Солнце нестерпимо блещет в лужах талой воды. Ведомые барабанной дробью, пионеры идут по улицам Чёрной Москвы, мимо нежилых домов, окна которых разбиты, а стены полуобрушены и побурели от времени. Окружающий их огромный город мёртв, никто не живёт в нём, и дома разрушаются сами по себе, подавленные бесцельностью своего существования.

Зоркие глаза Сони видят в конце длинной улицы чёрную полосу, и чуткие ноздри её улавливают полосы ужасного смрада, текущие навстречу отряду маленьких победителей. Она понимает, что там впереди собирается новый враг, ещё страшнее и опаснее предыдущего. Соня криком останавливает своих воинов и идёт одна навстречу ветру, несущему невыносимую вонь.

Подожди меня, говорит голос Наташи в её висках. Теперь моя очередь убивать их. И Соня послушно останавливается посреди улицы, чтобы ждать.

Когда Наташа разгладила лепестки последнего подсолнуха, она легла в чернеющий снег и стала смотреть на голубое небо, зовя улетевших навсегда к югу птиц. Ей хотелось, чтобы вышло второе солнце, такое же яркое как первое, потому что солнцу ведь одиноко одному в безграничном голубом пространстве, у него нет Сони, нет маленькой ясноглазой сестры, которая могла бы любить его. И пусть два солнца сожгут всё живое, думала Наташа, это не важно, пусть кипящий жар обрушится на землю, пусть всё погибнет, потому что природа всего совсем не жизнь.

И тогда возле неё с треском раскололась земля, бывшая замёрзшей рекой, и куски её поплыли тающим полем, и свежий весенний воздух ворвался в освобождённую воду, и из воды вышел речной дьявол, ведущий под уздцы чёрного мёртвого коня, и голова его была насквозь пробита пулей, но рана со временем зажила.

— Ты растопила лёд вечной зимы, красивая девушка, — шипящим голосом сказал речной дьявол. — Ты вернула рыб в мир света, ты освободила меня от проклятия смерти. Возьми моего коня и мою саблю, потому что я чувствую, как ты любишь убивать.

Наташа встала ногами в грязь и взяла ржавую саблю из его зеленоватой руки. Малахитовые глаза речного дьявола светились новой молодостью, клыки оскалились в подобии радостной улыбки.

— Наконец моя сабля снова обагрится кровью, — прошипел он. — Теперь я не должен хранить её на дне реки. Скачи красивая девушка, неси смерть. Скачи и убивай, да не ослабеет рука твоя рубить и сечь. Рубить и сечь.

Наташа вставила сапог в стремя и поднялась на спину лошади, которая злобно захрапела под ней и рванула вперёд. Сабля словно приросла к её ладони, и Наташа ощутила огромную силу смерти, поднимающуюся в груди. Она оглянулась на то место, где стоял речной дьявол, но его уже не было. И тогда она вспомнила, где видела это хитроватое усатое лицо. Лошадь несла её тающими полями, пахнущий вечной весной ветер бил в глаза. Любовь и ненависть слились в одно огромное мучительное чувство, огонь нечеловеческой свободы пылал в крови. Никто не мог остановить её, потому что в руке её был второй страшный талисман — сабля героя гражданской войны красного конника Чапаева.

Когда мёртвые матросы с ужасным рёвом бегут в штыковую, Соня бросает в них огонь. Его удар разрывает два могучих бурых тела на зловонные куски. Соня пятится и бросает огонь снова, но матросов слишком много, и ей не остановить их чёрную волну. Снова начинает бить барабан, и из безоблачного неба бьют голубые молнии, словно вся небесная твердь состоит из плоского электрического конденсатора, копящего смертельную энергию в своей ладони. Соня бежит назад, и матросы врезаются в ряды пионеров, пропарывая штыками детские тела и разбивая прикладами головы. Убивая, матросы зверино ревут, и их сапоги топчут трупы упавших на асфальт пионеров, давя и пачкая их землистой грязью. Их вождь, громадный матрос-партизан Железняк, прорубается к барабанщице и втыкает ей в лицо, как вилы, длинный штык, пробив Тане череп и разодрав ударом горло. Девочка падает на спину, и палочки судорожно ударяют несколько раз в асфальт, прежде чем её руки застывают в неподвижности. Двигаясь дальше, матрос наступает Тане на живот, ломая страшным весом рёбра. Один из пионеров бросается Железняку в спину и вцепляется руками ему в затылок. Лицо матроса схватывает судорога от мощных разрядов тока, бьющих из рук мальчика, но он всё же бьёт прикладом через плечо, и Алексей падает назад с проломленным черепом, разжимая руки. Развернувшись, матрос втыкает ему в живот штык, как лопату, оперевшись на согнутую ногу и поднимает на нём дёргающееся тело Алексея в воздух, чтобы отбросить к краю улицы. И тогда хрипящая лошадь проносится мимо него, и сабля Чапаева со свистом сносит большую голову матроса с косыми глазами на опухшем лице, и гигантское тело как подкошенное валится на дорогу, ударяя в неё фонтаном вонючей крови.

