Клара вошла в комнату, как обычно поставила на край стола подносик с кофейником. Чашки звякнули, Рона обернулся.

— В такое дурацкое положение, как сейчас, я не попадал еще ни разу, — проговорил он ворчливо. — Мои молодцы давно в аэропорту, а я сижу тут под домашним арестом, к которому приговорил меня некий прощелыга-фотограф, сделавший из меня кинофотозвезду!

— Выпейте свой кофе, — подбодрила начальника Клара, — а немного погодя я принесу что-нибудь на завтрак. В вашем возрасте для душевного, спокойствия надо побольше есть.

— А почему бы вам не отправить меня прямо в дом престарелых? — продолжал ворчать подполковник, помешивая кофе. И хотя в голосе его не чувствовалось раздражения, Клара все же покраснела и поспешила перевести разговор на другую тему.

— Вы думаете, Имре грозит серьезная опасность?

— Я тревожусь за него. Точно еще не знаю, но догадываюсь, чего они от него потребуют. А Бела человек твердый, упрямый и вспыльчивый. Если он там встанет на дыбы, это может окончиться трагично.

— Его могут убить?

— Нет, для этого они достаточно разумны. Таким способом они не получат для себя никакой выгоды.

— Что вы хотите сказать?

Рона не спеша допил кофе.

— Бела стоит сейчас один на один против мощной организации, влияние и негласный аппарат которой огромны.

Рона не смог продолжить — в дверях появились оба «молодца» — Кути и Салаи, вежливо пропуская вперед майора Ладани и маленького Шашвари.

— Улетел, — доложил Кути и вытащил из кармана блокнот. — Вот данные на мнимого «герра Петера Вольфа» по паспорту, который он предъявил на КПП.

— То есть по которому он въехал и официально находился у нас. Итак?

— Имя — Томас Форстер. По паспорту — гражданин республики Панама. Визу на въезд получил как турист, на границе, действительна тридцать суток. Все эти данные я передал для проверки по телексу из аэропорта.

— Правильно, — одобрил Рона и обратился к Шашвари: — Ну а ты что скажешь?

— Мы сняли всё и всех на свете, — обычной скороговоркой доложил техник. — Материал в лаборатории, проявляется.

— Неплохо, — похвалил Рона. — Но учтите, вам придется еще изрядно потрудиться. Мне нужны два вида фотографий, во-первых, все лица, сильно увеличенные, а во-вторых, групповые снимки. Такие, чтобы вокруг конкретного лица были ясно различимы люди, находившиеся поблизости. Задание понятно?

Шашвари умчался. Наступила очередь Ладани.

— Меня интересует «остин» Форстера. Кстати, условимся называть его теперь этим именем. Где его машина?

— Стоит на стоянке аэропорта.

— Значит, ночью вы займетесь ею и просмотрите все сызнова, теперь у вас время есть. Очень меня интересует его рация на фиксированной волне. Но работать будете не в аэропорту, а здесь, «дома». Я уже распорядился, когда стемнеет, на место машины Форстера будет поставлен точно такой же «остин» с тем же номером. Чтобы никаких подозрений. У Форстера наверняка остались здесь «друзья», они будут приглядывать за машиной. А до подмены и потом, — обратился он к Кути, — изволь организовать круговое наблюдение.

— Но ведь Форстер вернется только через три дня! — усомнился Кути. — Зачем сковывать наши силы, их и так у нас немного.

— Хорошо, действуй по своему усмотрению, — непривычно резко сказал Рона. — Но только в том случае, если сможешь мне доказать, что вместе с Форстером улетели и все его сообщники.

Кути промолчал, проглотив слюну.

— Сегодня утром Тереза Кинчеш, секретарь Белы Имре, показала ему фотографию Форстера. Он его не знает и никогда не видел. С ним вел беседу другой человек, по имени Нандор Саас. — Рона опять взглянул на Кути. — А в твоем докладе я что-то не заметил сообщения о том, что вместе с Имре и Форстером улетел также и этот голубок. Отсюда следует, что сообщник или сообщники Форстера, если Саас не один, находятся тут, в Будапеште. Пора научиться анализировать хотя бы собственные наблюдения, капитан.

