— А разве Ковальский не мог заметить его позже? Ведь ему наверняка приходилось поднимать капот, ну хотя бы для того, чтобы проверить уровень масла.

— Если автомашина всего несколько дней назад была в мастерской, у него не было нужды заглядывать под капот. Масло ему сменили, а за неделю он не так уж много и наездил.

— А я вот проверяю чуть ли не каждый день.

— Потому что ты ездишь на старом драндулете. Да и тебе достаточно проверять каждые пятьсот километров. Ну ладно, вернемся к нашим баранам. Установить, кто за последнюю неделю пользовался услугами мастерской, будет не так уж трудно. Думаю, что толпы тут не наберется — всего каких-то человек десять.

— И ты уверен, что среди этих десяти находится преступник?

— Уверен на все сто.

— Я настроен не столь оптимистично. Боюсь, что в этом деле нас подстерегает еще много сюрпризов. Как бы кое-кому не поломать зубы, разгрызая этот крепкий орешек.

— А я верю в свою счастливую звезду, ведь до сих пор удача мне сопутствовала. Почему же теперь все должно пойти иначе?

— Мне представляется целесообразным, — сказал полковник, — внедрить на завод одного или двух наших людей. Пусть поработают, осмотрятся, послушают, что говорят. Ну и пусть установят негласное наблюдение за теми, кто, на твой взгляд, внушает наибольшие подозрения.

— Да, это сделаем обязательно, — согласился майор, — и все-таки надо бы иметь информатора и среди заводских. Такой человек может оказаться полезнее наших людей, потому что он свой: знает всех и его все знают.

— Хорошая мысль.

Януш Качановский посмотрел на часы — без четверти пять.

— Засиделись мы, а я как раз договорился о встрече с будущим информатором. Надо дать необходимые инструкции. Так что я просил бы, товарищ полковник, разрешения уйти.

— Держу пари, что твой информатор — женщина.

— Вы угадали.

— Красивая?

— Ничего.

— Рыжая?

— На сей раз блондинка.

— Бога ты не боишься, Янушек. Ох, не доведут тебя до добра эти бабы. То одна, то другая. Вот и теперь: не успел приехать в Надажин, а уже нашел себе кого-то.

— Да чего ты ко мне привязался? Разве я совершаю что-то предосудительное?

— А ведь у тебя, можно сказать, под самым носом пропадает расчудесная блондинка. — Полковник Немирох уже давно пытался сосватать другу свою секретаршу. — Яночка очень расположена к тебе. Из вас вышла бы на редкость хорошая пара.

— Да я ведь исключительно в интересах следствия… Сам же только что мне сказал: большая удача иметь своего человека среди заводских. Моя ли вина в том, что таким своим человеком оказалась девушка, и к тому же красивая? Просто так получилось.

— У тебя всегда так получается.

— Извините, полковник, но мне уже и в самом деле пора. А до кафе «Новый Свят» расстояние порядочное.

Симпатичная блондинка, которую, как выяснилось, звали Эльжбета Ярот, немного опоздала — ровно на столько, чтобы этот интересный офицер милиции не возомнил о себе чего не следует. Януш с удовлетворением отметил, что девушка успела сменить платье.

Эльжбету немного удивило, что майор сразу же начал деловой разговор. В нескольких словах он изложил ей задачу. Во-первых, просил ее осторожно, ненавязчиво порасспросить людей на заводе, кто в последнее время чинил свою машину в заводской мастерской. Кроме того, ей рекомендовалось слушать и запоминать все, что говорят об ограблении.

— А нет ли у вас знакомых в отделе кадров? — поинтересовался Качановский.

— Я работала там два года, а потом перешла в отдел снабжения. Так что в отделе кадров я всех знаю, у меня там есть даже подружки.

— Это замечательно! Надо как бы ненароком узнать от этих ваших подружек, кто за последнее время уволился с завода.

— А это так важно?

— Не знаю. Быть может, собранные вами сведения пойдут псу под хвост, но не исключено, что они помогут в поимке преступников.