Наташа рубит наотмашь, рассекая второго матроса наискось, отрубает третьему сперва руку, потом голову и бросает лошадь вперёд, чтобы проломить копытами грудь четвёртому, который держится рукой за раненую током шею. Один из матросов бьёт лошадь штыком в бок, пуская угольную кровь, всадница разворачивается и разрубает его голову, как арбуз, до самых ключиц, обрызгивая лицо стоящей рядом белобрысой пионерки вонючим мозгом. Сабля со свистом делает взмах за взмахом, и матросы, потерявшие уже своего вождя, подаются назад. Наташа рубит сверху, упираясь в стремена, до боли в спине вкладывая в удар вес своего тела, и сбоку, занося саблю за спину и резко разворачиваясь корпусом в сторону врага. Она кричит, как птица, рассекая кости и мышцы могучих мужских тел, чтобы выпустить текущие булькающими толчками потоки тёмной крови.

Группа матросов собираются перед ней в короткую линию, выставив вперёд штыки, но брошенный Соней огонь врезается в строй, разбивая его посередине, и хрустящие удары саблей окончательно ломают сопротивление врага. Матросы бегут, и Наташа несётся за ними, убивая каждую жертву одним точным и сильным ударом сабли. Она скачет по улицам мёртвого города, дико крича, и эхо пустых окон подхватывает её крик. Она убивает, пока не становится некого убивать, и только тогда хищной рысью возвращается к месту боя. Соня сидит на земле у трупа Тани, погрузив ладони в потоки талых вод.

— Возвращайтесь назад, — говорит Соня нескольким уцелевшим пионерам. — Дальше вам идти нельзя. Вы должны остаться держать вечный салют.

Пионеры молча и скорбно смотрят на тела павших товарищей. В их глазах нет слёз.

— Вы победили, — говорит Соня. — Ваша вера была сильнее. Никто больше не стоит на моём пути.

Она поднимается и идёт навстречу приближающейся Наташе, окутанной ореолом бархатных солнечных лучей. По щиколоткам Сони несётся чистая талая вода. Она приветствует возвращение Наташи криком, и подруга отвечает ей, опуская свои длинные ресницы в тёплый весенний свет.

По сверкающей улице лежат чёрные трупы порубленных Наташей матросов, из которых вода вымывает дёгтеобразную кровь. Мимо Сони проносится медленно кружащаяся по поверхности воды матросская фуражка с короткими лентами. Вокруг копыт Наташиной лошади поток образует завихрения и водовороты. Оглянувшись назад, Соня видит уходящих пионеров и отражения на воде слепых разрушенных домов. Соня с грустью вспоминает Таню и Алексея, продолжая путь, и мысленно прощается с ними в тишине, прерываемой журчанием потока и плеском своих собственных шагов. Она берётся рукой за стремя и ведёт Наташу к Чёрному Кремлю. Ветер развевает их волосы.

Между домами видны башни Кремля, увенчанные чёрными горящими звёздами. Они горят над стенами, в недостижимой высоте, куда ветер приносит белые облака. Соня останавливается, поражённая величественным зрелищем волшебного покоя, копящегося в лазурном просторе над столицей смерти. И земля вздрагивает под её ногами. Чуткой кожей босых ступней Соня безошибочно определяет, что удар распространяется справа и поворачивает туда лицо, чуть отводя голову назад, чтобы выглянуть из-за перекрывающей ей обзор Наташи. Она видит исполинскую фигуру, упирающуюся головой в небо. Каменный Ленин.

Он страшно ревёт, подняв к близкому небу свирепое гранитное лицо, и от рёва его с грохотом рушатся вдали обветшавшие стены зданий. Он делает ещё один шаг, ломая стоящий на пути пятиэтажный дом, так что пыль поднимается ему до пояса. Наташа втаскивает Соню на лошадь.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: