Подойдя к делу со всей серьезностью, я выбрала из кучи железного лома маленький брусок, долго его разглядывала, припоминая порядок действий, потом вздохнула и принялась за дело. Первый ожог я заработала уже на начальной стадии эксперимента, пытаясь расплавить железо в горне. Второй — во время увлекательного извлечения оного оттуда же. Третий, правда, уже не ожог, а синяк — уронив на ногу самый громоздкий из молотов.

Айс флегматично наблюдал за этим шоу. Советов не давал, но и не хихикал, когда я в пятый раз промахивалась молотком по раскаленной полоске металла.

Когда плод моего труда остыл, Айс внимательно осмотрел получившееся и, немного подумав, сказал что на этой штуке можно сколотить неплохое состояние, если сдавать ее в аренду мамашам, чьи дети никак не хотят укладываться спать, игнорируя сказка про буку. Потом добавил, что показывать это можно только психически сильным детям, а то у слабеньких есть все шансы впасть от моего произведения искусства в летаргический сон. Критику я перенесла стойко, понимая всю ее справедливость, но экспериментов на кузнечном поприще не оставила.

Теперь я выбрала иную тактику: перед каждым действием я долго советовалась с Айсом, доводя последнего до состояния кипения. Потом подбегала еще трижды, чтобы уточнить детали, и только затем выполняла какое-то примитивное действие. Через пару часов такой «работы» оборотень был готов, наплевав на «Кодекс Истин», придушить меня немедленно, не отходя от кассы. Понимая, что еще чуть-чуть, и его нервы не выдержат, я благополучно отваливала в сторону, рассыпаясь в благодарностях. Поддразнивать Айса таким способом было сплошным удовольствием.

День прихода каравана приближался. В деревне началось броуновское движение оборотней: они увязывали готовый товар в тюки, укладывали его на приземистые деревянные сани, проверяли крепость полозьев. Айс тоже участвовал во всей этой суете, бросив меня на произвол судьбы. Оставалось лишь издалека наблюдать за этими приготовлениями, свято соблюдая данную самой себе клятву — в поселок ни шагу.

Ровно за сутки до предполагаемого события, после того, как все было упаковано, приторочено и уложено в штабеля, в деревне воцарилась тишина. Со стороны могло показаться, что поселок вымер: пустынные улицы, по которым гуляет лишь ветер; затемненные окна домов; осиротевшие без дыма трубы кузен.

В тот вечер Айс явился позже обычного: вместо традиционного приготовления ужина буркнул что-то невнятное и забился в самый дальний угол.

— Что стряслось?

— Ничего, что может обеспокоить сабиру, — глухо проговорил Айс.

— Я сама могу решить, что меня может беспокоить, а что нет! — И как этому существу удается выбить меня из колеи всего одной фразой? Прямо загадка века. — Просто спрашиваю, не случилось ли чего?

— Нет. Не случилось. Все в полном порядке, — Айс свернулся в углу клубком, уткнувшись лбом в колени, и закрыл глаза, демонстрируя полное нежелание продолжать разговор.

— Слушай, я же не слепая! Ты можешь по-человечески объяснить, что происходит?! — только закончив фразу, я поняла, что сморозила глупость.

— По-человечески сабире все объяснит стражник из баронской дружины, — оборотень наградил меня презрительным взглядом и снова отвернулся.

Все дальнейшие попытки его разговорить были так же бесплодны, как паротерапия, примененная к покойнику. Пришлось смириться с тем, что в последний день моего пребывания в поселке завершится столь неприятно.

Подкинув в печную топку песка, я забралась на кровать и сердито задернула за собой шторку.

«Вот и повечеряли! Как бутерброды трескать, он завсегда готов, а как разъяснить, что случилось — так фиг. Уеду! Честное благородное, уеду! Потом сам же скучать будешь!», — успокоив пламенной речью травмированную гордость, я закуталась в шкуру и попыталась уснуть. Впрочем, удалось это только спустя пару часов — мешали умные мысли, которые решили, что сейчас самое время их думать.

