– А также поэты, выпускники Литературной студии МГУ «Луч», которую вы создали и возглавляете вот уже более 40 лет…

– Да, вечером поэзии традиционно завершаются все наши симпозиумы. На этот раз выступали Е. Исаева, М. Ватутина, А. Аркатова, В. Иноземцева, Н. Ванханен, Т. Полетаева, Е. Новожилова, специально прилетевшие из США А. Цветков и Б. Кенжеев… Все они (вместе с С. Гандлевским, И. Кабыш, Е. Бунимовичем, Г. Красниковым, Е. Витковским, Д. Быковым, В. Павловой, В. Степанцовым, В. Вишневским и многими другими) – авторы только что вышедшей книги нашей студии Alma mater, о которой, надеюсь, «ЛГ» ещё упомянет.

– Не утрачивает ли ныне свою актуальность формула «Поэт в России больше, чем поэт»? Не становится ли современная литература таким же средством массового развлечения, как, например, телевизионные ток-шоу?

– Этого нельзя оспорить. Однако российскому читателю (в данном случае неважно, прав он или не прав) трудно отрешиться от мысли, что всё, о чём писали наши классические авторы, входит в состав некоего главного мирового действа и что самые важные для мира события совершаются здесь и сейчас. Потрясения только что минувшего века, объектом, а нередко и источником которых была наша страна, лишь утвердили нас в этом, может быть, отчасти «третьеримском» чувстве. Мы до сих пор пребываем в тайной уверенности, что без нашего участия в мире ничего не случится.

– Ваш симпозиум – праздник не только для российских гуманитариев, но и для тех научных сил, которые отнюдь не по своей воле оказались за пределами когда-то единого культурного пространства. Не исчезло ли вместе с его распадом само понятие «интеллигенция», и может ли когда-нибудь возродиться этот национальный феномен?

– Обратите внимание: ещё со времён «Вех» главным обличителем интеллигенции выступает сама же интеллигенция. Жесточайшие инвективы в свой адрес произносят сами властители дум. Между тем «народ» (понятие тоже весьма условное) вовсе не склонен клеймить тех, о ком принято говорить «А ещё в шляпе!» (само построение этой фразы содержит некую печальную укоризну, сожаление о том, что «шляпа» маскирует нравственные несовершенства её обладателя). Слава богу, нынче народ не рушит холерные бараки и не избивает врачей, хотя надо признать, что квалификация некоторых из них даёт для этого известные основания. Народ уважительно относится к образованию, к знаниям, к правде, которую, как он надеется, возвестят ему люди просвещённые. Нужды нет, что он часто горько обманывается. Но от Чаадаева до Бердяева и Франка (и дальше – вплоть до А. Зиновьева) отечественные интеллектуалы скептически оценивают собственные шансы.

Вообще проблема интеллигенции и народа решается просто: народу надлежит стать интеллигенцией, в высшем, разумеется, смысле. Абсолютно всему народу. И нет смысла гадать о будущем русской литературы: оно столь же непредсказуемо, как и будущее страны, которую эта литература обессмертила и ввела в круг высшей мировой жизни. Никому не дано знать, продлится ли в XXI столетии культурная гегемония России или же мы станем «провинцией у моря», если, конечно, нам это море великодушно оставят. Гоголь сказал в 1834 году: Пушкин – это «русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез 200 лет».

Правда, пока мы движемся в направлении прямо противоположном. Вот недоросль, радостно гогочущий над скабрёзностями очередного шоумена, пытается уверить меня, что Лермонтов умер раньше Пушкина (и тогда напрашивается вопрос – не написано ли последним «На смерть поэта»?), зато Гоголь дожил до семидесяти. Это не ошибка индивидуальной памяти, это ментальный провал... Наш искромётный телевизионный юмор имеет к этому факту самое прямое касательство. Не важно, что, где, как и когда, главное – сделайте нам смешно. Так вскоре мы дружно прохохочем страну.

– На симпозиуме острая дискуссия развернулась во время круглого стола, посвящённого близящейся столетней годовщине ухода Льва Толстого. Чем вы можете объяснить всплеск интереса к трагедии уже вековой давности?

– Гибель Пушкина, уход Толстого – это живая, хотя и фантомная боль. Когда умер Достоевский, за гробом шли тысячи людей разных верований и убеждений: все партии склонили свои знамёна. Это был миг единения, может быть, призрачного. Безрелигиозные проводы Толстого и всё, что за ними последовало, – знак окончательного разрыва общества и власти. «Зеркало русской революции» разлетелось вдребезги: оно не выдержало отображаемого. Но вариантов уже не оставалось: Россия стремительно двинулась к 1917 году. Вообще-то ХХ век был веком Достоевского. Что принесёт нам век XXI? Есть признаки того, что возрождается интерес к некоторым «простым», «элементарным» толстовским решениям, к остранённому толстовскому взгляду на этот (да и на тот) свет. Не беда, что автор «Исповеди» порой напоминает того русского мальчика, который берёт карту звёздного неба, чтобы утром возвратить её исправленной. Важно, что мальчику это необходимо. Ведь если звёзды зажигают… Да и куда нам без них?

Беседу вёл Александр ВАСИЛЬЕВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Литература

«ЛГ»-рейтинг

 Михаил Чванов. Вверх по Реке Времени : Рассказы, повести. – М.: Вече, 2009. – 608 с.

Давно и с неослабевающим интересом редакция и читатели следят за творчеством и деятельностью замечательного писателя и подвижника Михаила Чванова. Только за последние несколько лет на страницах «ЛГ» опубликованы отклики на его книги «Мы – русские?..», «Лестница в небо», «Крест мой?! Загадка штурмана Альбанова», «Загадка гибели шхуны «Святая Анна», интервью с ним, его эссе. И всегда Михаил Чванов был интересен тем, что находился на переднем крае всего, что бросало вызов ему как мужчине, человеку, писателю. Известный спелеолог, он спускается в самые коварные пещеры. Заботник земли Русской и её истории, учреждает знаменитые уже ныне Аксаковские праздники на башкирской земле. Мчится в горячие точки (Сербия). Восстанавливает храмы. И пишет, пишет. И всё большей мудростью проникаются его произведения. А в новой книге читателя ждут как прежние, уже любимые рассказы, так и совсем недавно написанные.

 В.Н. Шульгин. Русский свободный консерватизм первой половины XIX века. – СПб.: Нестор-История, 2009. – 496 с.

Зарождение русского свободного консерватизма было связано с назреванием и ходом Французской революции, впервые во всемирно-историческом масштабе поставившей задачу сокрушения в цивилизованном мире традиционной христианской государственности. Этот либеральный цикл продолжается и по сей день. Однако его «победы» заставляют задуматься о значении наследия русского консерватизма, который дерзновенно противостоял натиску секулярного нового порядка. Слова А.С. Пушкина о возможном, но гибельном для России «бессмысленном и беспощадном» бунте общеизвестны. Но ещё раньше о такой перспективе говорил Н.М. Карамзин. Предметом изучения книги В.Н. Шульгина является свободный творческий консерватизм, которому чужды малейшая рептильность и ангажированность. Рассматриваются деятельность и воззрения зачинателей отечественного свободного консерватизма. В историографии это первая попытка изучения подобного феномена.