Стратегия паттернистов состояла в том, чтобы основное внимание сосредоточить на верхних склонах и осыпи - именно в этой окраинной эконише они рассчитывали преуспеть. Их холодный кратер на Большом Сырте позволил им обрести некоторый опыт по части высокогорных биологических видов, и они надеялись использовать это свое преимущество. Длинный склон, по которому прошел оползень, расположенный намного выше уровня моря, был призван стать их опорным пунктом. Краулер накренился в глубь кратера и выпустил тонкую струйку раствора с бактериями, пожирающими лишайник.
Внезапно воздух заполнился птицами. На противоположной стороне кратера шар добежал до береговой линии и взялся крушить мангровый лес. В тех местах, где прошел луч мощного лазера, клубился редкий дымок.
Тучами взмыли птицы, покидая гнезда, кружа и мечась в ужасе. Поначалу их исступленные крики доносились как пронзительный шепот. Потом, по мере того как ширилась зона страха, их хриплые голоса начали отдаваться эхом двойным, тройным, - перерастая в обезумевший шквал боли. В воздухе кратера, нагретом утренним солнцем, висели миллионы алых точечек, вихрясь и слипаясь, как в невесомости капли крови.
Мирасоль разбрасывала семена высокогорных растений. Краулер осторожно спускался по осыпи, распыляя удобрения по трещинам и расселинам. Она выворачивала камни и небольшими партиями выпускала беспозвоночных нематод, клещей, мокриц, преобразованных сороконожек. Чтобы им было чем питаться, пока не укоренятся мхи и папоротники, она поливала камни желатином.
Птицы кричали душераздирающе. Внизу орудовали другие группы, барахтаясь в грязи на уровне моря, круша все на своем пути, истребляя лес, чтобы освободить место под собственные творения. Громадная змея, петляя, носилась по чаще, складывалась узлом, с корнем вырывала целые пучки мангров. Мирасоль увидела, как распахнулась макушка фасетчатой змеиной головы, и оттуда вылетело облако летучих мышей.
Богомол методично вышагивал вдоль границ своего сектора. Его зазубренные лапы превращали все, что попадалось на пути, в щепу. Шагалка с часами пропахала всю свою территорию, оставляя за собой грязные полосы выжженной земли. Позади нее поднималась стена дыма. Это был рискованный шаг. Стерилизация сектора огнем могла дать новой жизни некоторое преимущество. А даже самый малый толчок может оказаться решающим, когда система пойдет развиваться по экспоненте. Но кратер Ибис представлял собой замкнутую систему. Огнем можно было пользоваться лишь с очень большой осторожностью. Количество воздуха в чаше было ограничено.
Мирасоль работала с мрачной сосредоточенностью. Теперь насекомые. Насекомыми часто пренебрегали, отдавая предпочтение массивным морским животным или импозантным, красивым хищникам. Но в пересчете на биомассу, грамм на грамм, насекомые вполне могли перевесить. Контейнер она бросила вниз, к самому берегу. Там он разморозится и выпустит на волю водяных термитов. Мирасоль сдвинула плоский каменный карниз и посадила в открывшуюся почву капсулы с яйцами. Потом выпустила облачко листоядных мошек, крошечные тела которых были напичканы бактериями. В чреве краулера размораживались обоймы капсул, которые затем выстреливались из сопел, выбрасывались через отдушины или высаживались в ямки, пробитые заостренными концами ног
Каждая группа создавала потенциальный мир. У края воды богомол выпустил двух существ, похожих на гигантские черные планеры Они проносились сквозь стаи ибисов, раскрыв громадные сетчатые рты. На островах в центре кратерного озера по скалам карабкались чешуйчатые моржи, выдыхая клубы пара. Шар на ходулях разбивал на останках мангрового леса сад. Змея уползла в воду. От ее фасетчатой головы расходящимися дорожками разбегались волны.
В секторе, где орудовала шагалка с часами, все так же клубился дым. Пожар распространялся, и шагалка, бешено перебирая паучьими лапами, носилась по своему поделенному на зоны участку. Мирасоль следила за перемещением дыма, одновременно выпуская стада горных белок и сурков.
