Фамилия этого джентльмена, кстати сказать, была раньше Кримп, что значит "вербовщик", но так как она могла быть дурно понята и подать повод к неудобным толкованиям, то он изменил ее на Кримпл.

Чтобы ни у кого не возникло подозрений насчет Англо-Бенгальской компании беспроцентных ссуд и страхования жизни, вопреки всем этим утверждениям и увещаниям; чтобы никто не усомнился в тиграх, экипаже и личности самого Тигга Монтегю, эсквайра (адрес: Пэлл-Мэлл и Бенгалия), или еще в ком-нибудь из мнимого списка директоров, у компании имелся швейцар, удивительное существо в необъятном красном жилете и кургузой темно-серой ливрее, которое вселяло больше уверенности в умы скептиков, чем все остальное вместе взятое. Между ним и правлением не замечалось никакой короткости; никто не знал, где он служил прежде; он не предъявил никаких рекомендаций и справок, - да их и не требовали. Ни та, ни другая сторона ни о чем не спрашивала. Это загадочное существо, полагаясь единственно на свою представительность, пришло наниматься на должность швейцара и было принято на предложенных им условиях. Цена была высокая, но он отлично знал, что ни у кого другого не может быть такого необъятного жилета, и понимал, что для такого учреждения его услуги совершенно незаменимы. Когда он сидел на табурете, воздвигнутом для него в углу конторы, и лакированная шляпа висела на гвозде у него над головой, невозможно было сомневаться в солидности и респектабельности предприятия. С каждым квадратным дюймом жилета его респектабельность все умножалась и умножалась, так что итог в конце концов получался колоссальный, как в известной задаче о гвоздях в конской подкове *. Бывали случаи, когда люди приходили застраховать свою жизнь в одну тысячу фунтов, но, посмотрев на швейцара, просили, прежде чем бланк был заполнен, увеличить эту сумму до двух тысяч. А ведь это был вовсе не великан. И ливрея у него была скорее узковата, чем широка. Вся сила заключалась в его жилете. Респектабельность, солидность, владения в Бенгалии и в других местах, готовность Компании нести ответственность в размерах какой угодно суммы все выражалось в этом одном одеянии.

Конкуренты пытались переманить его; сама Ломберд-стрит * делала ему авансы; богатые компании нашептывали: "Идите к нам!", но он по-прежнему оставался верен Англо-Бенгальской. Трудно было разобрать, что он такое хитрый плут или величественный простофиля, но, по-видимому, он веровал в Англо-Бенгальскую компанию. Он держался важно, обремененный воображаемыми служебными заботами, и хотя дела у него не было решительно никакого, а забот и того меньше, смотрел так серьезно и глубокомысленно, словно его удручали многочисленные обязанности и страх за сокровища, хранившиеся в денежных сундуках Компании.

Как только кабриолет подкатил к дверям, это должностное лицо сошло на тротуар с непокрытой головой, громко взывая: "Дорогу председателю, дорогу председателю, прошу вас!" - к немалому восторгу прохожих, внимание которых таким образом было привлечено к Англо-Бенгальской компании. Мистер Тигг грациозно выпрыгнул из экипажа, сопровождаемый управляющим делами (который теперь держался очень почтительно), и поднялся по лестнице, предшествуемый швейцаром, который выкликал на ходу: "Позвольте, господа, позвольте! Председатель правления, джентльмены!" Таким же образом, только крича еще более зычно, он провел председателя через контору, где несколько скромных клиентов наводили справки, в величественный чертог под названием "зал совещаний", причем дверь этого святилища немедленно затворилась, сокрыв великого капиталиста от глаз непосвященной черни.

В зале совещаний был турецкий ковер, сервант и портрет Тигга Монтегю, эсквайра, в роли председателя, весьма внушительное председательское кресло с молотком слоновой кости и ручным колокольчиком и, кроме того, длинный стол с бумагой, чистыми перьями и чернильницами на равном расстоянии одна от другой. Председатель весьма торжественно занял свое место, секретарь сел по правую руку от него, а швейцар стал навытяжку позади них, образуя своим жилетом весьма колоритный задний план. Это и было правление, а все прочее представляло собой лишь забавную выдумку.

- Буллами! - произнес мистер Тигг.

- Сэр? - отозвался швейцар.

- Передайте медицинскому советнику, с поклоном от меня, что я желаю его видеть.

Буллами откашлялся и побежал в контору, выкрикивая:

- Председатель правления желает видеть медицинского советника! Позвольте, господа! Позвольте, позвольте!

Вскоре он возвратился с этим джентльменом, и оба раза, когда отворялась дверь в зал совещаний, пропуская швейцара туда и обратно, клиенты попроще становились на цыпочки и вытягивали шеи, стремясь хотя бы мельком, хоть одним глазком заглянуть в эту таинственную комнату.

- Джоблинг, дорогой мой, - сказал мистер Тигг, - как вы поживаете? Буллами, постойте за дверью. Кримпл, не оставляйте нас. Джоблинг, мой любезный друг, я очень рад вас видеть.

- А как поживаете вы, мистер Монтегю? - спросил медицинский советник, с наслаждением растянувшись в кресле (в зале совещаний были только кресла) и доставая из кармана черного атласного жилета красивую золотую табакерку. Как ваше здоровье? Немножко утомлены делами, гм? В таком случае отдохните. Немножко возбуждены вином, а? В таком случае пейте воду. Ничего такого не чувствуете и вполне здоровы? Тогда позавтракайте. Весьма полезно в это время дня усилить выделение желудочного сока приемом пищи, мистер Монтегю.

Медицинский советник (это был тот самый медицинский советник, который провожал старика Энтони Чезлвита до могилы и навещал пациента миссис Гэмп в гостинице "Бык") улыбнулся, говоря это, и как бы невзначай прибавил, стряхивая нюхательный табак со своего жабо:

- Я и сам всегда завтракаю в это время.

- Буллами! - позвал председатель, звоня в колокольчик.

- Сэр?

- Подайте завтрак!

- Не для меня, надеюсь? - сказал доктор. - Вы очень любезны, благодарю вас. Мне просто совестно. Ха-ха! Если бы я был корыстным врачом, я и этот свой совет поставил бы в счет; можете быть уверены, уважаемый, что если вы не будете регулярно завтракать, то очень скоро попадете ко мне в руки. Позвольте привести пример. В ноге мистера Кримпла...