Заработал телекс.

Салаи вслух читал текст;

— «Томас Форстер, родился в 1922 году в Веллингтоне…»

— Далеко он, однако, забрался, — подал реплику Ладани.

— «…гражданин республики Панама, — читал дальше старший лейтенант. — Въехал через Хедьешхалом шестнадцатого июня. Проживает по броне „Ибуса“, адрес: Будапешт, тринадцатый район, улица Валленберга, одиннадцать, четвертый этаж, квартира номер четыре. Виза действительна тридцать суток. Фотографии на паспорте и на анкете с предварительной просьбой о визе идентичны и полностью совпадают. Конец».

— Подтверди, что информацию получили, — бросил Кути.

Салаи растерянно смотрел на клавиши, не зная, что и где нажимать. Капитан проделал два шага, чтобы показать товарищу, как обращаться с аппаратом, но тот опять ожил, отстукивая новый текст. Теперь вслух читал уже Кути:

— «Примечание. По данным картотечного архива, в 1945 году в Венгрии находился некий Томас Форстер. Был сотрудником Союзной контрольной комиссии сразу после окончания войны. Других данных не имеется, фотографии тоже. Конец».

Кути дал сигнал о приеме и выключил аппарат.

— Насколько я понимаю, дела наши понемногу идут на лад, — удовлетворенно заворчал Рона. — Что же, мне положительно нравится этот Форстер. Проходимец трех частей света! Рождается близ Австралии, получает гражданство в Южной Америке и занимается шпионажем в Европе!

— И как только он выдерживает такие хлопотные прогулки?! — Настроение у Роны явно поднималось. — Здоров, наверное, как боров, ничто его не берет.

Салаи поддакнул:

— Наверное. Только вот зубами мается.

— То есть как? — не понял подполковник. — У Форстера болят зубы? Этого ты не доложил.

— Наблюдатели сообщили, что, когда Форстер вылез из своего «остина», он прижимал ко рту платок, да так, что скрывал им по меньшей мере половину лица. Несмотря на теплую погоду, на голове у него была кепка, надвинутая по самые уши, а шел он сгорбившись, шаркая ногами, словно вдруг постарел лет на двадцать.

Рона слушал, не перебивая.

— Если бы не они, я бы его не узнал. Мы стояли на террасе для провожающих, когда товарищ Имре и другие пассажиры вышли из автобуса у трапа самолета. В общей толпе был и Форстер. Наш наблюдатель, пройдя мимо, указал мне на него. Вон, мол, тот старик с больными зубами.

— Кути! — воскликнул подполковник. — А ты? Ты где был? Прошляпил?

— Он не мог его видеть, — встал на защиту товарища самоотверженный Салаи. — Еще до приезда Имре я подал ему знак пройти на другую сторону террасы, откуда видна привокзальная площадь. Посмотри, мол, там, незачем нам тут втроем топтаться. Я взял на себя выход на летное поле, а он вход и зал ожидания.

Рона разошелся не на шутку:

— Если в другой раз ты увидишь столь внезапно заболевшего шпиона, диверсанта или просто агента, его не жалеть надо, а докладывать об этом! Ишь расчувствовались! — Поразмыслив с минуту, он сказал уже более спокойным тоном: — Очевидно, сообщники Форстера не знают, что он в Будапеште и, возможно, их контролирует. Он маскировался под старика и закрывал лицо не от нас, а от них. Чтобы они его не узнали, это понятно?

Заговорил Ладани:

— Я думаю, мы скоро будем знать и тех, от кого он маскировался. Наши фотографы и кинооператоры неплохо поработали, подождем результатов.

— Интересно, как вы определите этих мерзавцев среди такого множества лиц? — забеспокоился Салаи.

— Ничего, нам помогут, — заверил его Рона.