- Ладно, - говорю. - пойдем. Но поклянись мне страшной клятвой, как клялся давеча крупный теоретик Егор Гайдар о неизбежности светлой жизни, что в мои действия ты встревать не будешь, а в случае чего, станешь только поддакивать и одобрять, кивая головой в такт моей речи.

- Чего это ты удумал? - прищуривает глаз Трофимыч.

- А то, - отвечаю, - что проведу я сейчас с тобой выездной семинар, этакую лабораторную практическую работу, и окуну твои отравленные мозги в гнилое болото наших рыночных отношений, кои ты мне битый час с пеной у рта пропагандируешь.

Выхожу я с этими словами из машины, вдыхаю полные легкие чистого льда, и надувшись от избытка собственного достоинства, как младший ученик автослесаря на станции техобслуживания во время замены предохранителя в присутствии клиента, двигаюсь походкой Людовика XIV в сторону крепко взгрустнувшей дамы.

А надо заметить, что помадка "от Диора" на ее губках уже заиндеветь успела, и бьет ее трясучий колотун, как нашего сварщика Геннадьевича наутро после аванса.

- М-м-маш-ш-ш-шина...- говорит.

- Что машина?! - строго спрашиваю я, а сам на полушубок глаз кошу: хоть и богатый мех, а в такой морозище против нашей телогрейки - туфта.

- Это песец? - интересуюсь, чтобы разговор завязать.

- Сами Вы песец! - вспыхивает барышня, будто я нецензурно выговорился. - Это - норка...

- Подумаешь, - говорю. - сами-то, небось, передний бампер от спидометра не отличаете, а за руль хватаетесь: А я из мехов только ондатровую шапку на соседе видел. Могу, случайно, бобра с нутрией и спутать:

И тут Трофимыч в нашу светскую беседу бесцеремонно так вмешивается.

- Пардон, -говорит, - мадам, моего друга за дерзость и бестактность, невежественно допущенные в отношении Вашего очаровательного манто. У него большое горе - он вчера ненароком сломал любимый рожковый ключ на 32, которым регулировал карбюратор "Солекс" в "Ламборгини - Дьябло" жены Чрезвычайного и Полномочного посла одной, прямо на глазах развивающейся державы. Однако, позвольте полюбопытствовать: какая скрытая неполадка этого сверкающего седана заставила столь прелестное создание молить о помощи меня и моего неотесанного товарища в столь не способствующий капитальному и мелкосрочному ремонту час?

Я даже рот открыл от удивления, сравнивая эти соловьиные трели с теми междометиями, которыми Трофимыч клял намедни всех подряд - от изобретателя двигателя внутреннего сгорания до начальника автобазы, гукнувшись в яме головой о редуктор заднего моста.

А "мадам" аж порозовела от удовольствия. Разомлела. Того гляди ручку для поцелуя подаст.

- Видите ли, - щебечет Трофимычу. - Мой муж подарил мне эту машину на годовщину свадьбы. Я, вообще-то, хотела "Вольво" или "Мицубиси", но он...

- Слушайте, гражданка, - вежливо перебиваю я эти воспоминания, одновременно наступая Трофимычу на ногу, чтоб он ей того-гляди шаркать не начал. - У меня на ногах, как видите, не унты, и я с ненцами по Крайнему Северу оленей не гонял. И посему смею Вам заметить, как сказал бы мой коллега по учебе в народной школе изысканных манер при автобазе N 1, что на улице "не травка зеленеет, солнышко блестит", а чудом незаконченное средне-специфическое механосборочное образование позволяет нам отличить "Запорожец" от "Феррари". Поэтому, трогательные семейные истории доскажете потом, а сейчас говорите коротко: что с машиной?

- Внезапно перестал работать двигатель.

- Понятно: заглохла. Бензин давно заливали?

- Час назад.

- Покажите пальцем - куда лили?

- Ну, знаете...

- Знаю. Один мой знакомый три месяца доливал тосол в бачок опрыскивателя лобового стекла.

Выясняется, что местоположение крышки бензобака даме знакомо. Пришлось покрутить мотор стартером, и убедившись, что он, вместе с аккумулятором находится вне подозрения, открывать капот. Зоркий в своих лупах Трофимыч соскочивший раз'ем коммутатора с ходу узрел, но его попытку устранить неисправность я пресек моментально, прошипев: "не тяни грабли", и, отдавив ему вторую ногу, столь стремительно захлопнул капот, что он едва успел эти самые "грабли" убрать.

- Дело, тут, сложное, трудное, практически невыполнимое, - радостно потирая руки говорю я обладательнице "очаровательного манто" сладким задушевным баритоном, после чего сгребаю Трофимыча в охапку и, пока он не начал разглагольствовать об электрооборудовании, со словами "помнишь Виктор с этим две недели бился" тащу его к нашей машине.

- Ну, сделайте хоть что-нибудь! - восклицает дама, дойдя в своем вопле до ля-бемоль второй октавы.

- Можем подвезти до электрички, - галантно предлагаю я, представляя как смотрится норка на фоне изрезанных сидений поезда и, взятых явно не от Матфея и Луки, надписях на стенках тамбура. - Что касается автомобиля, то в нем сгорело очень важное реле, без которого ее не заведут даже в "конюшне" Мак-Ларена.

Впрочем, это долгая и утомительная электромагнитная история, которую мой товарищ, известный своим красноречием, расскажет Вам от "А" до "Я" по дороге на станцию, включив в свою лекцию краткие биографии Яблочкова и Лодыгина, ленинский план ГОЭЛРО и теорию Майкла Фарадея.

Тут дама совсем обмякает. Как княжна Тараканова во время потопа. Того гляди в рев ударится.

- А у Вас нет этой детали? - спрашивает.

- По чистой случайности одно завалялось, - говорю, извлекая из "бардачка" реле включения стеклоочистителя, приказавшее долго жить во время незабываемой московской Олимпиады 1980 года. У дамы дух захватило. Как-будто я ей бриллиантовое колье показал, прямо с шеи английской королевы снятое. Пришлось даже дать подержать ненадолго.

- А оно работает?

- Как швейцарские часы "Ролекс". На стенде вчера проверяли.

- Сколько?

Вот этого перехода на "сермяжную правду жизни", как говаривал В.Лоханкин я и ждал. Осмотрел я еще раз внимательно манто и машину, подбросил реле на ладони, и приговор вынес:

- Сотку!

- Рублей? - с готовностью предполагает дама.

- Доллаpов, девушка, - остужаю я ее радость решительным тоном, которому позавидовал бы даже Понтий Пилат, - пpи всей нашей гоpдости за отечественные денежные знаки, мы, извините, пpедпочитаем СКВ.