Произошла ошибка. При слабом марсианском притяжении дымный воздух стремительно рвался наверх, а вниз устремился, заполняя вакуум, холодный свирепый ветер с долин. Остервенело полыхали мангры. В воздух взлетали изломанные сплетения горящих ветвей.
Шагалка кинулась в пламя, круша и топча огонь. Мирасоль рассмеялась, представив себе, как в банке данных у судей накапливаются штрафные очки. Ее осыпям огонь не грозил - нечему было гореть.
Стая ибисов образовала огромное крутящееся кольцо. В их разрозненных рядах метались темные силуэты летающих хищников. Полоса пара, оставленная метеором, начала скручиваться и ломаться. Угрюмый ветер набирал силу.
Загорелось в секторе змеи. Сама змея плавала в мутных водах моря, окруженная грудами ярко-зеленых водорослей. Прежде чем водитель змеи успел это заметить, пламя уже бушевало в огромной куче оставленного на берегу мусора. Преграды от ветра больше не существовало. Воздух устремился вниз по оголенному склону. Извиваясь и сверкая искрами, встал черный столб дыма.
От влетевшей в него стаи ибисов осталось совсем немного - некоторые птицы горели на лету. Мирасоль становилось страшно. Поднимаясь к ободу кратера, дым остывал и начинал распространяться вниз и в стороны. В воздухе возник вихрь, бублик из горячего дыма и холодного ветра.
Краулер разбрасывал охапки сена с высоким содержанием семян для карликовых архаров. Прямо перед Мирасоль с неба упал ибис; к шее его присосалось темное выгибающееся нечто - сплошь когти и зубы. Мирасоль рванулась вперед и раздавила хищника, потом остановилась и встревоженно посмотрела на другую сторону кратера.
Пожар распространялся неестественно быстро. Маленькие клубы дыма появлялись в десятках мест - кучи сваленных деревьев вспыхивали одна за другой. Преобразованный мозг Мирасоль начал искать в происходящем систему. Огонь в секторе богомола разгорался в таких местах, куда горящие обломки явно не могли долететь.
В зоне шагалки пламя перекидывалось через просеки, словно бы их не замечая. Система была, но какая-то нездоровая, неестественная; казалось, что разрушение наделено самостоятельной силой, что оно черпает силы само в себе.
Всепожирающий пожар принял вид полумесяца. Мирасоль почувствовала глубокий, парализующий страх из-за утраты контроля над ситуацией - такой испытывает космонавт, заслышав свист воздуха, уходящего через пробоину, или самоубийца при виде первого фонтанчика алой крови.
Через час сад скрылся из виду под жарким ураганом распада. По краям кратера плотные столбы дыма сгустились в грозовые фронты. Постепенно над кратером кольцом поднялась серая дымка, простреливаемая искрами, извергающая пепел как будто дождь. Под зловещим кольцом метались орущие птицы, падая десятками, сотнями. Тела их усеивали поверхность моря. Их яркое оперение тускнело от пепла, который пропитывал серый воздух.
Машины конкурентов продолжали сражаться с пламенем, пробившись в целости и сохранности через обугленные края пожара. Усилия их были совершенно напрасны - жалкий ритуал перед катастрофой.
Даже яркая, злобная чистота огня потускнела, растеряв силы. Не хватало кислорода. Пламя опадало, растекалось медленнее, испуская темный, омерзительный, густой от непрогоревшей сажи дым.
Там, где прошел огонь, не могло выжить ничто, нуждающееся в воздухе. Погибло даже само пламя, и лишь дым лизал закопченные, поникшие склоны.
Мирасоль видела, как по осыпи, выбиваясь из сил, карабкаются в поисках воздуха полосатые газели. Они вращали темными, только что из лаборатории глазами в извечном животном страхе. Шкуры их были опалены, бока вздымались, изо ртов капала пена. Одна за другой они умирали в судорогах, лягая безжизненный марсианский камень, и скатывались по склону вниз. Это было жуткое зрелище - образ погибающей весны.
Внимание Мирасоль привлекло чуть заметное красное пятно ниже по склону, слева. Среди скал крался какой-то большой красный зверь. Она развернула краулер и осторожно подобралась к нему; лицо ее сморщилось, когда по лобовому стеклу растекся темный ядовитый дым.