Виктор, который умел делать деньги и слыл бережливым человеком, нахмурился:

— Фэб, малышка, боюсь, что в словах тренера есть резон.

— Тебе известны условия завещания. Берт оставил мне «Звезды» лишь затем, чтобы проучить меня. Я не собираюсь играть в его игры.

— Есть такие игры, из которых нельзя выйти, мисс Сомервиль, не причинив вреда многим людям.

— Я не собираюсь лишаться сна из-за группы взрослых здоровенных мужчин, которые льют слезы в собственное пиво, вместо того чтобы позаботиться о себе.

— А как насчет служащих, мэм? Им ведь тоже грозит потеря работы. Наш объем продажи билетов крепко снизился по сравнению с прошлым сезоном, а это означает убытки. Как быть с их семьями, мисс Сомервиль? Их, слезы не потревожат ваш сон?

Он заставил-таки ее почувствовать себя самодовольным червяком. Фэб несколько секунд обдумывала его слова и наконец вяло махнула рукой:

— Хорошо, мистер Кэйлбоу. Вы, пожалуй, убедили меня. Но я не собираюсь ехать в Чикаго. Пересылайте бумаги сюда, и я буду подписывать их.

— Боюсь, что это не сработает, мэм. Во всяком случае, вы забыли, что уволили меня. Если вы хотите вновь взять меня на работу, вам придется посчитаться с некоторыми моими условиями.

— Какими условиями? — Она вопросительно посмотрела на него.

Он откинулся на спинку стула, как Биг Дэдди после обеда из семи блюд.

— Значит, так. Я хочу, чтобы вы появились в конторе «Звезд» в полдень в четверг и подписали контракты. Затем мы сядем за стол и обсудим несколько кандидатур на место главного менеджера. До той поры, пока команда будет находиться под вашим началом, вы станете появляться на работе как любой рядовой служащий и подписывать необходимые документы.

Только круглые глаза Виктора удержали Фэб от опрометчивого поступка. Остатки пулгоги остались лежать в тарелке. Она почувствовала, как заброшенная отцом сеть все туже смыкается на ее горле, и с тоской подумала о днях, которые она провела в Монтоке, гуляя по пляжу и пытаясь обрести душевное спокойствие. Но можно ли быть спокойной, когда по твоей милости страдают люди?

Она подумала о ста тысячах долларов. Теперь эти деньги не казались ей такими уж проклятыми. Чтобы их заработать, ей надо будет всего лишь потерпеть следующие три или четыре месяца, а потом она вырвется на свободу с чистой совестью и немалым капитальцем, который поможет ей основать собственную галерею искусств.

С чувством обреченности в душе она одарила Дэна самой яркой из своих фальшивых улыбок:

— Вы убедили меня, мистер Кэйлбоу. Но хочу предупредить вас сразу — вам не удастся меня затащить ни на один футбольный матч.

— Возможно, это и к лучшему. Виктор шумно выдохнул воздух и одобрительно улыбнулся каждому из них:

— Ну вот. Теперь вы видите, как легко живется, когда два упрямца идут на компромисс?

Прежде чем Фэб успела парировать эту фразу, зазвонил телефон. Фэб могла взять трубку тут же, на кухне, но она с облегчением воспользовалась возможностью сбежать. Ей было просто необходимо отдышаться. Пу, бросая на мужчин виноватые взгляды, затрусила следом.

Дверь с легким скрипом закрылась, и мужчины долгое время молча смотрели друг на друга. Виктор заговорил первым:

— Фэб такая ранимая. Обещайте мне, тренер, что вы не причините ей боли.

— Обещаю.

— На мой взгляд, ваш ответ слишком скор.

— Я всегда держу слово. — Он сжал кулаки. — Когда я стану ее убивать, я сделаю это очень быстро. Она ничего не почувствует.

Виктор вздохнул:

— Этого-то я и боялся.

— Вот мы и приехали, мисс Сомервиль. Бюик-Парк-авеню, свернув со скоростного шоссе, вывела их автомобиль на двухполосную служебную дорогу, помеченную бело-голубым указателем: "Подъездная аллея. Комплекс «Чикагских звезд». Машину вела Аннет Мейлз — давняя секретарша Берта, которая встретила Фэб в аэропорту. Ей было далеко за сорок, она была очень полной дамой, с короткими, тронутыми сединой волосами. Внешне вежливая, но практически совершенно некоммуникабельная, Аннет всю дорогу молчала, и Фэб почувствовала себя усталой.

