— И я бы сделал так же, — согласился Качановский.

— С той разницей, что тебе пришлось бы разделить эти деньги на много частей, — рассмеялся полковник. — Кстати, что слышно о той милой девушке из Надажина? Ты ее уже бросил?

— Как плохо ты обо мне думаешь! — возмутился майор и тут же спохватился: — Ведь надо же мне поддерживать контакты с Надажином!

— Хорошо, что ты заботишься только об интересах дела.

Сказано это было таким тоном, что Януш не понял, говорит ли полковник серьезно или смеется. На всякий случай он решил оставить эту опасную тему.

Полковник взглянул на часы. Каждая минута была дорога. Поэтому он добавил лишь четыре слова:

— Итак, ясно. Ищи девушку!

По решению прокуратуры следствие по делу об убийстве Павла Выгановского было объединено со следствием по делу об угоне машины завода точных приборов в Надажине. Оба дела поручили прокурору Бочковскому. Познанская прокуратура передала свои материалы в Варшаву. Та же прокуратура разрешила матери взять тело сына.

Когда Выгановская обратилась к директору Надольному за помощью, он решил вопрос просто: перед ним была лишь несчастная мать, много лет проработавшая на заводе, а то, что ее сын — преступник, в данном случае значения не имело. Директор распорядился послать машину в Познань и выдать Выгановской материальную помощь на похороны сына. За бензин он заплатил из собственного кармана.

За гробом шли Янина Выгановская с тремя детьми и несколько мужчин и женщин среднего возраста — видимо, соседи и знакомые Выгановских. Молодежи было очень мало.

Майор Качановский держался немного в стороне от погребального шествия и на кладбище тоже встал в сторонке. Невольно вспомнилось народное поверье, что убийцу всегда тянет взглянуть на свою жертву. Здесь убийцы наверняка не было, он слишком умен для этого.

Качановский обратил, разумеется, внимание, что на похоронах почти нет молодежи. Правду говорила мать, что в последнее время Павел не поддерживал знакомства почти ни с кем из своих прежних надажинских друзей.

Но зато майор увидел в траурной процессии двух девушек. Одна из них с любопытством разглядывала окружающих, явно ей незнакомых. Вторая — симпатичная, среднего роста, с правильными чертами лица и выразительными серыми глазами — была погружена в глубокое горе. А когда гроб опустили в могилу и по его деревянной крышке глухо застучали комья земли, из ее глаз полились слезы.

Качановский незаметным движением руки подозвал к себе одного из своих людей (как всегда предусмотрительный, майор велел им присутствовать и на этой печальной церемонии).

— Вон те две девушки, — сказал он, почти не разжимая губ, — высокая брюнетка в коричневой дубленке и вон та блондинка. Узнай, кто они, где живут, чем занимаются.

— А поухаживать можно? — поинтересовался молодой сотрудник милиции. — Та, черненькая, очень недурна.

— Этого я тебе запретить не могу, — улыбнулся Качановский, — но будь осторожен. Не догадались бы о твоей истинной роли! А когда познакомишься с девушками, порасспроси их о Выгановской. Откуда они знают его? Известно ли им, как он погиб и что участвовал в преступлении. Но смотри, чтоб комар носу не подточил.

— Сделаем, — пообещал молодой человек и, отойдя от майора, смешался с толпой.

На следующий день расторопный молодой человек докладывал майору:

— Обе девушки из Варшавы. Та, что постарше, — Веслава Косинская. Работает в магазине самообслуживания на улице Солец. Живет в новых домах на Киевской. Очень хорошая девушка. Она училась в одном классе с Выгановским, вместе сдавали экзамены на аттестат зрелости. Пришла на похороны потому, что ее попросила об этом вторая, ну та, блондинка. Неудобно было той одной идти. Вторую зовут Ягода Олесяк. Это она девушка Выгановского. Училась в той же школе, но двумя классами младше. С Веславой они знакомы давно, жили в одном доме на улице Вроной. Потом Веслава приобрела собственную квартиру на Киевской, а Ягода и сейчас живет с родителями на Вроной, дом номер шестьдесят три.

— А что они говорили о Павле?