Разбудил меня странный звук: словно кто-то тихо шептал мне на ухо. Реакция у меня отличная даже спросонья: подпрыгнув на кровати, я приняла стойку для боевого визга. Но звуковую атаку пришлось отложить — в радиусе лежанки не наблюдалось достойных ее объектов. Отодвинув шторку, я высунулась для контрольной проверки. Снаружи ждало полнейшее разочарование — никаких таинственных шептунов, только мерцающий за печной заслонкой песок и сопящий в углу оборотень. Определив явление в разряд галлюцинаций, я вновь забралась под шкуру с твердым намерением проспать до утра. Не тут-то было! Стоило мне закрыть глаза, как загадочный шепот вернулся — еле слышный, но назойливый, как комар. На миг мне показалось, что я опять ночую у зеленого костра в ненормальном лесу. Пришлось открыть глаза — шепот благополучно исчез, прихватив с собой остатки сонливости. Такой бодрой я не чувствовала себя уже давно.

— Ну, не свинство ли? — спросила я у дощатого потолка. Потолок молчал, признавая мою правоту.

Через три минуты, я, уже полностью одетая, осторожно кралась к двери, разумно решив, что если не удается уснуть, то не стоит терять время на некомфортабельной кровати, а лучше потратить его с пользой — например, устроить себе внеплановую экскурсию по поселку. Вороний нож я прихватила с собой, так, на всякий случай. Айс беспокойно шевельнулся, когда дверь скрипнула, но просыпаться не надумал. Или сделал вид, что его мало волнует, куда я собралась посреди ночи. Зная вредный характер оборотня, скорее правдиво второе.

Прогулка по сонной деревне ознаменовалась двумя событиями: во-первых, я ухитрилась поскользнуться и поставить очередной синяк на многострадальной коленке, а во-вторых, найти около одной из кузин изогнутый кусок железа, который когда-то был ножом.

Тихо проклиная собственную глупость, заставившую меня шляться по холоду, когда все порядочные люд... тьфу ты, оборотни спят, я вышла к окраине поселка. Здесь стояли доверху груженые сани, уже полностью готовые к отправке. Заглянув пол одну из шкур, укрывавших товар, я увидела увязанные меж собой серпы, а чуть дальше поблескивала в слабом звездном свете работа Айса — два огромных двуручных меча и четыре клинка поменьше. Оружие было заботливо отгорожено от другого товара сплетенной из ивняка стенкой. В остальных санях — части какого-то огромного механизма, каждая шестеренка которого была размером с мельничный жернов. Интересно, как все это выглядит в собранном состоянии?

Продолжить осмотр для составления более детального образа мне не удалось — отвлек легкий звук. Словно кто-то царапал лед лапой. Вслед за этим раздалось жалобное поскуливание и снова тишина.

Я обошла сани в поисках источника звука, на всякий случай заглядывая под них. Скулеж повторился где-то левее, но теперь к нему примешивалось легкое позвякивание.

— Эй! — кричать пришлось шепотом, чтобы не перебудить население поселка. — Ты где?

Снова царапающий звук.

Волк. Наверняка из той стаи, что квартировала рядом с домом Айса. Увидев меня, он коротко рыкнул и попятился. Каждый его шаг сопровождало все то же легкое позвякивание.

— Эй, ты чего? — тихонько спросила я, стараясь подойти ближе.

В ответ волк оскалил зубы, вздыбил шерсть на загривке и присел, словно готовясь к прыжку. Из-за отсутствия нормального света мне удавалось разглядеть только отливавшую серебром шкуру и мерцавшие зеленью глаза.

— Тихо, тихо. Ты чего развоевался? — я осторожно двинулась вперед, по ходу неся всякую успокоительную чушь. — Разве порядочные волки так себя ведут? Тише, не надо рыкать. Давай я принесу тебе сыра. Ты же любишь сыр? Конечно, любишь. А если он еще и с маслом...

Таким образом, беспрерывно болтая, мне удалось приблизиться еще на метр и наконец-то разглядеть то, что изначально ускользнуло от моего внимания. Волк был привязан, вернее, прикован к паре саней. Две толстые цепи крепились к полозьям, темными змеями вились по льду и заканчивались на широкой полосе ошейника, обхватывавшего горло волка.

— Тише! Сейчас придумаем, как снять с тебя эту штуку, — мне как-то в голову не пришло, что оборотни сделали это специально. Они относились к волкам, как к равным — никакого разделения на хозяин — питомец не было.