Санни была уже так очарована и приручена Брайсом, что рассказывала ему даже то, чего не сказала бы маме и уж тем более Дереку. Дерек всегда высмеивал ее привязанность к племянникам и сестрам, любое упоминание о сестрах и их мужьях вызывало у него смех. Курицы! Если б эти курицы знали, как он о них отзывается, они бы его не защищали. Особенно Надин усердствовала в своем стремлении обелить Дерека.

Брайс больше не прикасался к ней. С того момента, как они ушли с набережной, физического контакта между ними не было, но оба жаждали его, не зная, как начать. Брайс боялся, что если он дотронется до нее, то уже не остановится, а она ждала от него знака, время от времени перехватывая его взгляд, скользящий по ее волосам, фигуре, губам…

Этот оценивающий взгляд самца вызывал у Санни дрожь, которую она никак не могла унять. Она тоже исподтишка любовалась его широкими плечами, мускулистым телом, бедрами, жесткость которых Санни уже почувствовала там, на набережной.

Брайс отвлек ее от этих мыслей, показав ей на необыкновенно красивое здание в египетском стиле, около которого стоял сфинкс.

— Мы обязательно поедем в Египет. Пирамиды, сфинксы, Нил — это надо видеть там… Здесь все это смотрится как пародия.

Навстречу им шли две пары близнецов — две женщины и двое мужчин. Явно играющие на чувствах встречных, они старались даже улыбаться одновременно.

— Я никогда не понимала этого, — мельком глянув на них, сказала Санни.

— Чего?

— Почему людям так нравится быть абсолютно похожими. Я говорю даже не о внешнем сходстве… Как много людей с похожими вкусами, пристрастиями, отношением к жизни, любви к детям, деньгам. Даже мечты у многих одинаковые.

— А вы, Санни, никогда не мечтаете?

Санни покраснела, как будто ее уличили в чем-то неприличном.

— Часто мечты — это только мечты. Иногда мечта сбывается, и оказывается, что она тебе вовсе не нужна была.

— Значит, вы довольны тем, что у вас есть? Вы всего добились, у вас все есть?

— Нет, что вы… Всего не может быть ни у кого. Просто я считаю, что моя жизнь — это моя жизнь, и она не так уж плоха.

— И вы бы не хотели улучшить ее? — Его зеленые глаза изучали ее, вызывали на откровенность, на которую она никак не хотела идти.

Да и что она могла ему сказать? Зачем ему знать о ее самой сокровенной мечте — ребенке и муже, который стал бы настоящим отцом для этого ребенка?

— Что, например, для вас значит карьера?

Чего он добивается? Видимо, тестирует ее для будущей должности. Да, карьера интересует ее, но все-таки она не главное в жизни женщины.

— Много… но не все, — призналась Санни, надеясь, что он не сделает выводов из этого признания. — Я думаю, что для женщины большое значение имеет семья, дети, любимый и любящий муж… Эти ценности вечны, что бы ни говорили феминистки и женоненавистники.

Брайс с наслаждением слушал ее и был с ней согласен. Разве он не о том же думает? Он одинок, его теперь уже бывшая невеста Кристин не дала ему ни тепла, ни ласки, ни уверенности в будущем. У него было много женщин, но ни с одной из них он не хотел бы прожить до старости. Собственно, Брайс был благодарен Санни за то, что она, сама не желая того, разорвала его помолвку с Кристин. Кристин и Дерек одного поля ягода: у одного страсть к игре, а у другой — к деньгам.

— Ну а дети? Вы хотите иметь детей? — Вопрос в лоб. — Или вы считаете, что они усложнят вашу жизнь?

Санни вздохнула. Ну что ему ответить?

— Дети — это единственное, что примиряет человека со старостью. Не думаю, что ребенок может стать преградой для полного счастья. Но у ребенка должен быть отец, не просто производитель, а отец в полном значении этого понятия. Я не встретила пока такого человека, которого хотела бы видеть отцом своего ребенка.

— Не встретили? Какого же отца для своего будущего сына или дочери вы хотите?

Этот вопрос был слишком личным, поэтому Санни, глядя ему в глаза, задумчиво ответила:

— Я не могу вам сейчас этого сказать. Как-нибудь в другой раз, если нам суждено еще раз вернуться к этой теме.

