Пол пожал плечами.

– Возможно, это оттого, что я не люблю позировать фотографам.

– А вы не делаете того, чего не хотите, – предположила она. – Это свидетельство темпераментной натуры.

– А вы весьма близки к тому, чтобы испытать на себе, каким темпераментным я могу быть, – подхватил он, сверкнув глазами.

– Молчу, молчу! – Робин взмахнула ресницами и приложила к губам палец. Я трепещу!

Его смех тоже ее не разочаровал.

– Должен заметить, вы просто сплошная провокация!

– И на что же я провоцирую? – невинно спросила она и увидела, как в серых глазах зажглись искорки.

– Вот на что, – сказал он, притягивая Робин к себе и отыскивая ее рот с недвусмысленной целью.

Ее целовали далеко не впервые, но этот поцелуй был совершенно отличен от всего, что она знала прежде. Его губы были твердыми, но податливыми и двигались легко, нежно, разъединяя ее губы. Руки, скользнув по предплечьям, нашли теплую обнаженную кожу над глубоким вырезом платья, и большие пальцы принялись поглаживать ее ключицы. Робин потонула в ощущениях, в ушах у нее шумело, каждый нерв словно звенел. Она хотела – ей было просто необходимо! прижаться к нему и почувствовать всем телом эту подтянутую мускулистость.

Чего она не хотела – так это того, чтобы он останавливался. Ее охватило острое чувство потери, когда Пол Темпл поднял голову. Потребовалось большое усилие, чтобы придать лицу подходящее беспечное выражение.

– Какая техника, – пробормотала она. – Должно быть, свидетельствует о большой практике.

Он провел костяшками пальцев по ее щеке и чуть заметно усмехнулся.

– Случалось. Вы голодны?

«Да, но к еде это не имеет никакого отношения», – могла бы сказать ему Робин.

– Как волк!

– Тогда пойдем отсюда. Сначала пообедаем, а потом решим, куда пойти после.

Этот человек не привык, чтобы пренебрегали его вниманием, уж это точно, подумала Робин, не в силах отрицать дрожь возбуждения, вызванную повелительным тоном. Он хотел ее, это читалось в смотревших на нее глазах, но конечно же не собирался добиваться ее. Однако уже само по себе это вдохновляло. Женщина, которая была с ним, давала Робин сто очков вперед в том, что касалось внешности и изысканности, и тем не менее он уходит с ней.

– Мне казалось, вы были не один, – сказала Робин, страшась услышать подтверждение.

Пол на мгновение свел темные брови, а затем лицо его прояснилось.

– Вы имеете в виду Моник? Она мой агент.

– А вы, конечно, никогда не смешиваете дело с удовольствием?

Уголки его губ приподнялись.

– Можно сказать и так.

С этого все и началось. Робин села на кровати, прислонившись спиной к изголовью и обхватив колени руками. Интересно, а как сложилась бы ее жизнь, откажись она тогда пообедать с Полом? Сохранился бы в таком случае его интерес к ней? Может, стоит спросить его об этом? Впрочем, какая теперь разница!

Нужно отдать ему должное, он не пытался затащить ее в постель в первый же вечер. Никакого примитива. Его наступление было сдержанным и начиналось с легчайших поцелуев, заставлявших жаждать большего. В последующие недели оно постепенно развивалось, пока не достигло той точки, когда Робин уже мучительно хотелось уступить, познать то страстное слияние, которое она описывала в своих книгах, но которого никогда не испытывала в действительности.

Робин держалась только потому, что была по уши влюблена и боялась его потерять, после того как он получит все, что она может дать. И тем более не предполагала, что через каких-то два месяца после знакомства выйдет за него замуж…

Скорее благодаря репутации Пола, чем ее собственной, на венчание слетелась толпа репортеров. Робин была почти рада, когда все закончилось и она смогла сбросить атласное свадебное платье и романтически развевающуюся длинную фату, на необходимости которой так настаивала ее мать, и надеть бледно-голубой костюм, который выбрала для приема.

Обед в роскошном отеле, должно быть, стоил ее отцу целого состояния, но он отказался поделить расходы с ней, хотя Робин вполне могла бы оплатить все сама. Ни одной из моих дочерей, заявил он, не придется платить за собственную свадьбу, сколько бы та ни стоила!

