Чертополохом (бело-сер,

У нас, в России — синь)

За провиантом — офицер.

(Степь, не забыть — полынь.)

На худо кормленном (сенцом!)

И жилистом, как сам,

Неунывающем (донском

Еще!) как все мы там.

Под комиссаром шел бы — гнед.

Для марковца — бел свет:

У нас теней не черных — нет,

Коней не белых — нет.

Чертополохом — веселей,

Конь! Далекó до кущ!

Конечно белого белей

Конь, марковца везущ!

Солончаком, где каждый стук

Копыта: Геродот — [12]

В одноименный валу…

      — внук

У вала: городок.

Вал — наш; а городок — ничей,

И посему — вещей

Закон — чумы, сумы нищей,

Щемиловки — нищей.

Так в этот самый — меловой

И вымерший, как чум —

За провиантом — верховой.

Строг, не скажу — угрюм.

С лицом Андреевым — Остап,

С душой бойца — Андрей.

Каб сказ — Егорьем назвала б,

Быль — назову Сергей.

Так и останутся — сторон

Спор — порастет травой! —

Звездоочитый чертогон,

Такой же верховой…

Так и останутся — раздор

В чертополохе — цел! —

Звездоочитый чертобор,

Такой же офицер…

Вокруг ковыль шумел и сох,

Сиваш молчал и гнил.

Чтó всех не переполошил

Чертей, чертополох?

Проще бы хлеба просить у стéпи

Лысой — не совеститься б хоша!

Проще бы масла просить у мыса

В море, и сала у Сиваша!

Эх, любо-дорого — к нам как в гости

Все-то, да в хату-то в нежилý!

Коли за твóрогом — на погосте

Больше, за яйцами — на валу

И почаще, и получше!

Закидал народ дворян!

— За барашком? Брось, поручик!

Каждый сам себе баран!

Коли хлеб простой — пирожным

Стал! Да с места не сойти,

Коль хоть столько… Сóльцы — можно.

Не изволите ль сольцы?

— Ну что, поручик? Новости?

Чиновники, чиновницы…

— До ниточки — ни денежки…

Припев: на вас надеемся!

Нам краше Пасхи, Рождества…

На вас, на вас надежда вся —

Ад — двух огней промежду!

Вы — вся наша надежда!

И стонет быт, и вторит поп:

— «Отстаивайте Перекоп!»[13]

Для обывателя — ларец,

А для хозяйки — вазочки.

— Уйдете — пáгуба-зарез!

— Как у Христа за пазухой!

Не видят, черствая душа,

Как эта пазуха тоща,

Все ребрышки наперечет —

Что у конька мopcкoгo!

А все ж — всю Русь-святу несет

За пазухой…

     — Христовой.[14]

Понастучавшись, не при чем,

(У нас в России — всем![15] )

С пустым мешком и животом,

Вдоль прободенных стен…

Кусочка хлеба не дадут —

А завтра жизнь отдашь

За них! Терпи, терпи, верблюд!

Молчи, молчи, Сиваш!

Звени, звени, чертополох!

…Добро бы — на бобах,

И не несолоно, а ох

Как солоно…

     — бабах! —

Взрыв! Врассыпную, как горох!

Как с граху — воробки!

По городам переполох,

Ребята — в городки

Играют.

     (Почвеннее нас

Растите, крепче нас!)

Последний двор. (В последний раз,

Конь!) — «Есть кто?» — «Се — ей — час»!

— За продовольствием. — Поесть?

— Нет, с валу, значит… — Что-с?

— …за продовольствием: чтó есть —

Коль есть чтó… — Разве — слёз

Вам, господин поручик? Шью,

Бьюсь, корочке раба…

— Не подаяния прошу:

Плачý.

      — Рады бы — да —

Когда самим-то негде взять!

Две: день сказать и ночь?

С глазами плакальщицы — мать,

И песенницы—дочь.

Глядит: не с неба ли с конем

К нам перекочевал?

Сей — за свининой? за пшеном—

Сей? Ну и кашевар!

Такому б пó душу грешнý

Встать — в жизни смертный час!

— Тогда прощения прошу.

— И мы (вдова) — и нас —

Дитя… Откуда-то — востер

Клинок! — крик лебедин.

Последний двор, за ним простор.

— Постойте, господин

Поручик! (Вольная у чувств

Речь, раз сирень цветет!)

И целый сук, и целый куст,

Сад целый, целый сот

Сирени — конному в загар,

В холст бело-лебедин.

Последний двор (посильный дар)…

— Прощайте, господин

Поручик!

     Не до женских глаз.

Лазорь — полынь — кремень…

И даже не оборотясь,

Коню скормил сирень.