Хотя силы Спартака после этого поражения уменьшились, он сумел нанести еще несколько грозных ударов римлянам. Вождь рабов по-прежнему считал, что надо избегать генерального сражения в невыгодных для восставших условиях, но его войско требовало идти на Красса. Спартаку пришлось подчиниться.

Красс также спешил. Он хотел подавить восстание, пока не подошли легионы Помпея, уже высадившиеся в Италии. Скоро обе армии построились друг против друга в боевой порядок. Перед началом боя к Спартаку подвели коня. Спартак выхватил меч и убил его.

- Если мы победим,- воскликнул Спартак,- мне достанется много хороших коней от врагов. Если мы потерпим поражение, мне не понадобится и мой!

Сражение было ожесточенным. Рабы понимали, что это их решительный и последний бой. Спартак сражался впереди, пытаясь пробиться к Крассу. Ему удалось сразить двух центурионов из окружавших римского полководца. Но вскоре он был ранен. Опустившись на одно колено, Спартак продолжал сражаться и бился до тех пор, пока не пал под ударами врагов, но не отступил ни на шаг. Восстание рабов было подавлено. С захваченными в плен рабами и гладиаторами Красе расправился беспощадно. Остатки армии Спартака перехватил и истребил Помпеи. Более шести тысяч пленных были распяты на крестах по дороге от Капуи до Рима. Помпеи доносил сенату:

- Красс выиграл битву, а я с корнем вырвал войну.

Помпеи отнял у Красса значительную часть славы. Как покоритель Испании Помпеи получил триумф. Красс даже не пытался требовать для себя большого триумфа. Он рассчитывал, что за его заслуги ему дадут пеший триумф - овацию. Сенат вообще признал неуместным и недостойным отмечать победу над таким противником, как восставшие рабы. Красс был недоволен предпочтением, оказанным Помпею, завидовал ему. Однако, стремясь к власти, Красс не порвал с Помпеем. Он даже обратился к нему за поддержкой во время консульских выборов. Помпеи поддержал Красса, и они оба были избраны консулами на 70-й год. Дружеские отношения между консулами не установились. Их пребывание у власти было отмечено соперничеством, раздорами. Римляне вспоминали только, как избранный консулом богач Красс принес грандиозную жертву Геркулесу, угощал народ на десяти тысячах столах, расставленных на улицах города, и роздал всем гражданам Рима хлеб на три месяца.

Красс продолжал лавировать между различными политическими течениями. Огромное богатство делало связь с ним желательной для всех партий. Красе, надеясь получить власть, одно время даже сблизился с Катилиной, который готовил государственный переворот, направленный против аристократических правителей Рима. С заговорщиками был связан и Цезарь. Предполагалось, что после выступления катилинариев Красе сможет стать в Риме диктатором, а Цезарь - начальником конницы. Но в назначенный день осторожный Красе не выступил и, как рассказывали, даже явился ночью к Цицерону, передав ему документы, изобличающие участников заговора. Все же слух о том, что Красе был в числе заговорщиков, распространился по городу. Один из арестованных показал, что Марк Красс послал его предупредить Катилину, чтобы тот не опасался произведенных арестов и шел как можно скорее на Рим. Однако большинство сенаторов решили, что такой знатный, могущественный и богатый человек не мог быть в связи с Катилиной.

- Они хотят оклеветать Красса и погубить одного из первых людей государства,- говорили сенаторы.

- Не может этого быть,- утверждали другие.- Катилинарии именем Красса хотят привлечь к себе новых сторонников.

Были в сенате и такие, кто верил в причастность Красса, но они промолчали, полагая, что в столь смутное время не следует порочить имя такого могущественного человека, как Марк Лициний Красс. Большинство сенаторов зависели от Красса. Поэтому они дружно кричали:

- Это ложь! Надо снять подозрение с Красса! Богатство еще раз помогло Марку Крассу.

После заговора Катилины укрепилось мнение, что римское государство нуждается в твердой власти. Эта идея связывалась с именами таких могущественных людей, как Помпеи, прославившийся своими походами на Востоке, как Юлий Цезарь, популярность которого возросла, и как Марк Красс. Гай Юлий Цезарь, возвратившись из Испании, выставил свою кандидатуру на консульских выборах, желая заручиться поддержкой Помпея и Красса. Но их отношения со времени совместного консульства оставались враждебными. Цезарь опасался, что если он обратится за помощью к одному, то это вызовет недовольство другого. И Цезарь решил примирить соперников. Это ему удалось, тем более что каждый надеялся использовать примирение в своих интересах. Красе полагал, что происхождение и богатство делают его наиболее достойным власти. Примирившись с Помпеем и сблизившись с Цезарем, он надеялся держать их в руках и никому не дать чрезмерно выдвинуться.

- Силы Цезаря и Помпея равны,- думал Красс,- они будут бороться без надежды одолеть друг друга, а я пожну плоды.

Так возник союз трех сильнейших людей государства, которые стали править Римом. Союз получил название первого триумвирата. Это было шагом от республики к монархическому правлению в Риме. "Трехголовым чудовищем" называли триумвират писатели. Другие говорили, что союз Помпея, Цезаря и Красса - это союз силы, ума и золота. Были определены сферы влияния триумвиров. Помпеи укрепил свою власть в Азии. Крассу обещали снижение откупных платежей и командование на Востоке. Цезарю на пять лет предоставили Галлию, куда он и отправился. Победы Цезаря в Галльской войне сделали его главной фигурой триумвирата. По его инициативе в Лигурии, в городе Луке, состоялась встреча триумвиров. Обстановка свидания была торжественная. В Луку прибыло двести сенаторов, много других должностных лиц со своими ликторами, клиентами, рабами. В Луке Цезарь, Помпеи и Красе подтвердили существование своего союза. Цезарь обещал поддержать Помпея и Красса на предстоящих консульских выборах. В свою очередь, став консулами, они обещали продлить полномочия Цезаря в Галлии. Себе же Помпеи и Красе решили взять другие провинции. Этот сговор вызвал беспокойство в Риме. Вражда Цезаря, Помпея и Красса была опасна для государства, а их согласие - большим несчастьем для республики. Первое время Красс и Помпеи скрывали свои намерения. Когда Помпея спросили, намерен ли он добиваться консульства, услышали уклончивый и надменно-пренебрежительный ответ: