В перерыве на чай между уроками Анфиса принялась рассказывать своему новому соседу то, что она посчитала новичку знать крайне необходимым. Тараторила она бойко, иногда даже слишком, но юноша практически не останавливал ее монолог, внимательно ее слушая. Говорила она интересные вещи о нашем классе. О надзирателях и об учителях, дюже строгих и требовательных. Равно как и о таких, что спят на уроках, чем все и пользуются. Об уроках и практических, куда они ходят каждый день. О том, как девушки в мастерской строгой мадам Ламановой зарабатывают своим трудом себе дополнительную прибавку к приютской стипендии, обшивая именитых городских модниц. О том, что Верка Чипиляева, Анфиса тут мстительно глядит куда-то назад, эта кошка драная, хвостом перед парнями крутит, а потом хвастается. Ось дождется бесстыдница, что платье то ей на голове повяжут и отсель тряпками погонят. И что у Аксиньи Воропаевой внезапно нашлись родные. А Данилов перед прошлым уроком аглицкого изнутри привязал ремнем дверь и долгое время не пускал никого в класс. О своих вылазках в город, о погоде, о кондитерской буквально неподалеку, где пекут сладкие финлантские бисквиты с вкусным кремом за пять копеек штучка. В общем, всякую дребедень. Интересовалась и жизнью парня до попадания в приют и его родителях, исподволь пытаясь вызнать в неспешном разговоре социальный статус нового знакомого. Узнав, что у нового соседа обнаружена ретроградная амнезия, что бишь не помнит ничего из своей прошлой жизни, Анфиса, за бесполезностью сего, вопрошать парня перестала.

 ****

 И вот этой палочкой с пером надо писать?!

 Чистописание. Первый предмет, который я реально возненавидел. И не поверите, как был бы рад обыкновенной ручке! Да-да, нашей обыкновенной шариковой ручке. А все почему?

 Да потому! Всякий раз, опуская перо в чернильницу, я сажал чернильную кляксу в свою тетрадь. И к концу уже первого урока моя тетрадь по чистописанию была в многочисленных кляксах. Они сидели на титульном листе, на страницах и на строчках. А учитель чистописания, частенько поглядывая в мою сторону, неодобрительно качал своей головой, когда я пытался очередное темное пятно в тетради оттереть промокашкой. Даже пальцы мои к концу урока были так измазаны чернилами, будто сам специально их в чернильницу засовывал.

 А скорость написания текста. Пока уже привычные ко всему ребята писали под диктовку учителя десятое слово, я еще выводил шестое. И весь урок доводил учителя чистописания просьбами повторить еще раз. К концу первого урока он не выдержал и ругнулся:

 - Конов! Если вы, молодой человек, на следующем уроке снова также попортите тетрадь, то останетесь после уроков. Будете писать пером снова и снова до тех пор, пока ваше письмо не станет чистым. И чему вас только учили?

 Вот евпатий коловратий!

 ****

 На большой перемене подошел староста и вместо уличной прогулки вместе с классом, пришлось переться на первый этаж в учительскую.

-Конов Сергей. Меня вызывали?!

-Да-да, проходите, молодой человек, вызывали.

Приютский секретарь в присутствии Акулины Валерьяновны выдала готовый ученический билет с моим ФИО, названием приюта и класса и сообщила об условиях моего нахождения в приюте.

-В общем, от полиции пока никаких вестей не поступало, значит пока ищут. А раз такое дело, по представлению полиции зачисляем тебя к нам на довольствие. Твоим временным опекуном помимо Акулины Валерьяновны, как представителя приюта, назначен коллежский асессор Бардин Петр Алексеевич. И значит...

