Он уже выполнил несколько деликатных миссий для ЦРУ в диковинных странах. Со своей неприметной внешностью, с ангельским и кротким лицом он мог пройти где угодно, не вызывая подозрений.

Рисковал он не из-за выгоды. Он жил весьма просто в небольшом коттедже на Робин Хилл драйв в Паукипси, в штате Нью-Йорк. В коттедже были всего одна комната и большая гостиная. Гараж находился под домом. В отличие от соседей ему не хотелось тратить 2 000 долларов на бассейн.

Однако раз в неделю почтальон приносил ему толстое письмо из Австрии. Предприятие Шарценберг присылало ему список работ. Этот уважаемый подрядчик жил практически за счет Его Светлейшего Высочества Малко Линге. Некоторые его рабочие трудились исключительно в замке.

А это стоило очень дорого Малко. Намного больше, чем доходы от пакета акций, которые ему удалось спасти из состояния отца. Поэтому он и работал внештатным агентом ЦРУ.

Тем не менее, на этот раз он едва не отказался от работы. Три дня назад в четыре часа после полудня в его дверь позвонил Уильям Митчелл, патрон ЦРУ, ответственный за Восток.

Малко молча впустил его и приготовил чай! Это был неизменный ритуал. Митчелл всегда приходил за одним и тем же, но они никогда не говорили о делах сразу. Австрийца трудно было приручить.

– Ну, как идут ваши работы? – спросил Митчелл.

Взгляд Малко загорелся. Он поднялся и принес большой, во весь стол, план своего замка. Кое-где план был закрашен красным цветом: там работы уже закончились. Осталась почти половина.

– В этом году я занялся библиотекой, – объяснил Линге. – Это очень тонкая работа, мне пришлось самому восстанавливать всю резьбу панелей по рисункам того времени. Знаете, замок горел первый раз в 1771, второй раз – в 1812, и три или четыре раза был разграблен… В последний раз это случилось при режиме монголов.

Он в ужасе понизил голос:

– Они развели костер из панелей! Дикари. И уничтожили последние гербы, выгравированные на камне в оружейной. Я провел исследования, и, к счастью, мне удалось их возродить. В Вене мне предлагают чугунную доску для камина, которая, по всей видимости, принадлежала моему роду. Но все это страшно, страшно дорого.

– Вы давно унаследовали этот замок? – поинтересовался Митчелл.

Малко откашлялся и скрестил руки на коленях.

– Честно говоря, я не получал его по наследству. Купил руины замка до войны. Я давно занимался поисками родового гнезда моей семьи. Последней владелец замка умер бездетным в 1917 во время войны. Но у него был кузен, которого тоже звали Линге. Этот кузен тоже мертв, но я – его сын.

К тому же, у меня есть все бумаги. Наш род не так известен, как род Шонбрунов, но вымпел Линге более трехсот лет развевался над северной башней. Деревенские жители прятались в наших водяных рвах во время набегов мадьяр. И каждый вечер два герольда на главной башне трубили сигнал к тушению огня.

Все это вернется. Я хочу дожить свои дни в замке, а не здесь, в крольчатнике.

Митчелл жестом остановил его:

– Ваше Высочество, вы нужны мне.

Австриец покачал головой.

– Только не сейчас, у меня много работы. Я должен восстановить всю резьбу в библиотеке. И мне необходимо заняться уничтоженными гербами. Нет, это, в самом деле, невозможно.

– Вы бывали в Турции?

– В Турции? Да, в конце войны. Подождите-ка, я останавливался в Парк Отеле, в номере 126. Вы, разумеется, говорите по-турецки? В литературе этой страны попадаются очень милые произведения. Вы знаете это?

И вполне непринужденно князь стал декламировать длинную поэму на турецком.

– Это очень мило, – учтиво извинился он. – Я читал ее в 1930, когда был студентом.

Митчелл смотрел на него, разинув рот. Этот человек действительно помнит то, что прочел тридцать лет назад!

– Я могу предоставить вам возможность много заработать, – предложил он. – Этих денег хватит, чтобы закончить замок.

– Неужели?! Тогда я сразу же соглашаюсь.

Американец дал задний ход.