— Пока они были вместе, ни одна из них о нем ни словечком не обмолвилась. Тогда я предложил зайти в кафе. У Ягоды настроение было не из лучших, да еще видно она заметила, что мне Веся приглянулась, ну и слиняла. А потом Веся проговорилась, что ей кое-что известно. Я поддакнул: мол, наслышан о том о сем. Весе известно, что Павла убили и сделали это из-за денег. А вот об угоне машины она ничего не говорила. Наверное, не знает.

— А что она говорила о Ягоде?

— Немного. Я понял, что Ягоде он здорово вскружил голову. Подарил ей кольцо, золотое, с рубином. В ювелирном магазине заплатил за него семь тысяч.

— Ну, от этого он не обеднял, — усмехнулся майор.

— Павел обещал осенью, ну самое позднее зимой жениться на Ягоде — она перед Весей хвастала. Потом собиралась уехать к нему в Познань, дескать, там Павел будет учиться, а она работать. Веся считает, что на самом деле он ей ничего не обещал, что Ягода просто перед подругами хвасталась. И вообще, сдается мне, Веся не очень-то жаловала Павла, обозвала его даже заносчивым сопляком.

— А почему так?

— Пан майор, — укоризненно заметил агент, — да разве за такое короткое время узнаешь все? Я и так, считаю, сделал порядочно. И остальное узнаю, только чуть позже. Мы договорились встретиться в субботу, в дискотеку идем.

— Ну, я вижу, ты времени зря не теряешь.

— Берем пример с руководства, — нахально ответил Адам Дзюба, но тут же сам испугался своей наглости и поспешил добавить: — Я ведь только в интересах следствия, вы же мне приказали.

Качановский не обиделся.

— Ну ладно. В конце концов, это твое личное дело. А для меня главное — получить сведения.

— Положитесь на меня, пан майор. В понедельник я вам их добуду.

Тем временем майор установил, что Ягода Олесяк работает продавщицей в одном из частных магазинчиков на Маршалковской. Ее младший брат учится в школе. Отец — железнодорожник, работает на Гданьском вокзале, мать — на фабрике имени Розы Люксембург. Квартира у них хорошая, просторная, оставленная еще родителями отца.

В школе Ягода была одной из лучших учениц. И ученики, и учителя ее любили. Как-то она призналась классной руководительнице, что в этом году выходит замуж за парня, с которым познакомилась в школе. Учительница знала Павла Выгановского, он был ее учеником.

Учителя о Павле Выгановском немного могли сказать. Знали, что он из необеспеченной семьи — об этом можно было судить по его одежде. С товарищами близко не сходился — видимо, из гордости, не желая казаться хуже их. По мнению учителей, и учился он хорошо тоже из честолюбия, хотя особенными способностями не отличался. Держался особняком, никогда не говорил ни о себе, ни о своей семье. В вечерней школе, где разница в возрасте между учениками и учителями невелика и между ними часто возникают приятельские отношения, такое поведение не могло не вызывать удивления.

Шустрый следопыт Адам Дзюба со своей стороны тоже раздобыл кучу сведений о Выгановском. От Веси Косинской, разумеется. По ее словам, деньги были для Павла всем, можно сказать — составляли цель его жизни. Больше его ничто не интересовало. Как-то он хвастался в классе, что работает над изобретением, которое принесет ему славу и деньги. Веся не понимала, как ее подруга могла в такого влюбиться. Пыталась даже отговорить ее, но без толку. Что же касается Павла, то он старался всячески скрывать свои отношения с Ягодой, даже запретил ей рассказывать о нем родителям. И своей матери ничего не говорил, ни разу не свозил ее в Надажин. Об их отношениях знала только Веся.

Все это были мелочи, однако они явились тем материалом, из которого майор лепил портрет молодого человека. Пришло время действовать. Теперь он уже точно знал, где находятся деньги Павла.

Однажды после работы Ягоду Олесяк задержали и доставили во дворец Мостовских. Майор Качановский проводил допрос официально, по всем правилам, в присутствии своего помощника, поручика Смульского. За машинкой сидела сотрудница милиции. И она, и поручик были в форме. На столе стоял наготове магнитофон. Для Качановского было важно, чтобы девушка поняла, насколько серьезно относятся в милиции к ее показаниям, какое большое значение им придается. Пусть дойдет до ее сознания, что дело нешуточное, ложь и увертки могут только повредить.