Но Чудовище уже забыло, о чем спрашивало. Везя хвост и оставляя на полу след чешуи, оно подошло к своему холодильнику и открыло дверцу.

- Где же кость? - растерянно сказало Чудовище. - Ведь я помню... Вчера была здесь, я купило ее в гастрономе...

- Ваша кость? Так вот же она, вы утром сварили из нее бульон, помните? - притоптывая, тетя Геля протягивала Чудовищу свою белую кастрюлю с супом.

- Разве? Хм... - Чудовище недоуменно уставилось в кастрюлю: - У меня не было такой миски.

- Ваша, ваша мисочка, я ее немножко почистила - вот и все.

- А-а-а! - загремело Чудовище. - Так вы посмели трогать мою миску?! Я запрещаю! За это... За это вы обе... Окаменеть сейчас на тридцать пять минут!

Тетя Геля тут же застыла, как в детской игре в "замри", а у меня как назло зачесался нос, и я подняла было руку, но тетя Геля вдруг незаметно, но очень больно ущипнула меня за бок, и я замерла тоже.

Чудовище окинуло нас победным взглядом, потом выхватило из тети Гелиной кастрюли вареную курицу и сжевало ее целиком.

- Прре-кррасная кость! - проурчало Чудовищу облизнулось и сжалилось над нами.

- Можете идти, - разрешило оно и важно удалилось из кухни, прихлебывая суп через край кастрюли.

- Зачем вы отдали ему весь свой обед? - спросила я, когда дверь за Чудовищем закрылась. - И где его кость, в самом деле?

- Да не было у него никаких костей, - махнула рукой тетя Геля, - оно и в магазин-то уже неделю не ходило.

- Так чего же оно ищет?

- А кто его знает! Может, забыло. А может, просто так, хочет показать, что все в порядке. А у самого - денег ни копейки, голодное сидит.

- А пенсия?

- Какая там у него пенсия? Оно же - экспонат, его... списали. - Тетя Геля понизила голос. - Его как бы нету. Я вот за комнату теперь боюсь, не выселили бы его. Ты только смотри Анне Львовне ничего не говори.

- Не скажу, - сказала я тоже шепотом.

Кости и фарш мы с тетей Гелей покупали теперь по очереди в домовой кухне и клали Чудовищу в холодильник. Как-то тетя Геля положила туда еще два яблока и пакет с кефиром.

- Что это - все мясо да мясо! Так и желудок можно испортить, - сказала она. - Я хотела ему кефир в бутылке взять, так оно ведь целиком все глотает, лучше уж пакет.

- Яблоки точно выкинет, - сказала я.

- Посмотрим. Может, не сообразит, оно последнее время видеть плохо стало, - тут тетя Геля оглянулась на дверь, в кухню входила Анна Львовна.

- Смотрю я на вас обеих, - заявила Анна Львовна, - и, право же, становится смешно. Вся эта ваша тайная благотворительность - думаете, не вижу? Все это притворство, одним словом - спектакль! И, главной, ради кого! Был бы человек, а то... нечисть какая-то.

- Неужели вам не жалко, оно же старое, - сказала я.

- Жалость, милая моя, не то чувство, которым можно хвастать, жалость унижает. А уж в данном случае, - она поставила кофейник на плиту, - в данном случае говорить вообще не о чем. Еще пока оно приносило какую-то пользу в своей... кунсткамере, можно было терпеть, а сейчас... Животное должно жить в лесу.

Чудовище вошло в кухню так тихо, что мы даже не заметили. Оно стояло в дверях, и глаз его багровел, как когда-то в далекой молодости...

- Так... значит - животное... - медленно произнесло Чудовище и опустилось на табуретку. - Сейчас я вам покажу.

Оно тяжело и прерывисто дышало, редкая седая шерсть на его голове и шее поднялась дыбом.

- Сейчас... у вас подкосятся... ноги... да! Ноги! И вы все... упадете... на пол, а потом... Раз! Два! Три! На пол!

Мы с тетей Гелей грохнулись одновременно. Анна Львовна продолжала стоять, прислонившись к краю плиты, и усмехалась, глядя Чудовищу прямо в глаз.

- А ты? - спросило Чудовище. - Тебя не касается? Почему не падаешь?

- А с какой это стати я должна падать, скажите на милость? - ощерилась Анна Львовна.

- Так я же тебя заколдовало.

- Ой, уморил, - Анна Львовна подошла к Чудовищу вплотную. - Колдун нашелся! Да ты только и можешь, что мусорить чешуей да подъедать чужие подачки! Тебя скоро в утиль сдадут, рухлядь такую! Ты никто! Ты - списан!

- Спи-сан? - шепотом повторило Чудовище. - Это кто списан? Я списано? Неправда! Неправда! Я все могу! Посмотри на них, они упали, упали!

- Ха-ха-ха! - заливалась Анна Львовна. - Да они притворяются. Из жалости - понятно? А ты - списан! Я сама была в музее и видела акт.

- Нет! - Чудовище вскочило с табуретки и заметалось от двери к плите, колотя по полу совсем уже облезлым хвостом. - Я тебе сейчас покажу. Я превращу тебя в крысу! В крысу!

- Ха-ха-ха! - только и ответила Анна Львовна и вдруг изо всех сил каблуком наступила Чудовищу на хвост.

Чудовище закричало. Крупные слезы одна за другой покатились из глаза, ставшего сразу бледно-голубым и тусклым. Мы с тетей Гелей вскочили с полу.

- Как вам не стыдно! Пустите его! Пожилой человек, а такая жестокость!

- В крысу! В крысу! - шипело Чудовище, не помня себя, и тыкало Анну Львовну в плечо темным скрюченным пальцем. - Раз! Два! Три!..

- Ха-ха-ха! - веселилась Анна Львовна.

И тут закричали мы с тетей Гелей:

- Крыса! Крыса! - кричали мы. - Подлая крыса! Гадина! Раз! Два! Три!

И вдруг не стало Анны Львовны.

Только что она хохотала нам в лицо, двигала плечами в белой блузке, и нету. Совсем нету, будто и не было никогда.

В кухне стало тихо. Что-то живое ударилось об мою ногу и сразу отскочило к стене. Я завизжала и полезла на табуретку.

Большая серая крыса пересекла кухню и юркнула под стол Анны Львовны. Чудовище тихо всхлипывало, отвернувшись к стене.

- Вот видите, - сказала тетя Геля, - все у вас получилось. Не надо плакать. Пойдемте есть суп.

- Это у вас получилось, а я... я ведь и правда списано. Есть акт.

- Да какое нам дело до акта, - тетя Геля осторожно гладила Чудовище по шерсти, - не бойтесь вы никого. А если вас кто-нибудь тронет, я напущу на него... муравьев.

- И я напущу! - сказала я. - Ладно?

Чудовище не ответило. Привалившись к стене, оно дремало, закрыв глаз и обмотав ноги тонким голым хвостом.