— В Колумбии дожди начинаются в конце, а в Венесуэле даже в середине сентября. Нам следовало выехать из Аргентины на месяц раньше…

— Следовало… А что бы мы стали делать с камерами без пленки и с автомобилем без шин? Аргентина, у которой не нашлось долларов на импорт пленки, и бюрократы таможенники в Буэнос-Айресе — этого наш план не предусматривал…

Плач над разлитым молоком еще никому и никогда не помогал.

— Если мы хотим попасть в Венесуэлу до начала дождей, нам придется пройти весь путь за два месяца…

— Вполне возможно, что в погоне за рекордом кое-кому удалось бы это сделать, да еще и вернуться на Ла-Плату, уложившись в тот же срок. Хуану Гальвесу понадобилось для этого всего сто девятнадцать с небольшим часов. А при круглосуточном посменном сидении за рулем вся дорога займет неполных пять дней…

Это была всего-навсего хорошая мина при плохой игре с раскисшими дорогами в перспективе. Действительность и впрямь представала не в розовом свете. В каждой стране нас ожидали недели хозяйственных дел, оформление торговых сделок и новые предложения о заключении контрактов с представителями фирм. Мы должны были обработать обширный материал путевого и технического дневника, накопившийся с момента нашего отъезда из Бразилии, и произвести идентификацию многих тысяч фотоснимков. От нас безотлагательно требовалось и еще одно: написать запас репортажей, чтобы радио и печати не пришлось отмалчиваться. А кроме того, приехать домой без фильмов мы тоже не могли.

— Самое позднее в Перу мы должны будем устроить рабочую остановку хотя бы на шесть недель, иначе дальше нам придется импровизировать и лепить заплату на заплату.

— Мне только вот что интересно: какой же все-таки окажется эта линия проезда на диаграмме погоды?

Цепь пограничного шлагбаума зазвенела и свернулась в пыли дороги. Смуглый солдат-боливиец, стоящий у пограничного столба, обнажает в улыбке зубы и приветливо машет рукой:

— Buenas tardes, senores, buenas…

Новые печати в паспортах лишний раз подтверждают, что мы переступили границу следующей страны. В действительности же мы уже целый день едем по земле, органически связанной с Боливией, хотя и принадлежащей другому государству. Одинокие глинобитные деревни индейцев кечуа, караваны лам и выжженные солнцем горные пампы совершенно одинаковы по обеим сторонам границы между Аргентиной и Боливией.

С этого момента все прежние туманные представления, которые зародились в нашем воображении много лет назад, начинают выкристаллизовываться. Тогда в дюймовых заголовках газет мы читали названия двух неведомых нам южноамериканских стран — Боливии и Парагвая, а в подзаголовках — «Гран Чако», «Нефть» и «Зеленый ад». Теперь же перед нашим взором начинает рассеиваться непроглядная пелена расстояния, в которую подбавили тумана еще до сих пор сохранившиеся в памяти сообщения военных корреспондентов.

В то время как индейцы кольо уже сооружали каменные храмы в тиауанакской империи, раскинувшейся к югу от озера Титикака, западные славяне еще только искали свою обетованную землю под Ржипом, на Висле и Эльбе.

В то время когда на престол в пражском граде воссел князь Вацлав, эпоха классического Тиауанако, центра индейцев кольо, уже завершилась. От нее сохранились лишь скудные памятники зодчества. Трудно сказать, что прервало так внезапно нить той жизни — повальная чума или ужасное землетрясение. Остатки индейских племен кольо жили в развалинах Тиауанако еще триста лет, пока до них не дошел, совершая свои завоевательские походы, Инка Капак Юапанки, современник Пршемысла Отакара I. Три столетия Боливия входила в состав империи инков. За долгие годы спокойствия и мира под кровом могучего государства разрослась сеть дальних дорог, почтовых тропок и военных трактов, по каменным ступеням взобрались на солнечные склоны Анд кукурузные поля и в стадах на горных пастбищах стало больше лам. Целые поколения аймаров и кечуа жили, не страшась голода и вражеских нашествий, позабыв воинское мастерство своих предков.