— Я сделаю все, что смогу, — горячо заверила девушка.

Дальнейший разговор уже к делу не относился. Когда же они уходили из кафе, Эльжбета Ярот даже не пыталась обманывать себя. Майор милиции оказался человеком весьма приятным и очень ей понравился. И она ему, видимо, тоже, так как он попросил ее прийти на следующую встречу через два дня, хотя было ясно, что за столь короткое время она немного успеет узнать.

Для майора Качановского настали горячие деньки. Прежде всего необходимо было снять официальные показания с трех потерпевших, на что он ухлопал целый день. К сожалению, ничего нового эти показания не принесли, а лишь повторяли уже известное. Только Ян Ковальский в дополнение к прежним показаниям добавил, что за период между техосмотром и угоном машины он ремонтировал в мастерской две личные автомашины. Одна из них принадлежала заместителю директора, инженеру Адаму Лесневскому, вторая — заводскому мастеру Вацлаву Галецкому.

Кроме того, Ковальский сообщил, что его «фиат» никогда не ставился в гараж по той простой причине, что на заводе вообще не было гаражей. Вернее, были, но уже несколько лет, как их превратили в склады готовой продукции. А для машин директор распорядился построить большой навес рядом с мастерской. В принципе на ночь можно было обе заводские легковушки загонять в мастерскую, но практически это никогда не получалось, так как пришлось бы переставлять находящиеся там машины. Вот поэтому «фиат» ночевал вместе с грузовиками под навесом. Днем же машина, если была не на ходу, обычно стояла перед конторой завода.

Ковальский, опытный шофер, сам высказал предположение, что в его машине «что-то схимичили». Он утверждал, что сделать это во время техосмотра не могли — ведь он лично занимался всей электрикой, поскольку разбирался в ней лучше, чем другие механики.

Водитель также исключал возможность переделки электропроводки в машине в те часы, когда она стояла перед зданием конторы. Как правило, в это время там крутился народ, и если не сам Ковальский, то кто-нибудь другой обязательно обратил бы внимание на любого, кому бы вздумалось копаться в его машине.

Майор лично убедился, что перед конторой, у самого входа в здание, желтой краской размечены на асфальте места стоянки двух заводских легковых автомашин. Метрах в двадцати находилась большая стоянка. Все, с кем разговаривал майор, в один голос утверждали, что заводские «фиаты» никогда не паркуются в другом месте.

Майор пришел к выводу, что (если, конечно, исключить причастность к преступлению самого Ковальского) с электропроводкой «фиата» не могли химичить днем, так как машина либо находилась в рейсе, либо стояла у всех на виду. Но завод работал в две смены, а некоторые цеха — и в три. Обычно Ковальский около четырех часов, после окончания рабочего дня, ставил свою машину под навес. Затем, если подворачивалась «левая» работа, он возился в мастерской, а когда ничего не подворачивалось, отправлялся домой.

Начальник мастерской Роман Валендзяк заявил, что все его люди обычно работают в первую смену. Задерживаются они лишь в тех случаях, когда требуется срочно закончить какой-нибудь ремонт. Как и Ковальский, они тоже, с разрешения директора, иногда чинят в мастерской собственные машины, а также машины своих знакомых. Да, случалось, что и некоторые другие сотрудники завода занимались ремонтом, но всегда с разрешения директора.

Валендзяк утверждал, что в течение всей недели перед угоном машины из посторонних в мастерской бывал лишь Ковальский — и то всего пару раз. Что же касается рабочих мастерской, то на той неделе им пришлось каждый день оставаться после смены — столько надо было сделать! В мастерской проходили техосмотр и ремонтировались два огромных «зубра», которым предстояло отправиться с партией экспортного товара в Францию.

По мнению Валендзяка, никто из его людей не мог быть причастен к преступлению. С завода они уходили все вместе, а во время сверхурочной работы никто не смог бы копаться в машине Ковальского. Это сразу же вызвало бы подозрения и у самого Валендзяка, и у остальных.