– Сла-а-а-а-а-а-ва Все-е-е-е-е-е-вы-ы-ы-шнему! – гнусаво выпевали голоса.

– Шшш! – Лили приложила палец к губам. – Это хор архангелов!

Внезапно раздалось резкое «дзинь!», потом еще одно, чуть повыше тоном, и, наконец, совсем уже тоненький, на редкость противный звон.

Песнопение прекратилось словно по команде, и архангелы остановились напротив того самого места, где прятались Лили и Флори. Подруги притаились и задержали дыхание. Отсюда был хорошо слышен сердитый голос старшего – высокого архангела по имени Месопотамия.

– Исрафель, ты опять порвала струны? – осведомился он, оглядываясь.

– Четыре штуки, – поддакнул ангел-коротышка, нахмурившись и кивнув на золотой инструмент.

Архангелы столпились вокруг поврежденной арфы.

Струны, жалобно позвякивая, лопались одна за другой. Архангелы в полном молчании долго и зачарованно смотрели на арфу. Наконец Месопотамия обвел все вокруг властным взором:

– Думаю, это означает, что Лилиан прячется где-то поблизости.

Все остальные, мгновенно забыв об арфе, принялись внимательно всматриваться в облака. Флори и Лили еще глубже погружались в белую пелену.

Слепящая вспышка внезапно озарила все вокруг. За ней последовала другая. Подруги похолодели от страха, потому что рокочущий бас, прогремевший, как гром, вслед за вспышками, казалось, расколол небеса и прокатился гулким эхом по всему раю:

– Мои Врата! Мои Жемчужные Врата!

После короткой паузы, когда святой Петр словно собирался с мыслями, очередной громовой раскат сотряс все вокруг.

– Лилиан!

Флори видела, как румяное лицо подруги приобрело серовато-белый оттенок.

– ЛИЛИ-А-А-АН! Иди ко мне немедленно!

– Ой-ой-ой! – сочувственно прошептала Флори.

– Шшш! – оборвала ее Лили. – Здесь он нас все равно не найдет.

Все повышая голос, святой Петр прокричал ее имя еще дважды. Одна из сосулек, не выдержав столь сильной вибрации, отломилась и с хрустальным звоном упала на ногу Лили. Следующая вспышка была столь яркой, что едва не затмила солнце. Даже стены Иерихона не выдержали бы громового удара, раздавшегося после нее. Лилиан и Флори, охваченные ужасом, распластались и закрыли головы руками. Сосульки хрустя падали вокруг них, а облака метались и постепенно рассеивались.

Подруги одновременно открыли глаза и, осторожно приподнявшись, встретили гневный взгляд святого Петра. Высокий, сердитый, он стоял прямо перед ними, нетерпеливо притопывая ногой, обутой в золотую сандалию.

Едва шевеля онемевшим языком, Лилиан подняла руку:

– Приветствуем вас… – Поскольку Петр хранил суровое молчание, она робко добавила:

– Удивительно, мы только что говорили о вас…

Ей показалось, что взгляд Петра стал еще строже.

– То есть я только что сказала Флори, – она незаметно толкнула ногой все еще не решавшуюся подняться подругу, – так вот, я сказала: «Флори! Я готова побиться об заклад, что святой Петр, то есть вы, сэр, непременно будет нас искать, но ни за что не найдет среди этих сталагмитов». Ведь правда? – Теперь, когда дрожащая Флорида стояла рядом, Лили ткнула ее в бок.

Та таращила глаза и молча кивала, подтверждая слова подруги и напоминая сейчас дятла, долбящего неподатливый ствол дерева.

– Однако вам все же удалось нас отыскать! – воскликнула Лили. – Но как?

Святой Петр выразительно подбросил на ладони горсть перьев, выпавших из крыльев Лили:

– Кто-то разнес Врата рая!

– Как? Неужели Жемчужные Врата, ваши любимые Жемчужные Врата кто-то дерзнул… Может, внезапная молния? Заблудившийся астероид? Небесный катаклизм?

Святой Петр заметил, как что-то сверкнуло в волосах Лилиан, быстро протянул руку, а затем в зловещем молчании раскрыл ладонь, продемонстрировав маленький осколок жемчуга.

Заложив руки за спину, Петр расхаживал перед застывшими Лилиан и Флори.

– Ты согрешила уж тем, что помыслила совершить какое-то, пусть самое маленькое чудо. – Он ткнул в Лили пальцем, словно председатель суда присяжных, выносящий обвинительный вердикт. – Вот что ты натворила!

