«И здесь перст судьбы», – подумал даос, а вслух сказал.

– Уход в монастырь – дело хорошее, но годится оно больше для девушек некрасивых, которым трудно выйти замуж. У меня есть тетка – настоятельница в монастыре Чистоты и праведности. Матушка, сестрица, если вы действительно хотите покинуть мир суеты и познать истинное даосское учение, отправляйтесь прямо к ней. Отсюда недалеко – всего сорок ли. Да и братцу, пожелай он повидаться с вами, далеко ходить не придется.

– Это хорошо, – согласилась старуха. – Но прежде нам с Мэйэр необходимо побывать на горе Хуашань и воскурить благовония Святому владыке. Вот вернемся оттуда, тогда и решим…

Доброта даоса тронула старуху, и она больше не торопилась уходить.

Тем временем даос Цзя подарил Хромому свой поношенный даосский халат, отвел для него келью рядом со своей и позвал плотника, дабы тот, под присмотром Хромого, вставил в ней оконную раму и сбил из досок нехитрый лежак. Ближе к вечеру Цзя сам приготовил чай и фрукты и пригласил приемную мать и сестру к себе в келью.

Когда завязался разговор, даос улучил момент и многозначительно подмигнул молоденькой лисе. Та ответила ему едва заметной улыбкой, от которой бедный даос еще больше воспылал. А спустя час они уже тайком касались друг друга и перемигивались, давая понять, что их чувства взаимны. При этом даос чувствовал себя как голодная цапля со сломанной ногой, которая, стоя на берегу, видит резвящуюся в воде рыбку, но поймать ее не может…

Так прошло три дня. Наконец небо просветлело, погода улучшилась, и старуха собралась уходить. Однако даос так настойчиво уговаривал ее остаться еще хоть на денек, что ей пришлось уступить.

В келью Цзя вернулся совершенно расстроенный: оставался всего один день, а ему так и не удалось осуществить надуманное… Он метался по келье и кусал себе ногти, как вдруг его осенило. Вытащив из сундука два куска тонкого зеленого шелка, даос побежал к старухе:

– Матушка, завтра вы уйдете, и неизвестно, когда вернетесь, позвольте же подарить вам по куску шелка. Я уже послал за швеями, завтра они вам сошьют платья, а послезавтра уйдете.

– Мне совестно принимать от вас подарки! – воскликнула польщенная старуха и велела Мэйэр кланяться и благодарить.

Даос послал Косого в деревню за швеями, и тот безропотно повиновался.

Надо сказать, что намерения Косого ничем не отличались от намерений его наставника, и, видя промашки Цзя, он решил сам попытать счастья и добиться благосклонности красавицы.

Как только Косой привел портних, Цзя Чистый Ветер снова побежал к старухе:

– Простите, матушка, я не знаю размера вашего платья. К тому же наши деревенские портнихи так неискусны: им только дай волю – потом не возрадуешься. Не присмотрите ли за ними?

Проводив старуху к портнихам, даос тут же поспешил обратно в домик. Пользуясь тем, что Мэйэр одна, он обнял девушку и воскликнул:

– Дорогая сестрица, я так тебя люблю! Пожалей же меня!..

– Что вы, что вы! – испугалась Мэйэр. – Разве можно средь бела дня?! А если матушка ненароком явится?

– Матушка сейчас занята портнихами, самый подходящий момент, – горячо убеждал даос. – Надеюсь, сестрица не откажет своему братцу?..

С этими словами даос Цзя наклонился к Мэйэр, намереваясь ее поцеловать, но девушка отстранилась:

– Дорогой брат, поверь, я тоже не бесчувственна. Но почему ты так спешишь? Не лучше ли подождать ночи? Обещаю, как только матушка уснет, я спущусь вниз, и мы встретимся.

Даос упал перед девушкой на колени, отвесил земной поклон и воскликнул:

– Только окажи мне такую милость, и я вовек этого не забуду!

Тут разговор был прерван появлением послушника:

– Наставник Цзя! Ваша почтенная матушка просит нитки.

– Иду, иду! – отозвался даос и обернулся к Мэйэр. – Смотри же, сестрица, не забудь о нашем уговоре!

Уходя в свою келью за нитками, даос не мог и предполагать, что в это время Косой находится в верхней комнате. А между тем тот поднялся наверх, чтобы вынести ночную вазу, как вдруг услышал голоса наставника и девушки и решил подслушать их разговор. Жаль только, слова сливались и ничего не было слышно, зато воображение во всех подробностях рисовало ему любовную сцену. Поэтому, едва даос вышел, Косой бросился в комнату и, обняв Мэйэр, зашептал:

– Я знаю, что ты здесь делала с моим учителем! Если не хочешь, чтоб я тебя выдал, не сопротивляйся. Вспомни, кто тебя с ним познакомил, когда вы были в колодезном павильоне? Так отблагодари же меня за это!..

Мэйэр была девушкой находчивой и, сдвинув брови, сказала:

– Хорошо, но сначала опусти руки, а то как бы и тебя кто-нибудь не увидел.

– Куда прикажешь приходить? – спросил Косой, отпустив ее.

– Только что твой наставник добивался меня, и я пообещала в полночь прийти к нему в келью, – сказала Мэйэр. – Так вот, как только он вечером уйдет к себе, приходи сюда и жди меня на этой скамье. Я сначала спущусь к тебе, а уж потом пойду к нему.

– Если ты выполнишь обещание, то спасешь мне жизнь! – сказал Косой и, поклонившись, вышел.

А Мэйэр только посмеивалась про себя: погодите же, приятная у вас будет сегодня ночка.

Между тем, покончив дела с портнихами, старуха позвала сына и стала ему наказывать:

– Смотри же, сынок, будь прилежен и хорошенько учись. А мы с Мэйэр завтра утром уйдем. Как только найдем подходящее местечко, тотчас же пришлем за тобой. Вином не увлекайся, иначе все станут тебя презирать, да и мне, старой, будет стыдно за такого сына.

К вечеру швеи закончили работу, и даос отпустил их, а сам пошел в комнату к старухе.

– Матушка, – обратился он к ней, – давайте завтра утром в последний раз вместе позавтракаем, а уж потом вы пойдете.

– Премного вам благодарна, – поклонилась старуха. – Когда-нибудь я обязательно вас отблагодарю.

Помня об уговоре с Мэйэр, даос Цзя весь день был весел и оживлен. Вернувшись после ужина в келью, он разогрел чайник с вином и, изрядно выпив, решил немного вздремнуть, чтобы набраться сил для предстоящей встречи.

А в это время Косой, покончив со своими дневными делами, отдыхал во дворике под банановым деревом. Увидев, что даос Цзя заперся у себя в келье, он подождал, пока старуха с дочерью поднимутся к себе, потихоньку пробрался в нижнюю комнату и прилег на скамью. Ждать пришлось долго, и он не заметил, как уснул.