Но дела шли плохо. Давно и как-то очень уж быстро кончилась главная его надежда: глубокие скважины.

Одну за другой он вычеркнул из списка скважины, пробуренные на новых площадях. Остались наименее перспективные.

Он просыпался ночью и лежал, мучительно тасуя в памяти номера скважин. Ему чудилось, что сеть, которую он забросил-частая, прочная сеть, порвалась, и та, проклятая, скважина, ушла, выскользнула, как рыба.

Он зажигал настольную лампу, брал до боли знакомые книги.

Но нет, ошибки не было. Рыба не могла уйти. И всетаки - Валерий чувствовал - она ушла...

Он освободился рано и решил съездить к Женьке.

Последнее время они почти не виделись. Он попадал в институт поздно, когда лаборатория уже не работала, и оставлял бутылку у старика-сторожа. Старику было скучно. Растягивая беседу, он смотрел бутылку на свет, нюхал и, весело качая головой, говорил одно и тоже:

- Опять "Юбилейный"?

Уже садясь в трамваи, он вспоминал, что вчерашние пробы остались в прокуратуре. Делать крюк не хотелось, но в этом деле он с несколько даже суеверным чувством избегал малейшей небрежности. Бутылок было всего восемь, и в сумке они чувствовали себя слишком свободно. Когда он влезал в троллейбус, бутылки так дребезжали, что на него стали оглядываться.

- Привет паукам-эксплуататорам! - встретил его Женька. - Баста! Сегодня кончаю в четыре, домой и в кино. Присоединяешься?

- А то в остальные дни трудишься до восьми...

- По крайней мере до пяти, иногда и до шести.

- Что-то не наблюдал.

- Ясно. Эксплуататорам не доставляет удовольствия видеть как на них гнут спины. Что принес? Нефть с горизонтов моей бабушки?

- Совсем наоборот.

- Ну-ну! - Женька заинтересовался.

Три дня назад на своем столе в прокуратуре Валерий нашел записку: номер телефона и короткая просьба; "Позвоните в объединение Рустамову".

Он удивился: что-нибудь случилось? Позвонил.

- Товарищ Крымов? Да-да.., - мягкий, почти не искаженный телефоном голос показался давно знакомым, хотя Валерий слышал его лишь однажды. Ну, как дела? Ничего нового? Расскажите, пожалуйста, подробно. - И еще несколько раз, пока он рассказывал: - Подробнее... Подробнее...

Потом трубка надолго замолкла: на той стороне провода думали, а, может быть, и советовались.

- Ход рассуждений верный, - услышал он наконец. - Если основная мысль правильна и такая скважина есть, вы должны ее найти. Только одно уточнение.

Вы брали скважины, которые вышли из строя 17-го?

Правильнее было бы с 10-го. Ведь проходят дни, прежде чем нефть попадает в резервуар. Скважина может выйти из строя, но нефть-то будет идти. Согласны?

- Да,-сказал Валерий. - Снова десятки промыслов, а где взять время?..

Но Рустамов учитывал, кажется, все.

- Вам одному будет трудно. Поэтому сделаем так.

Поручим собрать данные. А завтра... нет, послезавтра...

возьмете машину и объедете промысла. Договорились?

И вот эти бутылки.

- Неплохо придумано, - заметил Женька. - Эти самые? Давай поставлю отдельно. Мой шеф, кстати, опять в командировке. Часа два есть. Хочешь попробую? А вдруг...

- Пробуй, - вяло сказал Валерий. Он не притворялся. Все это уже было: и новые идеи, и надежды, и вечный Женькин оптимизм.

- Ого! С глубины в 6 километров, - Женька взял бутылку и довольно долго возился около установки. Вернулся, сел поудобнее.

- Что с аспирантурой?

Валерий махнул рукой.

- Скоро придется подавать в индустриальный...

- Идея неплохая. Специальность у тебя, прямо скажем, вымирающая. Вроде кучера. Только индустриальный не то. Надо на физический. Я сижу над анализами, а у Мишки Громова уже пара статей в "Успехах".

Статья в "Успехах физических наук" это, знаешь, поважнее диссертации. А что ты решил с делом? Если, конечно, не сверхсекретно.

- Не знаю. Факт, что обвинительного я не подпишу.

- Выгонят.

- Буду драться. В общем, увидим. Я... Погоди! Чтото щелкнуло! Может, предохранитель?

Женька прислушался.

- Чепуха, показалось. А предохранители, запомни, не щелкают. Они перегорают - тихо и мирно.

Все-таки он слез со стула и подошел к установке.

- Черт!

- Испортилось?

- Ничего подобного... Все нормально. Я скоро. Да возьми ты там что-нибудь, почитай.

Валерий лениво полистал книгу. Что-то очень специальное-по природе катализа. От нечего делать стал следить за Женькой. Тот возился с приборами: щелкал по крышке, смотрел на свет длинную зеленоватую ленту. Отложил, взял новую. Валерий встал, прошелся полаборатории.

- Чего ходишь? - сказал Женька нервно. - Садись.

- А что, мешаю?

- Нет, - Женька поморщился. - Сбиваюсь, когда смотрят.

- Ладно, закругляйся. Скоро четыре.

- Это почему?

- Ты же в кино...

- Ради бога, не мешай!-зашипел Женька. - Без тебя собьюсь.

Он взял бутылку ("Ту же самую" - удивился Валерий) и залил в установку остаток нефти.

- Вот и все, - сказал он с облегчением. - А ты здорово похудел. И почернел- Целый день на солнце?

- Хватает.

- Ты "Иванове детство" видел? Технично сделано.

Бабочка летит, садится - все слышно. Интересно, как это они... - Он вскочил и бросился к установке.

Валерий остался сидеть. Щелчок, как в первый раз.

Может, чуть громче. Словно пробка вылетела из бутылки.

- Что случилось? Чего ты молчишь? Женька!

- Случилось, - сказал Женька. - Взрыв.

- Это взрыв?

- А ты что, хотел, чтобы пол-лаборатории разнесло?

К опытам, опасным для жизни, посторонние граждане не допускаются.

- Скажи по-человечески...

- Да. Да. Да. Ясно? Пойдем, уже пять.

- Домой?

Женька презрительно фыркнул.

- Я, например, в лабораторию.

Зачем это нужно, Валерий не понял. Сейчас он вообще плохо соображал. Они спустились на первый этаж к сторожу. Женька взял ключи, поговорил о коньяке.

"Значит, "Юбилейного" не будет? - старик почему-то вздохнул. Женька рассмеялся. Они поднялись опять на второй этаж. Вошли в лабораторию.

Женька зажег горелку, что-то поставил. Хотел снять и обжегся. Ругался, дул на пальцы. Белая жидкость бурлила, пенилась. Женька улыбался глупо и счастливо. "Перекись,-бормотал он.-Ацетилен... Аммиак..."

Он сел и вытер платком пот.