Она кивнула.

Петр остановился, сделал еще один эффектный жест и снова начал ходить, как профессор перед аудиторией.

– Благородное предназначение ангелов – защищать, охранять и воспитывать все человеческое племя, – он остановился напротив Лили, – а вовсе не издеваться над кем-то из этого племени.

– Сэр, дождь, который я хотела вызвать, должен был сослужить добрую службу. Я увидела над Римом зарево пожара и… – Лили подняла на Петра полные слез глаза. – Больше такого не повторится.

Молчание апостола длилось невыносимо долго. Неужели он не поверил? Ведь Лили действительно не хотела принести никому никакого вреда. Такое ей и в голову не приходило! Она смущенно переминалась с ноги на ногу. Пауза слишком затянулась, но ни Лили, ни тем более Флори не решились нарушить глубокомысленного молчания.

Наконец святой Петр глубоко вздохнул, и Лили застыла, готовая выслушать приговор.

– Боюсь, на этот раз я ничем не смогу тебе помочь.

– Совсем ничем? – пролепетала Лили.

– Ничем!

– О нет! – всхлипнула Флори.

Архангелы сочувственно перешептывались. Лили, опустив голову, стояла перед Петром, не находя в себе сил ни пошевелиться, ни сказать что-либо в свое оправдание.

– Пожалуйста, сэр, – взмолилась Флорида, – она же не помышляла ни о чем дурном… Пожалуйста!

Петр покачал головой:

– Я ничем не могу помочь. Существуют незыблемые правила.

Свет померк для бедной Лилиан. Облака, белые и пушистые, казалось, превратились в черные тучи. Затуманенными от слез глазами она огляделась, понимая, что утрачена последняя надежда и у нее нет никаких шансов на снисхождение. Лили ощущала стыд и полную безысходность.

Святой Петр возвышался над ней, как скала:

– Итак… С сегодняшнего дня… – Пока он держал паузу, все – и Флори, и Лили, и архангелы – смотрели на него с открытыми ртами, – ты не имеешь права здесь находиться.

Лилиан медленно подняла голову – перед глазами у нее все поплыло, даже сам Петр казался ей огромным бесформенным пятном. Над ней что-то щелкнуло, и ее золотой нимб погас, как перегоревшая лампочка. Тяжелые крылья отвалились и, курлыча, куда-то умчались.

– А теперь возвращайся назад, на грешную землю! Флори зарыдала.

Петр взмахнул правой рукой:

– Туда, где в назначенный срок собираются падшие ангелы!

Нью-Йорк, Декабрь 1886 года

Внезапно раздавшийся пронзительный крик все еще звенел у него в ушах.

– Клянусь, мистер Стюарт, она выскочила на дорогу прямо перед самым экипажем.

Взглянув на сбитую женщину, лежащую на обледеневшем булыжнике посреди Мэдисон-авеню, Д.Л.Стюарт опустился перед ней на колени и проверил пульс.

– Улица была совершенно пустынной, сэр, клянусь честью! А потом… Потом она вдруг выросла как из-под земли. Я… я…

– Она жива, Бенни, – успокоил Д.Л. перепуганного кучера и легко поднял пострадавшую на руки. – Придется отнести ее в дом, не оставлять же здесь, на улице. Быстро отправляйся за доктором!

Стюарт широким шагом пересек улицу и пошел по тротуару, освещенному желтым светом газовых фонарей. Его экипаж с грохотом промчался мимо и скрылся в конце улицы – Бенни поехал за врачом. Д.Л. взглянул на женщину, лежавшую у него на руках, – она еще не пришла в себя.

Бледное как мел лицо, очень светлые волосы, струйка быстро запекшейся на холоде крови в углу рта и ссадины на щеках – вот все, что бросилось ему в глаза. Д.Л. старался не потерять алую шляпку дамы, висевшую у него на руке. Наконец, опустившись на колено, он покрепче связал концы черной бархатной ленты под подбородком женщины.

Только сейчас Д.Л. заметил, что платье и жакет порвались во многих местах, пока ее тащило по булыжной мостовой.

Пострадавшая дышала тяжело и очень часто, но не издала ни одного стона. Стюарту почудилось, что от нее слегка пахнет лимоном. Это было весьма необычно, но вместе с тем и приятно, поскольку аромат был тонким, еле уловимым.