Впервые напечатано в „Русском Архиве“ 1909 г., № 4, стр. 635.

Константин Степанович Сербинович (1796–1874) — крупный чиновник при Николае I и Александре II — свою деятельность начал с перевода „Истории Государства Российского“ Н. М. Карамзина на французский язык, являясь затем помощником Карамзина по работе над „Историей“; вскоре, однако, отошел от учено-литературной деятельности, поступив на службу в Департамент духовных дел иностранных исповеданий. В 1826 г. принимал участие в Комиссии — „о злоумышленных обществах“ по делу декабристов и в том же году (4 августа) был назначен цензором Главного цензурного комитета; с 28 апреля 1833 г. по 1856 г. состоял редактором „Журнала министерства народного просвещения“, занимая в то же время должность начальника сначала 3-го, а затем 2-го отделения Департамента народного просвещения.

Знакомство Гоголя с Сербиновичем могло состояться в 1829 году, когда Сербинович цензуровал первый печатный опыт Гоголя „Ганц Кюхельгартен“. Данная записка обращена к К. С. Сербиновичу именно как к цензору „Ганца Кюхельгартена“.

Точный выход в свет книги Гоголя неизвестен, поэтому и не представляется возможным более точно датировать письмо.

Впервые напечатано (с пропусками) в „Записках“, I, стр. 74–78.

Большой отрывок, пропущенный Кулишом (от „Что за счастье дослужиться“ до „в большом количестве“), впервые напечатан Шенроком в его статье „К вопросу о втором томе Мертвых душ“ („Почин“, сборник Общества любителей российской словесности на 1895 г., стр. 109); другой цензурный пропуск от „низко и некстати“ до „человеческие страсти“ восполнен только в „Письмах“, IV, стр. 457; заключительные слова (до постскриптума) там же. Полностью печатается впервые.

Из письма Гоголя к Петру П. Косяровскому от 8 сентября 1828 г. видно, что еще до приезда в Петербург у Гоголя было намеренье уехать оттуда „в чужие край“, на „несколько лет“. Подобное же намерение высказывал Гоголь в еще более раннем письме (26 июня 1827 г.) к Г. И. Высоцкому (письмо Г. И. Высоцкому от 26 июня 1827 г.).

Везде совершенно я встречал одни неудачи… — Кроме неудачи планов поступления на службу, Гоголь мог иметь в виду и неудачу с изданием „Ганца Кюхельгартена“, вызвавшего отрицательные рецензии „Московского Телеграфа“ 1829, № 12, июнь, стр. 515, и „Северной Пчелы“ № 87, от 20 июля 1829 г. Как известно, в результате неуспеха книги Гоголь отобрал у книгопродавцев экземпляры своей книги и сжег их.

Но я видел ее… — Указанием на неудачную любовь Гоголь пытается представить матери новое и, по-видимому, вымышленное объяснение причины, побудившей его ехать за границу („Материалы“, I, стр. 174 и 182).

Но вдруг получаю следуемые в Опекунский совет. — Об этом эпизоде см. также Н. Белозерская, „М. И. Гоголь“, „Русская Старина“ 1887, № 3, стр. 687 и письмо одного из соседей Гоголей по Васильевке, В. Я. Ломикивского И. Р. Мартосу от 30 января 1830 года („Киевская Старина“ 1898, июнь—август, стр. 122).

23 июля 1829 года Гоголь „явил“ в первом департаменте гражданского суда С.-Петербургской палаты „доверенность“ на имя М. И. Гоголь, которою „вверял в полное и беспрекословное распоряжение“ ее всё свое „недвижимое имение“ („Литературный Вестник“ 1902, кн. 1, стр. 60).

…пашпорт Екиму… — Яким Нимченко (род. ок. 1803 года) — крепостной слуга Гоголя живший при нем в Петербурге в 1829–1836 годах. Он был при Гоголе лакеем и поваром. После отъезда Гоголя за границу в 1836 году, Яким с женой и двумя детьми был отправлен в Васильевку и уже больше не состоял слугою при Гоголе. В своем духовном завещании Гоголь распорядился — „Якима отпустить на волю“, что и было исполнено.

Принося… благодарность за ваши драгоценные известия о малороссиянах… — Гоголь благодарит мать за те ее письма от 4 мая и 2 июня, в которых она сообщала ему затребованные им сведения по украинской этнографии и фольклору. Замысел „сочинения на иностранном языке“, о котором упоминает Гоголь, остается неизвестным.

Савва Кириллович Яновский — священник в с. Олиферовке, двоюродный дядя Гоголя. См. примечание к письму М. И. Гоголь от 30 апреля 1829 г.

Отрывки впервые напечатаны в „Записках“, стр. 78–79; всё письмо — в „Сочинениях и письмах“, V, стр. 89–92; подпись — в „Письмах“, IV, стр. 457.

Во всё почти время весны и лета в Петербурге я был болен… — Эта новая мотивировка поездки за границу, по-видимому, так же, как и предыдущие, лишена твердого основания.

Если вы хотите, то вам стоит только приказать мне оставить Любек… — В письме от 17 ноября 1829 г. М. И. Гоголь писала П. П. Косяровскому: „Николай мой много занимал меня своими письмами из Германии, описывая всё, что достойно было его примечания, очень занимательно, но несмотря на то, я ему велела возвратиться в Петербург и вступить в службу“ (Шенрок. „Указатель“, стр. 75).

Я в Петербурге могу иметь должность… — В 1847 году, в фельетоне о „Выбранных местах из переписки с друзьями“, Ф. Булгарин, злорадствуя по поводу неуспеха книги, писал: „Гоголь едва ли не с первыми нами познакомился, прибыв из Малороссии, и, если б не увлекся духом партии, то, верно, послушался бы наших советов и теперь стоял бы весьма высоко“ („Северная Пчела“ 1847, № 8). После смерти Гоголя, Булгарин, желая опорочить его во мнении демократических читателей, выдвинул версию, будто при этом свидании с Гоголем он устроил ему через фон-Фока место в канцелярии III отделения» («Северная Пчела» 1854, № 175). Эти сообщения Булгарина послужили основанием к легенде о том, будто Гоголь в октябре—декабре 1829 г. служил в канцелярии III отделения. Легенда эта опровергается недавно найденными документами о службе Гоголя в ноябре 1829—феврале 1830 гг. в Департаменте государственного хозяйства (см. примечание к письму М. И. Гоголь от 27 октября 1829 г.). Но, сопоставляя признание Гоголя матери, что он мог бы «иметь в Петербурге должность», «но какие-то глупые людские предубеждения и предрассудки» его «останавливали», с показанием Булгарина (1847), В. В. Гиппиус, опубликовавший новонайденные документы, приходит к выводу: «Вероятно, Булгарин, действительно, предлагал Гоголю устроить его в III отделение, но Гоголь не захотел „послушаться его советов“ и предпочитал воздержаться вовсе от поступления на службу… Только в покаянном письме к матери пришла ему в голову мысль, не последовать ли совету Булгарина, однако, в конце концов, мысль эта не была реализована» («Н. В. Гоголь. Материалы и исследования», I, стр. 294).