Фэб чувствовала усталость еще и оттого, что ей пришлось рано встать, чтобы успеть на утренний рейс, и потом, ее просто пугала разверзающаяся перед ней неизвестность. Пытаясь расслабиться, она внимательно глядела в окно. С обеих сторон дорогу окружали стволы вековых деревьев, пейзаж был довольно скучен, однако в просветах между деревьями мелькало огромное сооружение — высокий нескончаемый забор.

— Что это там?

— Тренировочные поля с травяным покрытием. Эта стена охраняет наших ребят от назойливости болельщиков.

Молчаливая секретарша неожиданно разговорилась:

— Ваш отец откупил эту землю у католической церкви в 1980 году. В то время здесь стоял монастырь. Комплекс строили без особых затей, но здесь все функционально, и стадион «Мидвест спорте доум» расположен неподалеку. Проект стадиона вызвал много протестов у окрестных жителей, но он принес огромные деньги графству Дю-Пейдж.

Дорога меж тем вильнула вправо и взбежала по небольшому склону. Машина подкатила к непритязательному двухэтажному строению, выполненному из дымчатого стекла и стали. В огромных окнах здания отражались пышные кроны деревьев, и это смягчало его утилитарный вид.

Аннет, пошарив в бардачке, протянула ей связку ключей, потом ткнула пальцем в сторону автостоянки.

— По вашей просьбе я перегнала из усадьбы машину вашего отца. Она припаркована у служебного входа. Этим входом пользоваться удобнее, и обычно все так и делают, но сегодня я проведу вас через вестибюль.

Она въехала на площадку для автомашин и выключила зажигание. Фэб вышла из машины. Она пожалела, что не взяла с собой Пу, все-таки какое-никакое прикрытие. Поймав свое отражение в стекле двойной двери, Фэб немного приободрилась. Этот жемчужно-серый брючный костюм придавал ей строгий и неприступный вид, и она порадовалась, что сочла его наиболее подходящим для деловой встречи.

Элегантные босоножки цвета индиго крепились к ее ступням тонкими золотыми цепочками. Волосы Фэб были аккуратно уложены и убраны с лица. Единственной вольностью, которую она позволила себе, была изящная брошка в виде медвежонка-панды. Плюс неизменные солнцезащитные очки.

Аннет толкнула перед ней одну из двойных дверей. На каждой из них красовалась эмблема команды — три золотые звезды, заключенные в небесно-голубой круг. Независимым жестом поправив очки, Фэб вступила в мир своего отца.

В полукруглом вестибюле, устланном небесно-голубым ковром, стояли золотистого цвета стулья, чуть в стороне возвышалась конторка дежурного администратора, расписанная голубыми и золотыми полосами по белому полю. Напротив конторки располагался стеклянный шкаф с кубками и памятными подарками. Стенды, развешанные по стенам вестибюля, пестрели афишами и фотографиями, на фоне которых внушительно выделялись эмблемы команд, входящих в состав НФЛ.

Аннет жестом указала ей на стул:

— Будьте добры, мисс Сомервиль, подождите немного.

— Конечно. — Фэб сняла очки и сунула их в сумочку. Не прошло и минуты, как перед ней возник стройный невысокий мужчина.

— Как долетели, мисс Сомервиль? Добро пожаловать в ваши владения.

Она критически осмотрела его и нашла просто очаровательным. Судя по всему, ему было около тридцати, но, чуть отстранясь, его можно было принять за подростка. На правильном бледном лице сияли небесно-голубые глаза, а главное, выражение этого лица было таким почтительным и дружелюбным, что нервный спазм, сжимавший ее желудок, тут же исчез.

— Я уверен, что вы очень утомились во время перелета. — Он взмахнул бахромой густых ресниц, какие ей редко приходилось встречать даже у женщин. — Сожалею, что у вас не было шанса передохнуть, прежде чем окунуться во все это.

Голос его был мягкий и настолько пронизан сочувствием к ней, что она стала обретать обычную для себя уверенность. Возможно, все пройдет не так ужасно, как кажется.