Кладет мои бедра к себе на плечи и снова целует меня. Облизывает языком и кусает.

Я кусаю губы до крови, пытаясь развязать чертовы веревки, которые сдавливают мои руки. Слезы текут по моим щекам, а живот скручивает от удовольствия, которое сейчас мне так же отвратительно, как и сладко.

Я приподнимаю взгляд чуть выше своего живота и вижу его глаза, которые смотрят на меня беспрерывно. Сжимает мои ягодицы и входит в меня языком, прикусывает кожу и снова входит. Я теряюсь в ощущениях и прикрываю глаза. Я больше не могу сопротивляться, потому что это слишком приятно.

Как бы я сильно не хотела это остановить, мое тело не слушает меня. Мой мозг думает об одном, а тело подвластно только ему. Мое тело меня предало, и с этого момента я ненавижу его за это.

— Ох, Алексис, — шепчет он, — Ты такая мокрая.

Он отстраняется, облизав свои губы и чуть наклоняется мимолетно, прикоснувшись ко мне. Он остановился в тот момент, когда я чувствовала, как оргазм приближался с каждым его движением во мне.

Он пытается дразнить меня, не подозревая о том, что моя левая рука уже освобождена от веревки.

— Ты такая привлекательная здесь, — он не отводит взгляда от моей промежности. Он будто очарован. — Такая мягкая. Такая…

Не договорив он снова касается меня губами, сначала нежно, а затем с большим пристрастием издаёт стоны. Хриплые, жадные, ненасытные.

Я вскрикиваю вместе с ним, когда он начинает посасывать кожу.

Развязываю правую руку и вцепившись ими в простыни и получаю самый долгий и сногсшибательный оргазм, в котором так нуждалось мое тело. Тихо стону и сжимаю его голову своими бедрами, пока он продолжает там все еще находиться. Сжимаю их еще сильнее и подтягиваюсь к нему схватив его за волосы. Цепляюсь за них так сильно, насколько хватает сил и ударяю головой об подножье кровати. Снова и снова, пока не слышу злое рычание.

Он хватает меня за руки, по которым стекает его же кровь и заводит их мне за голову, впиваясь в мои губы. Терзает их и делает сильный толчок от чего меня откидывает на кровать.

Приподнимается надо мной, и я замечаю, как по его шее стекает кровь.

— Хочешь поиграть по-плохому? — интересуется он, но не похоже, что ему нужен твой ответ. — Так может поиграем в эти игры на глазах у твоего брата?

Том подрывается с кровати, и отстегнув мою правую ногу, хватает меня за майку, потянув на себя. Я падаю на пол, ударившись правой стороной и пытаюсь зацепиться ногой за кровать, когда он начинает меня тащить по шершавому полу.

Он открывает дверь комнаты, все еще тащив меня за майку. Я пытаюсь схватиться за дверь, но вместо этого делаю себе только хуже. Когда он начинает быстрее тянуть меня по полу, дверь прижимает мне руку, от чего я громко вскрикиваю.

Его это не беспокоит.

Я пытаюсь подняться на ноги, потому что вижу впереди лестницу, но просто на просто не успеваю делать что-либо.

— Остановись! — выкрикиваю я, ощущая боль по всему своему телу. Он не реагирует. — Том, прошу!

Он останавливается буквально в метре от лестницы, по которой мог бы спустить меня за шиворот. Он злится, потому что его губы сжаты в тонкую линию, а руки напряжены.

По моим щекам плывут слезы, а во рту сухо. Мне ломит все тело, и я чувствую, как кровоточит моя правая нога, которой я ударилась об шершавый бетонный пол.

— Прошу тебя, — снова умоляю я. — Давай останемся здесь.

— Нет, — отрезает он. — Твой брат уже ждет нас.

Я не успеваю встать даже на колени, как он снова тянет меня за майку, и я скатываюсь по лестнице вниз, кажется, вперед него.

Белый потолок — это все, что я вижу в течении нескольких секунд.

Я не могу пошевелить ни одной частью своего тела. Скорее всего даже не могу нормально дышать, потому что ударилась грудной клеткой об последнюю ступеньку. Пожалуй, я не против, если он оставит меня здесь умирать. Не против даже от того, что умру в собственной луже крови, потому что мысленно я к этому уже готова.

Он появляется перед моими глазами и пытается стереть кровь с моего лица. Хватает мое лицо рукой рассматривая, словно экспонат, а затем наклоняется еще ближе и берет меня на руки.

Хочет меня закопать?

Но нет, он открывает переднюю дверь машины и усаживает меня на переднее сиденье связав мои руки скотчем. Хочет положить его в бардачок, но решает забрать себе, закрыв дверь машины.

Я с ужасом жду своей смерти.

Том садится за руль и заводит машину. Я замечаю кровь на его руках. Скорее всего, это моя.

Он оборачивается назад и берет в руки какую-то черную майку, завязав ею мои глаза. Слышу, как заводится машина и чувствую, как начинают дрожать мои ноги.

— Прошу тебя, остановись, — всхлипываю я.

— Только не заводи снова эту песню, — стонет он.

Я кашляю, потому что салон начинает заполнять дым от сигареты.

— Послушай меня…

— Нет! — выкрикивает он и я слышу, как кулак ударяется об руль. — Это ты послушай меня! Твой брат самый настоящий кретин, какого только земля носит. Как ты можешь защищать его?

Я почти уверена, что в этот момент он обернулся ко мне лицом и смотрит на меня в ожидании.

— Ты его совсем не знаешь…

— Звучит не очень убедительно, — слышу я его голос спустя пару секунд он опускает повязку с моих глаз. — Он трогал тебя?

Я качаю головой, хоть это и неправда.

— Брось, Алексис, ты никогда не умела врать, — качает он головой и на какую-то долю секунду я улавливаю взгляд нормального человека. Не того, кто убил Сэма. Не того, кто пытался изнасиловать меня.  — А твой брат никогда ни умел вести нормальные переговоры. Он всегда распускал свои длинные руки, которые я сегодня же ему отрублю.

Господи, он совсем не слушает меня.

Он заворачивает влево, и мы выезжаем на шоссе. Я не узнаю эту дорогу, так же не узнаю дома, которые вижу впервые.

Повязка, которую он снял с моих глаз сдавливает мне шею, потому что привязана к сидению. Глотать тяжело и ужасно хочется пить. Я улавливаю момент, взглянув на себя в переднее зеркало и ужасаюсь увиденному.

Левая сторона моего лица счесана и покрыта синяками. На шее следы от удушья, а волосы с выгоревшим желтоватым оттенком. Распухшая нижняя губа, которая все еще кровоточит и красные от слез глаза.

Он останавливается на обочине и выходит из машины, не проронив ни слова.

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь показывать хоть какие-то знаки проезжающим машинам.

Бесполезно. Тонированные стекла делают свое дело. Пытаюсь найти хоть один острый предмет чтобы разрезать скотч, но любое движение сдавливает мне шею. Пытаюсь развязать повязку, но та слишком плотно завязана, поэтому я берусь её разрывать.