Четыреста лет назад на территорию нынешней Боливии вторглись первые испанцы. Их привлекли сюда индейские предания о Серебряной горе на юге. Серебро из Потоси вскоре стало проклятием этой страны; эгоизм, алчность и жажда власти превратили ее в поле битвы, на котором до сегодняшних дней не переставала рекой литься кровь. Сначала кровавые восстания индейцев-рабов, затем бунты невольников, потом затяжная борьба против испанской короны и, наконец, непрерывные мятежи, заговоры и дворцовые перевороты, которые были вызваны одним стремлением — раздавить противников и захватить власть в молодом государстве. Наверху, в правительстве, сменяли друг друга генералы-диктаторы; они убивали своих предшественников, проигрывали войны с соседями и забывали о том, что с каждым годом боливийский народ все глубже погружается в нищету и невежество. Впрочем, и современная Боливия имеет достаточно много причин, чтобы стать благоустроенным домом для трех с половиною миллионов своих жителей.

На ее территории уместилось бы восемь с половиной наших республик. Две трети площади страны покрыты девственными лесами. Узкий пояс плодородных полей, плантаций и фруктовых садов, протянувшийся по восточному подножью Кордильер, служит блестящим доказательством того, как сказочно богата эта земля. Однако четыре пятых всего боливийского населения живет на хребте Боливии, в нагорьях Кордильер на высоте более трех тысяч метров над уровнем моря. Остающаяся одна пятая часть жителей почти целиком разбросана по субтропическим предгорьям восточных Кордильер на высоте более тысячи метров. Остальная территория страны еще и поныне представляет собой почти неизведанную область.

Боливия — единственное подлинно индейское государство на всем западном полушарии. Лишь 13 процентов ее населения составляют белые. По официальным данным статистики за 1944 год, только 15 процентов боливийцев умели читать и писать. Та же статистика приводит и такие факты: в то время на территории Боливии насчитывалось всего 2 680 телефонных аппаратов, 5 742 автомобиля, 44 кинотеатра, ни одного постоянного театра и ни одного концертного зала. Вся производственная мощность источников электроэнергии в 1944 году достигала лишь 12 тысяч киловатт.

Массив Кордильер до сих пор таит в себе несметные богатства ископаемых. Горы пока что отдали человеку только часть своего серебра, золота, олова, висмута, вольфрама, меди и свинца. Несколько лет назад геологи обнаружили в боливийских тропиках на востоке, особенно в области Камири и Санта-Крус, мощные запасы нефти. При активном участии аргентинского и североамериканского капиталов Боливия с исключительной поспешностью строит магистральный нефтепровод для перекачки нефти из боливийских тропиков поближе к потребителям[9]. Американская «Стандард ойл компани», сыгравшая в Чако во время войны между Боливией и Парагваем роль одного из незримых режиссеров, вновь на своем посту.

Экономика Боливии переживает один из самых тяжелых кризисов своей истории. Не так давно ее рудники удовлетворяли до 25 процентов мирового спроса на олово. Оловянная руда заполняла целых 80 процентов боливийского экспорта, к его статьям присоединилось еще 18 процентов других руд и каучука-сырца. Таким образом, 98 процентов всего боливийского экспорта составляло сырье, из которого две трети отправлялось в США и одна треть в Великобританию.

В списках импортируемых товаров преобладали продукты питания и промышленные изделия, начиная с муки, консервов, напитков и кончая горнозаводским оборудованием и всеми видами предметов широкого потребления, но, разумеется, в таком количестве, что их хватало для удовлетворения нужд лишь горсточки людей, живущих в этой стране. Следовательно, структура внешней торговли Боливии точно такая же, как в колониях Африки и Дальнего Востока.

В годы войны, когда союзники временно оказались отрезанными от малайского олова, Боливия, используя сложившуюся конъюнктуру, переживала некоторый подъем. Изголодавшиеся оружейные заводы ждали каждого куска кордильерской руды. Но в последнее время малайское олово, бесповоротно взяв верх, сбило мировые цены, сделало их значительно ниже уровня военных лет. А боливийское олово было вдобавок отягощено высокими платежами за перевозку его по железной дороге на побережье Тихого океана.