Они с Полом быстро нашли общий язык, несмотря на разницу в возрасте.

– До чего же умен твой муж! – заключил отец, прочтя все опубликованные творения Пола. – А какое феноменальное обилие технических подробностей!

После прочтения последней книги мне кажется, я и сам смог бы управлять яхтой. И характер тоже твердый, – с хитрецой добавил он. – Его тебе не обвести вокруг пальца, как всегда удавалось со мной.

– Отец считает тебя образцом совершенства, – шутливо заметила она, когда муж появился на пороге гостиной.

– А что думает его дочь? – спросил Пол, подходя сзади, обхватывая ее за талию и щекоча губами шею под водопадом золотистых волос.

– Что она счастливейшая женщина из живущих? Красивый, богатый муж, прекрасный загородный дом, апартаменты в городе… О чем еще можно мечтать?

Пол медленно улыбнулся и, подняв руки, накрыл выпуклости ее грудей.

– Лучшее еще впереди.

– А ты не боишься, что я тебя разочарую? – пробормотала Робин, всем своим существом откликаясь на ласку. – К тому, что ты обо мне знаешь, я могу оказаться еще и фригидной!

Он тихо рассмеялся.

– Ни за что на свете! Неужели ты считаешь, что я не способен распознать женское возбуждение? Ты так же хочешь заниматься любовью со мной, как и я с тобой.

Она взглянула ему в лицо и, стараясь сохранить легкий, шутливый тон, спросила:

– А ты женился бы на мне, если бы я с тобой спала?

Он снова засмеялся, дразня ее взглядом.

– Этого мы никогда не узнаем, не правда ли?

Совсем не тот ответ, на который она надеялась, но единственный, который смогла получить. Уверения в вечной любви были не в его стиле – Робин это уже поняла. Оставалось удовлетвориться кольцом на пальце.

Они решили переночевать в отеле рядом с аэропортом, чтобы ранним утром отправиться на Ямайку, где собирались провести медовый месяц. Пол заказал ужин со свечами в номер. Наблюдая через стол, как он разливает вино, Робин испытывала желание уколоть себя булавкой, дабы убедиться, что не грезит.

Все слишком прекрасно, чтобы длиться вечно, мелькнула непрошеная мысль, немедленно отброшенная. Этот брак будет самым счастливым на свете! Пройдет двадцать пять лет – и они отпразднуют свою серебряную свадьбу!

– За нас! – предложил Пол, поднимая бокал. – Пусть Фортуна улыбается нам и впредь!

– Так и будет! – с воодушевлением заявила Робин.

Его смех укрепил ее беспочвенную уверенность.

– Врожденный оптимизм!

Смех стих, когда Пол посмотрел на ее лицо, освещенное пламенем свечей, и сияющие глаза.

– Я ждал достаточно долго, – мягко сказал он.

Робин ничего не ответила. Сердце ее билось так, словно хотело вырваться из грудной клетки. Пол поставил бокал и, отодвинув стул, встал. Сейчас, когда этот момент настал, она испугалась. Не самого акта любви, а того, что не сможет удовлетворить его так, как ей страстно хотелось. Воображение, которое Робин использовала при написании книг, не могло в реальной жизни заменить опыт. Пол и до нее был близок с женщинами – женщинами, которые знали, как угодить мужчине.

Беспокойство исчезло, едва он начал целовать ее, вытесненное куда более приятными эмоциями. Робин с жадностью целовала его в ответ, тело двигалось инстинктивно и призывно.

Пол еще раньше снял пиджак. Ее пальцы с неожиданной ловкостью расстегнули рубашку и, распахнув ее, открыли широкую грудь. Она прижалась губами к завиткам темных волос. Его кожа была слегка влажной и солоноватой на вкус и возбуждала сама по себе. Кончиками указательных пальцев Робин забралась под ремень его брюк и, медленно продвигая их, нащупала застежку, спеша расстегнуть ее и прикоснуться к нему так, как не прикасалась прежде ни к одному мужчине.

Он поймал ее руки прежде, чем они смогли преуспеть в своем намерении, поднес к губам и поочередно поцеловал ладони.