Как любил я, как люблю я эту робость первых встреч,

Эту беглость поцелуя и прерывистую речь!

Как люблю я, как любил я эти милые слова, —

Их напев не позабыл я, их душа во мне жива.

Я от ласковых признаний, я от нежных просьб отвык,

Стал мне близок крик желаний, страсти яростный язык,

Все слова, какие мучат воспаленные уста,

В час, когда бесстыдству учат — темнота и нагота!

Из восторгов и уныний я влекусь на голос твой,

Как изгнанник, на чужбине услыхавший зов родной.

Здесь в саду, где дышат тени, здесь, где в сумраке светло,

Быстрой поступью мгновений вновь былое подошло.

Вижу губы в легкой сети ускользающих теней.

Мы ведь дети! все мы дети, мотыльки вокруг огней!

Ты укрыла, уклонила в темноту смущенный взгляд…

Это было! все, что было, возвратил вечерний сад!

Страсти сны нам только снятся, но душа проснется вновь,

Вечным светом загорятся — лишь влюбленность!

лишь любовь!

1904

Ветер печальный,

Многострадальный,

С лаской прощальной

Ветви клоня,

Свеял хрустальный

Дождь на меня.

Тенью зеленой

Лип осененный,

Я, окропленный

Майским дождем, —

Жрец, преклоненный

Пред алтарем.

День миновавший,

Свет отснявший,

Дождь пробежавший, —

Гимн этот — вам!

Вечер наставший,

Властвуй, как храм!

Ливень весенний

Смолк. Без движений

Первые тени

В тихой дали.

Час примирений

С миром земли!

10 мая 1905

Меня, искавшего безумий,

Меня, просившего тревог,

Меня, вверявшегося думе

Под гул колес, в столичном шуме,

На тихий берег бросил Рок.

И зыби синяя безбрежность,

Меня прохладой осеня,

Смирила буйную мятежность,

Мне даровала мир и нежность

И вкрадчиво влилась в меня.

И между сосен тонкоствольных,

На фоне тайны голубой,

Как зов от всех томлений дольных,

Залог признаний безглагольных, —

Возник твой облик надо мной!

1905

Rauha

Желтым шелком, желтым шелком

По атласу голубому

Шьют невидимые руки.

К горизонту золотому

Ярко-пламенным осколком

Сходит солнце в час разлуки.

Тканью празднично-пурпурной

Убирает кто-то дали,

Расстилая багряницы,

И в воде желто-лазурной

Заметались, заблистали

Красно-огненные птицы.

Но серебряные змеи,

Извивая под лучами

Спин лучистые зигзаги,

Беспощадными губами

Ловят, ловят все смелее

Птиц, мелькающих во влаге!

1905

Rauha

В дали, благостно сверкающей,

Вечер быстро бисер нижет.

Вал, несмело набегающий,

С влажной лаской отмель лижет.

Ропот ровный и томительный,

Плеск беспенный, шум прибоя,

Голос сладко-убедительный,

Зов смиренья, зов покоя.

Сосны, сонно онемелые,

В бледном небе встали четко,

И над ними тени белые

Молча гаснут, тают кротко.

1905

Rauha

Мох, да вереск, да граниты…

Чуть шумит сосновый бор.

С поворота вдруг открыты

Дали синие озер.

Как ковер над легким склоном

Нежный папоротник сплел.

Чу! скрипит с протяжным стоном

Наклоненный бурей ствол.

Сколько мощи! сколько лени!

То гранит, то мягкий мох…

Набегает ночь без тени,

Вея, словно вещий вздох.

1905

Rauha

Я — упоен! мне ничего не надо!

О, только б длился этот ясный сон,

Тянулись тени северного сада,

Сиял осенне-бледный небосклон,

Качались волны, шитые шелками,

Лиловым, красным, желтым, золотым,

И, проблистав над синью янтарями,

Сгущало небо свой жемчужный дым,

И падало безумье белой ночи,

Прозрачной, призрачной, чужой — и ты,

Моим глазам свои вверяя очи,

Смущаясь и томясь, искала б темноты!

1905

Rauha

Мы в лодке вдвоем, и ласкает волна

Нас робким и зыбким качаньем.

И в небе и в нас без конца тишина,

Нас вечер встречает молчаньем.

И сердце не верит в стране тишины,

Что здесь, над чертогами Ато,

Звенели мечи, и вожди старины

За сампо рубились когда-то.

И сердце не верит, дыша тишиной,

Ласкательным миром Суоми,

Что билось недавно враждой роковой

И жалось в предсмертной истоме.

11 сентября 1905

Rauha

Голубое, голубое

Око сумрачной страны!

Каждый день ты вновь иное:

Грезишь, пламенное, в зное,

В непогоду кроешь сны.

То, в свинцовый плащ одето,

Сосны хмуришь ты, как бровь;

То горишь лучами света,

От заката ждешь ответа,

Все — истома, все — любовь!

То, надев свои алмазы,

Тихим ропотом зыбей

Ты весь день ведешь рассказы

Про народ голубоглазый,

Про его богатырей!

1905

Rauha

Воздух живительный, воздух смолистый

Я узнаю.

Свет не слепит, упоительный, чистый,

Словно в раю.

Узкой тропинкой к гранитам прибрежным

Вышел, стою.

Нежу простором, суровым и нежным,

Душу мою.

Сосны недвижны на острове, словно

В дивном краю.

Тихие волны лепечут любовно

Сказку свою.

Вот где дозволило божье пристрастье

Мир бытию!

Веет такое же ясное счастье

Только в раю.

1905, 28 мая 1908

Rauha

Небо четко, небо сипе,

Жгучий луч палит поля;

Смутно жаждущей пустыней

Простирается земля;

Губы веющего ветра

Ищут, что поцеловать…

Низойди в свой мир, Деметра,

Воззови уснувших, мать!

Глыбы взрыхленные черны,

Их вспоил весенний снег.

Где вы, дремлющие зерна,

Замышляйте свой побег!

Званы вы на пир вселенной!

Стебли к солнцу устремя,

К жизни новой, совершенной,

Воскресайте, озимя!

И в душе за ночью зимней

Тоже — свет, и тоже — тишь.

Что ж, душа, в весеннем гимне

Ты проснуться не спешишь?

Как засеянное поле,

Простираются мечты,

И в огнистом ореоле

Солнце смотрит с высоты.

Брошен был порой осенней

И в тебя богатый сев, —

Зерна страсти и мучений,

Всколоситесь, как напев!

Время вам в движеньях метра

Прозвучать и проблистать.

Низойди в свой мир, Деметра,

Воззови к уснувшим, мать!

1904