Брайс промолчал, он понял ее сдержанность. Они стали спускаться вниз, к казино.

— Что будет входить в мои служебные обязанности? — Санни решила отвлечь его от опасного разговора.

— Ваши обязанности не будут сильно отличаться от той работы, которая была у вас в Сиднее. Только теперь вы станете руководителем отдела менеджмента. — Брайс так откровенно и жадно посмотрел на нее, что у нее вспыхнуло лицо. — И все-таки, Санни, вы мне не сказали, каким должен быть отец ваших детей?

— Прежде всего настоящим мужчиной, ну, скажем, похожим на вас! — Она смело взглянула на него, отчего Брайс вдруг смутился.

— Вы считаете меня настоящим мужчиной?

— Но у меня нет под рукой других образцов, — отшутилась она.

— Один ноль в вашу пользу. Тогда еще вопрос. Есть женщины, которые в ответ на желание мужчины иметь наследника выдвигают финансовые требования, так сказать, назначают цену. — Он сказал это с иронией, но Санни почувствовала в его словах затаенную горечь.

— Это противоречит сущности женщины. Материнство заложено в ней природой. Для меня вопрос стоит не так.

— А как?

Санни отвернулась, ей не понравились его цинизм и какие-то недомолвки. Почему бы прямо не сказать, что он имеет в виду? Зачем ему знать ее отношение к детям и их будущему отцу?

— Брайс, вот у вас есть отец. Он является для вас образцом?

Его губы иронически скривились.

— Ну… я всегда нуждался в нем… в его советах… в его обществе… Он необыкновенный человек, добрый и нежный. Женщины всегда использовали эти его качества в своих корыстных целях, но он никогда не сказал дурного слова ни об одной из четырех жен, которые у него были после моей матери. Он поистине благородный человек.

— Я завидую вам, Брайс. Ведь вы, видимо, и до сих пор пользуетесь его советами?

Он смутился: Санни как будто слышала, как старый Темплейр советовал ему жениться… Они замолчали, между ними повисла какая-то недоговоренность. Брайс понял, что означает ее вопрос, а Санни почувствовала, что он видит ее насквозь. Молчание затягивалось, атмосфера накалялась… Еще шаг, еще взгляд… и они уже не расстанутся. У нее было такое чувство, что они почти единомышленники, что их тянет друг к другу не только физически. Какой-то очень сильный магнит притягивает ее женское и его мужское начало.

Брайс улыбнулся… медленно… обещающе… но и вопрошающе.

— Ладно, нам надо поторопиться. Вы ведь голодны?

— Да, — ответила Санни, чувствуя, что его возбуждение передается ей. Может, она сошла с ума?

Брайс взял ее за руку, и они ускорили шаг. Санни едва сознавала, где она и куда идет. Он вел, а она послушно шла.

— Мы идем в ресторан?

Он покрутил головой и молча повел ее дальше. Отель…

— Брайс Темплейр, — сказал он клерку в окошке. — Для меня заказаны апартаменты.

— Да, мистер Темплейр, к вашим услугам пентхаус. Ваш багаж уже там. Пожалуйста, ключи.

— Благодарю вас.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Пока достаточно. Я позвоню, когда что-то понадобится.

Он опять взял ее за руку и повел к лифту. Она была так ошеломлена, что едва вымолвила:

— Я думала, вы остановились в том же отеле, где проходила конференция.

— Я уже выезжал оттуда, когда встретил тебя.

Он сказал тебя, подумала она.

— Но мы могли бы вернуться туда?

— Я предпочитаю не совмещать личную и общественную жизнь.

Лифт открылся, и они вошли в пустую кабину… Боже, лифт только для пентхауса. Двери плавно закрылись, и прошлая жизнь осталась для Санни позади. Она вдруг почувствовала неловкость. Было так тихо, что она подумала: сейчас он услышит, как гулко бьется ее сердце…

Брайс хотел, чтобы лифт двигался быстрее. Ему было трудно сдерживаться. Он понимал, что Санни рассчитывала на ресторан. Будет ей ресторан, только один на один, в закрытом помещении. Он смотрел на нее и видел, что Санни потрясена: губы дрожали, она съежилась, глаза избегали его взгляда, лицо горело. Бедняжка, подумал он. Боится его. Что ж, она боится не без оснований.