И тут взгляд его упал на дубль-экран внутреннего контроля: он искрился голубым светом.

6

Когда Филипп появился в кабине, дублер не встал, как было предписано инструкцией.

- Шпарим нормально, - не оборачиваясь, буркнул он. - Что, надрыхался?

Это могло значить только одно: перед Филиппом сейчас сидел не Бонтон, а его антипод. Кто мог переключить дублера на второй режим? Кто-нибудь из подсобников, связистов, контролеров? Но ведь никому из них вход в кабину не разрешен.

Взгляд Филиппа остановился на уникуме - тот изобразил покой и беспристрастие. Все было ясно.

- Кто позволил?

Уникум сделал вид, что не понимает вопроса.

- Изволь зафиксировать, что я сейчас скажу. Это - приказ! Фиксируй: Я, спецрегистратор уникум У-ЗК 548897, несущий службу на корабле "Матлот", сознательно, из чувства мелочной обидчивости и мстительности, в нарушение всех инструкций и предписаний, самостоятельно, в отсутствие Первого Пилота и без его разрешения переключил дублера, во время пилотирования им корабля на второй режим, который предусмотрен как развлекательный, подвергнув тем самым корабль и экипаж опасности. Я, спецрегистратор уникум У-ЗК 548897 сделал это умышленно, потому что испытываю неприязнь к Первому Пилоту, и по данной причине прошу после настоящего "разгрузочного" рейса перевести меня на другой корабль. В случае повторения проступка считаю необходимым пригашение... Зафиксировал? Великолепно. Это - приказ! - повторил Филипп.

"Все равно все будет стерто, но пусть призадумается, поднатужит свои системы. А то распустились, черт побери, слишком чувствительными стали. Дорезвятся наши умники с этой автоэдификацией киберов. Большие возможности открываются, видите ли! Вот вам результаты! Один от одиночества изнывает, другой обижается, а что еще выкинет третий?"

- Повторного проступка не будет! - уверенно произнес уникум.

- Это приказ, дубина! - рявкнул дублер.

- Есть, - отозвался уникум и тихо добавил: - Остается вас поблагодарить, я и сам давно уже не хотел с вами работать.

- Ты будешь работать там, куда тебя поставят. И пока ты здесь, ты будешь делать то, что тебе делать положено, - веско сказал Филипп, - и не допустишь больше ни одного - ни одного! - нарушения Инструкций, Предписаний, Правил. Это приказ!

- Есть.

Слово "приказ" было для любого робота подобно энергетическому импульсу, приводящему в действие весь механизм его или останавливающему любое его действие; ослушаться приказа, не повиноваться ему было невозможно - это было выше способностей самого совершенного кибера. "Приказом" пилоты усмиряли роботов, ставших в результате авторегулировки и автоэдификации чрезмерно строптивыми или "чувствительными", останавливали бунты, принуждали к выполнению заданий, не предусмотренных программой, и даже к "самоубийству", если кибер становился реальной угрозой.

Уникум, безусловно, подчинится; самодеятельности, подобной сегодняшней, больше не будет - тут Филипп мог быть спокоен; он не мог приказать ему лишь одного: не фиксировать и не регистрировать: фиксировать и регистрировать было сущностью робота, не делать этого он был не в состоянии.

Однако Филиппу было не по себе: робот, раз проявивший строптивость или самовольничание, мог, несмотря на могущество "Приказа", проявить их снова в чем-то таком, чего "Приказ" не касался прямо.

Такая тенденция отчетливо прослеживалась как раз у уникумов, почему их нередко отправляли в ремонт, то есть "на пригашение" мозга. Подобного "ремонта" они старались во что бы то ни стало избежать, потому что "пригашение" означало, по сути, перевод в низшую категорию, то есть они переставали быть уникумами. Потому-то Филипп и пригрозил "пригашением", потому и соображал сейчас, от чего в первую очередь следовало бы, на всякий случай, изолировать уникума - отключить его он не имел права.

- Чего он там натворил, шеф? - развязно спросил дублер - Какой-то второй режим. У меня, что ли? Ни хрена не пойму.

- Пустяки. Порезвился малость, - спокойно ответил Филипп и решил пока не переключать на "бонтон": может, второй режим дублера сейчас как раз то, что нужно для успокоения, для приутюживания поднявшейся в нем нервной ряби.

Моветон тут же взорвался.

- Какие пустяки, если ты пригашением грозишь? Что ты мне заливаешь тут? Мне уже и знать ни фига не положено, да? Я тебе пешка, холуй? Сам дрыхнет сутками, как пижон, а я тут уродуйся... - И пошло-поехало.

- У меня отпуск, - сказал Филипп. - Могу я хоть в отпуске выспаться?

- У тебя отпуск, а у меня - хрен собачий, так?

Дублер Бонтон и дублер Моветон были одинаково превосходными пилотами, но Филипп очень редко рисковал доверить управление кораблем Моветону робот оставался роботом, и бывали случаи электронных хулиганств. Теперь же Филипп был рядом. Его всегда потешало то обстоятельство, что две ипостаси его дублера как бы вовсе не знакомы друг с другом: ни Моветон, ни Бонтон не имели ни малейшего представления о своих противоположных режимах первый не помнил, что и как говорил второй, Бонтон же, когда Филипп приводил образчики моветонских речений, искренне считал, что его разыгрывают, что командир всего-навсего забавляется, не очень к тому же остроумно. Но они - ипостаси - отлично помнили все, что касалось полета, обстановки.

- Не ори, - сказал Филипп. - Ты не на заправочной.

- Плевал я! У меня там приятель главной секцией заведует.

- Ладно. - Филипп показал на голубой экран. - Что ты об этом скажешь?

- А что тут говорить? Дважды два. Не спится твоей шлюхе.

- Ты бы все же полегче! - Филипп нервно засмеялся.

- А что полегче-то? Не спится и не спится. Протянула лапки, ждет не дождется. Такие, если уж вцепятся...

- Что бы ты понимал в этом, болван?

- Сам ты болван, - сказал Моветон. - Такую бабу иметь - молодая, красивая! - и к черту на кулички к какой-то малохольной тащиться. Что ты в ней нашел-то, в этой дурище голубой? Где твои глаза? В ж... они у тебя, вот где.

- Да, - вздохнул Филипп, - придется тебя все-таки вырубить. Никакого терпения не хватит.

- Вот-вот! - злорадно проскрипел дублер. - Вырубить, запретить, пригрозить. Тут ты мастак! А не можешь допетрить, что если у тебя "разгрузочный", то у нас-то, у черных, фиг с маслом: как упирались, так и упираемся. Ладно б еще дело, а то - так, лажа, бзик один.