 В общем, пока ищут моих родных (ну-ну...ищите-ищите), я живу, столуюсь и одеваюсь в приюте на государственный счет, а именно деньги его Императорского высочества. Который является главным учредителем и попечителем нашего заведения. Ежемесячно мне положены деньжата - приютская стипендия в размере ...аж двух рублей. М-да, что-то совсем негусто. Хоть я тутошних цен еще толком не знаю, но чуйкой чую - мизер. Толком не разгуляешься. За особые заслуги администрация может добавить деньжат, присвоив именную стипендию. Паши, короче, паши себе...и все у тебя будет. Да ладно...на досуге подумаю, как тут можно заработать. Хоть жить пока есть где! Опять и снова...пришлось выслушать правила пребывания. Помимо тех, о чем мне уже твердили Аркаша со старостой, в приюте действовали и иные правила, кои мне выдали еще и на печатном листочке:

 1. Учащийся Императорского Ольгинского детского приюта трудолюбия, находясь вне стен своего заведения, обязан постоянно иметь при себе личный ученический билет.

 2. Прогулки в момент учебного и трудового времени, равно как и пропуск занятий без уважительной причины учащимся запрещаются. Учащийся обязан уведомить и получить согласие старосты своей группы, надзирателя по этажу, преподавателя или администрации.

 3. Выход за территорию вне учебного и трудового времени разрешается после получения увольнительного билета. Учащийся обязан уведомить и получить согласие от надзирателя по этажу, преподавателя или администрации.

 4. При выходе за территорию приюта в увольнительную прогулка учащихся по городским улицам, площадям, бульварам и садам разрешается в осенне-зимнее время - до 20-00, в летнее - до 22-00. При прогулке вне территории приюта учащийся обязан следовать правилам этикета и законам Гран-Тартарии и своими словами и делами не позорить наше заведение, которому покровительствует сам Император! Всегда помни об этом!

 5. Учащийся должен вернуться в приют до окончания времени увольнительной. Возвращение после времени отбоя без применения дисциплинарного наказания к учащемуся допускается только по уважительным причинам.

 6. Форменная одежда принятого образца обязательна для ношения всеми учащимися. Ношение смешанной формы допускается в уважительных случаях. Ношение личной одежды учащегося допускается на время увольнительных при выходе за территорию.

 7. За допускаемые учащимся нарушения в приюте установлены следующие наказания:

 - выговор или запись в кондуитный журнал

 - удаление из класса

 - стояние в классе вместо сидения

 - оставление после уроков

 - хозяйственные работы

 - запрет на прогулки

 - лишение права на увольнительные в город

 - карцер

 - перевод в другое учебное заведение

 В общем, прочувствовать, ценить, беречь и защищать. С придурковатым видом 'Я все понял. Не дурак.' выслушал оные наставления, за что получил новое направление в фельдшерскую комнату- фу-у, боже-е, опять к врачу...приютскому. Ну надо, так надо. Пойдем.

 Приютский врач Сергей Павлович, уже немолодой толстый мужчина лет пятидесяти, давно ждал меня. Сказав, что он уж просмотрел мое дело, переданное в приют полицией и вынужден провести повторный осмотр, отправил меня за ширму раздеваться. Опросив меня по новой и выслушав все мои жалобы на здоровье, он провел полный осмотр. Подтвердив диагноз легкого сотрясения, данный ранее полицейским фельдшером, он разрешил продолжить занятия, дав мне вдобавок освобождение от практических и физических занятий аж на две недели, сообщив мне, что доведет эту новость в учительскую сам.

 - В каком ты дортуаре, Сережа, в четырнадцатом? Опосля я зайду к тебе вечером, занесу глицину. И после занятий запрещаю бегать, только лежать-лежать-лежать!

 Лежу на кровати после уроков. Чего-то не хватает. Знаю. Смартфона мне не хватает. Полазить в френд-ленте в контакте, посмотреть почту, глянуть новости в интернете. Один, всего один день без смартфона, и я чувствую себя, как без рук. Вчерашний вечер после бани показал, насколько прочно там я привык к этому девайсу. Тут их нет и судя по окружению их тут еще долго не будет. Хотя проку мне от него полный ноль, только помешать может. Пойду-ка я в библиотеку, просвещаться буду. Надо же когда-то начинать.

 Упросив старосту объяснить мне ее расположение, иду туда. На лестничной площадке встречаю соседку Анфису.

 - Сережа, а ты куда?

 - Вот, ищу нашу библиотеку.

 -Так и мне туда. Пойдем, я покажу.