– Э, сколько вам нужно на замок?

– 300 000 долларов, – мечтательно сказал Малко. – Не считая мебели.

– За такую цену вам придется доставить мне Хрущева и Кастро, вместе взятых… Нет, но я могу дать вам возможность заработать, скажем, 20 000 долларов.

– Вы шутите.

Через час они договорились. 50 000 долларов, и половина – вперед.

Митчелл вышел на террасу. Вдали, над Гудзоном, виднелся огромный мост Паукипси. От Нью-Йорка их отделяло всего 80 миль. Тем не менее, можно было подумать, что находишься на Среднем Западе.

– Это будет трудно, – заговорил он. – Совсем пропащее дело. США уже потеряли в нем 80 миллионов долларов и десятки человеческих жизней.

– А, – только и сказал Малко, которого слова Митчелла мало тронули.

Митчелл счел своим долгом объяснить, что от него требовалось. Австриец кивал головой. Он никогда ничего не записывал.

– Вы улетаете завтра, – подвел итог Митчелл. – Постарайтесь вернуться, вас будет трудно заменить.

Малко рассчитывал вернуться. Жизнь для него была чрезвычайно приятна. В конце концов, этот Хилтон оказался очень комфортабельным отелем. Он осмотрел холл. Повсюду были в основном иностранцы, и мало хорошеньких женщин.

Нет, одна все-таки была. Взгляд австрийца загорелся. Он обожал ухаживать за женщинами. Немного вышедшие из моды манеры придавали ему необыкновенный шарм. Замеченная им молодая женщина сидела одна на канапе. Темноволосая, одетая в платье из серого шантунга. Она положила ногу на ногу, и Малко видел добрых десять сантиметров ее бедер.

Где-то он уже встречал ее. Он закрыл глаза и сосредоточился. Да, 1955 в Каире, ночное заведение Шеферда. Малко еще несколько минут подумал, роясь в воспоминаниях, потом поднялся, подошел к ней и поклонился:

– Я уже имел счастье встречаться с вами, мадемуазель. Это было в Каире, семь лет назад. На вас тогда было белое муслиновое платье, а волосы были собраны в шиньон.

– Кстати, куда девался опал, который вы носили на левом безымянном пальце? – добавил он, взглянув на ее руки.

Ошеломленная женщина смотрела на него.

– Я… Я потеряла его, – пробормотала она. – Но откуда вы знаете о нем?

– Я никогда не забывал вас, – галантно поклонился Малко. – Не хотите ли поужинать со мной? Пятнадцать лет назад над Босфором был очень хороший ресторан, Румели. Он все еще существует?

– Да, думаю, да.

– В таком случае нужно заказать столик в глубине зала слева, рядом с сервировочным столиком. Это лучшее место. Пойдемте.

Очарованная Лейла встала и подала ему руку. За всю жизнь «восточной» танцовщицы ее много раз соблазняли, но чтобы так – никогда.

Раздался глухой «плуф», Кризантем почувствовал дрожь в коленях и упал. Он узнал выстрел из глушителя. На лбу у него выступил холодный пот. Тип, который стрелял, был профессионалом. И он выстрелит снова. В любом случае, если этот потерпит неудачу, его заменит другой.

Турок вынул свою старую пушку и взвел курок. Она была в отменном состоянии. В кромешной ночной тьме он не видел противника. Подъезжая к своему дому, Кризантем смутно что-то предчувствовал. Он оставил машину за улицу до дома. Однако он никак не ожидал, что принятые против него меры окажутся столь радикальными…

На противоположном тротуаре мелькнула чья-то тень. Кризантем нажал на спуск парабеллума. Звук выстрела прогремел, как оглушительный взрыв. Он инстинктивно выстрелил еще раз. Потом, ослепленный огнями, укрылся за машиной

Ничего. Просто открыли и осторожно закрыли несколько ставен. Противник, должно быть, скрылся, опасаясь, что выстрелы привлекут внимание полиции.

Он выждал несколько минут и поднялся с тысячью предосторожностей. И в это мгновение у него за спиной послышался шепот, который он узнал по акценту:

– Господин Кризантем, не положить ли вам револьвер на землю, и без резких движений?