернее, не факт, факт вскрылся, а имя горячего парня. Значит, любила его. Как и где все произошло? Джо возил ее на уроки испанского языка, а тихая Лиззи выкраивала время и для любовных свиданий. Лиззи впечатлительная, тихая и преданная. Хук на нее действует, как удав на кролика, хотя на глазах ласков; целует, обнимает. Трагичность событий, наверное, еще больше влюбляет Лиззи в Хука, еще бы, такой страдалец! Тут тебе и свадьба. Все говорят, что Хенк был просто счастлив на этой свадьбе. Это доказывает, что Хенк мучился тем, что разорил Хука, чувствовал себя все-таки виноватым, об этом и Генриетта говорила. Хенк встретил Хука с открытым сердцем, Хук постигает науку Хенка, становится его правой рукой, да такой, что Хенк переписывает завещание в пользу Хука. А если Хук-младший действительно сын Хенка? Тогда понятно его "раскаяние" и жалость к Хуку, радость на свадьбе и прочее. А дальше?.. Дальше счастье до смерти, деньги, деньги и отличная практика рядом с Хенком! Смерть Хенка! Опять все вовремя, как по сценарию, написанному той же рукой. Хук стал хозяином двух домов и капиталов, не считая части сына Хенка. Логическое завершение сыновней любви и уважения, выраженное в долларах. И вдруг эта фотография... Что-то здесь не так, не вяжется. Может, нашел где-то эту фотографию Хук? Рвется цепь событий, не хватает звена или нескольких звеньев. Кто звонил Хенку? Откуда фотография у Хука? Что на кассете? Где хранил Хенк кассеты с записью или портретами домашних посетителей Генриетты и Барбары? Их бы не мешало послушать или посмотреть. Звонок прервал размышления Сименса. - Сим, и долго тебя еще ждать на ужин? Или ты сегодня ужинаешь в другом доме? - Голос Барбары чуть дрожал. Сименс так и подпрыгнул от радости, буквально заорал в трубку: - Барбара, милая, я не ужинаю по два раза - это во-первых; во-вторых, я не ужинаю в доме Генриетты; и, в-третьих, я очень хочу тебя видеть. Если тебе скучно без меня, я брошусь к тебе сию минуту. - Спасибо, Сим, - с облегчением вздохнула Барбара, - именно это я и хотела от тебя узнать и услышать. Нет, сегодня отдыхай, а завтра - завтра мы что-нибудь придумаем, мой милый детектив. Спокойной ночи! Короткие гудки никак не увязывались со словом "милый", Сименс с удивлением уставился на трубку. Он дал отбой и набрал номер портье: - У вас есть где воспроизвести видеокассету? - Простите, сэр, нет: как нарочно, что-то случилось с видеомагнитофоном в холле, он не работает, а другого у нас нет. Завтра будет ремонтное обслуживание, и мы будем к вашим услугам, сэр. - Спасибо, - Сименс зло бросил трубку. "Что бы еще придумать?" - Он повертел кассету, махнул рукой, умылся и забрался в постель. Стал было засыпать, но вспомнил: - "Господи, а чек! Я не изучил его". Чек как чек, на двенадцать долларов, выданный в магазине "Нежная струна", и дата, больше из него ничего не выудишь. "Стой, стой, да ведь чек-то получен за два дня до смерти Хенка. Это уже интересно. Ладно! Надо спать". Утром Сименс подскочил, как пружина, обуреваемый идеей, возникшей то ли еще во сне, то ли уже наяву. Он схватил телефон, набрал номер Барбары. - Слушаю, - послышалось в трубке. - Барбара, доброе утро, я тебя видел во сне, не бойся, одетую, говорят, если видишь обнаженную, то обязательно будет неприятность. Но у тебя была обмотана полотенцем голова, так что не жди неприятностей. Как кто это? Это я, Сим. Ах вот что, да, действительно, я и не думал, что тебя может еще кто-нибудь увидеть во сне; извини, я, как и все мужчины, самонадеянный. Но эти не столь важно, все равно, неприятностей у тебя сегодня не будет. Я ужасно соскучился, хочу тебя видеть, позволь заехать за тобой и отвезти тебя на работу... Я буду целый день торчать у дверей твоего офиса, Барбара... - Ладно, хитрец, говори, что тебе надо, не морочь голову взрослой женщине, хотя это и приятно, особенно утром. Я же тебе сказала, вечером встретимся, ведь ты будешь искать возможность посмотреть кассету. Не сделай глупость, не сунь ее в любой магнитофон, может, и в ней есть какая-нибудь хитрость и все просто-напросто сотрется. Помни, Сим, всегда помни, Хенк был очень умный, осторожный, он все продумывал, исключительно все, включая наш дуэт - Генриетта и я. Я вчера хотела сказать тебе об этом, но ваши рожи с Генриеттой меня вывели из себя. - Барбара, что ты говоришь, - начал оправдываться Сименс, - да я... - Ладно, Сим, в общем, вечером надо попасть в кабинет Хенка. Что еще? - Барбара, у Хенка был врач? - Это спроси у Генриетты, это по ее линии. - Барбара, я думаю, что она не знает. Она несколько раз говорила мне, что Хенк прятал от нее свои слабости и недостатки и делал он это просто классически. - Дура, - категорично отрезала Барбара. Этого Сименс не ожидал и благоразумно промолчал. - Был, это доктор Блюм, немец, но от него ты ничего не добьешься. Если бы не нужда в еде, то он бы, наверное, не открывал рта всю жизнь. У него вид потенциального убийцы. Иногда мне кажется, что он один из тех, кого ищет Европа за "врачебные" деяния в концлагерях. Все, будь здоров, я опаздываю. - Счастливо, - благодарно пожелал ей Сименс.